Граница Текста

Категория анализа художественного текста, позволяющая отделять возможный мир текста от мира объективной действительности (см. Текст). Г.Т. Конституируется таким образом, что все высказывания художественного дискурса попадают в зону действия неявных, имплицитных операторов, локализующих эти высказывания (и соответственно текст) в сфере вымысла, fiction, что имеет ряд немаловажных следствий. Одним из таких следствий выступает выведение высказываний художественного дискурса из-под юрисдикции стандартных норм истинностной оценки (высказывания художественного текста истинны не вообще, а строго в рамках данного текста). Другим важным следствием является правило экзегетической текстовой локализации автора (см.

Автор) и читателя, и диегетической локализации персонажей (относительное исключение - перволичностный нарратив, в котором автор-повествователь оказывается одним из персонажей - см. Нарратив). В принципе Г.Т. Не может трактоваться абсолютно непреодолимой, причем пересечение границ текстового пространства в норме носит центростремительный (vs. Центробежный) характер. Автор (повествователь) и/или читатель в принципе могут быть введены внутрь текстового пространства, что наблюдается при традиционных внутритекстовых обращениях автора к читателю (ср. Хрестоматийное пушкинское. Читатель ждет уж рифмы розы, // На вот, возьми ее скорей). В текстах с классическими принципами конструирования Г.Т. Подобные фрагменты либо используются в роли инкрустаций, инкорпорированных в обычные коммуникативные структуры, либо помещаются авторами на пограничных, "отмеченных" участках текстового пространства с "приоткрытыми" границами (например, в прологах, эпилогах и т.п.), чем, собственно, лишний раз подчеркивается релевантность этих границ.

В постмодерне с его установкой на программное уравнивание факта и артефакта (см. Симулякр), текста и реальности (см. Трансцендентальное означаемое) степень проницаемости Г.Т. Резко возрастает, становясь предметом особого деконструктивистски ориентированного обыгрывания. Так, постмодернистский автор может занимать демонстративно двойственную позицию, логически невероятным обра- зом бытуя и вне, и внутри текста (ср. Противоречивую позицию автора, совмещающего позицию повествователя в третьеличностном нарративе и одновременно действующего лица, в романе В.Набокова "Пнин"), или, балансируя на грани Г.Т., наделять условно-литературное, пишущее "я" атрибутами реального существования в действительном мире (ср.

Характерные фрагменты текстов Бродского. Плачу. Вернее, пишу, что слезы // льются, что губы дрожат. Он, будучи на многое горазд, // не сотворит - по Пармениду - дважды // сей жар в крови, ширококостный хруст, // чтоб пломбы в пасти плавились от жажды // коснуться - "бюст" зачеркиваю - уст. И т.д.), накладывая при помощи подобных демонстраций проницаемости и условности Г.Т. Яркие мазки на общую постмодернистскую картину универсальной текстуализации мира. (См. Постмодернистская чувствительность.) Е.Г. Задворная.