Авсень (баусень, Таусень, Усень, Говсень, Овсень, Овсей)

В дохристианской Руси языческое божество, связанное с Новым годом, со сменою времен года, с началом весеннего солнечного цикла и возрастания плодородия, воплощал в себе начало года - прибытка (урожая). Имя этого божества упоминалось еще в н. XX в. В песнях-колядках, или овсеневых песнях, распеваемых во время праздника на стыке старого и нового года, по церковному календарю в день Василия Великого (Васильев вечер, 1/14 января). Во время пения овсеневых песен поющие обыкновенно бросали зерна разного хлеба и овса, которые затем собирали и хранили до весеннего посева. В Малороссии в этот вечер комнату уставляли снопами. Снопы клали и на самый стол, а посреди них ставили большой пирог. Жена просила мужа "исполнить закон".

Дети спрашивали. "Де ж наш батько?" (Где же наш отец?) - "Хиба вы мене не бачите?" (Разве вы меня не видите?) - спрашивал отец, сидя за столом и скрывшись за грудою снопов, пирогов, вареников, книшей. "Не бачимо, тату" (Не видим, отец). - "Дай же Боже, щоб и на той год не побачили" (Дай Бог, чтобы и на будущий год не увидели). Этим актом выражалось желание, чтобы и наступающий год был столь же плодородным и дом хозяина изобиловал яствами. В Галиции при этом клали еще на стол рукоять плуга. Мальчики и парубки щедровали, вспоминая в своих щедривках о Рождестве Христовом и о дне св. Василия, поздравляли всех с праздником, желали всем здравия и счастья, а себе просили подарка. Они же производили "засееванье", разбрасывая зерна по улицам и домам и приговаривая.

"На счастье, на здоровье, на новый рок (год). Роди, Боже, жито, пшеницу, всяку пашницу". Очевидно, что эта приговорка осталась из какой-нибудь песни, которой сопровождался обряд засеванья. В Малороссии мальчуганы, ходя по домам и разбрасывая из рукавов или из мешка семена, пели. Ходит Илья На Василья, Носит кучу Житяную. Де замахне - Жито росте - Жито пшениця, Всяка пашниця, У поле ядро, А в доме добро. Девушки же в это время гадали, так же как и на Святках или иным образом. Так, испекши накануне пирог, в самую полночь девица выходила на улицу и, подойдя к чьей-нибудь хате, начинала прислушиваться к разговору. Первое услышанное ею имя означает суженого, слово "иди" - замужество, "сядь" - возможность остаться в девках, а слово "ляжь" - смерть.

Считали колья в плетне три раза по девяти и по последнему определяли качества суженого. Если кол сучковатый - жених будет сердитый, если кол без коры - бедный, если в коре - богатый, и т.д. Слушали лай собак, чтобы знать, с которой стороны надо дожидать себе жениха. Способы гаданий были весьма разнообразны, но все они сводились к тому, чтобы узнать, выйдет ли девушка замуж. Один же из этих способов гадания, заговаривание каши, имел совсем другой смысл. Совершался он таким образом. Старшая в доме женщина - хозяйка, взяв крупы из амбара, заваривала кашу на воде, принесенной старшим из мужчин в доме. Затирание каши сопровождалось разными причитаниями, как, напр. "Сеяли, ростили гречу. Во все лето уродилась наша греча и крупна, и румяна.

Звали-позывали нашу гречу в Царьград побывать, на княжой пир пировать. Поехала греча во Царьград побывать со князьями, со боярами. С честным овсом, золотым ячменем ждали гречу, дожидали у каменных врат. Встречали гречу князья и бояре, сажали гречу за дубовый стол пировать. Приехала наша греча к нам гостевать". Красная каша предвещала урожай и изобилие, а белая - неурожай и разные бедствия. Во многих местностях, как Малороссии, так и Великороссии, эти обряды видоизменялись до того, что порой ограничивались только беготнёю мальчишек по улицам с криком "Авсень. Авсень!" или с песнями, вроде следующей. Ой, Овсень, ой, Овсень. Походи, погуляй По святым вечерам, По веселым теремам. Ой, Овсень, ой, Овсень. Посмотри, погляди, Ты взойди, посети К Филимону на двор.

Н.П. Степанов.