Монтень

(Montaigne) Мишель Эйкем де (1533-1592) - французский мыслитель, юрист, политик. Из купеческой семьи. Родовое имя - Эйкем. Первый в семье носитель дворянского имени (по названию приобретенной в 15 в. Прадедом М. Сеньории Монтень). Изучал философию в Гийеньском коллеже и Университете Бордо. Продолжил обучение в Тулузском университете. Член парламента Бордо (с 1557). Дважды становился мэром Бордо. Интеллектуально сформировался под воздействием идей стоицизма и скептицизма. Основные сочинения. 'Опыты' (в трех книгах - первая их редакция издана в 1580, окончательная - в 1588), 'Путевой журнал' (написан в жанре индивидуального дневника в 1580-1581, издан в конце 18 в.) и др. В 1676 'Опыты' М. Были внесены Ватиканом в 'Индекс запрещенных книг'.

Не стремясь к созданию собственной философской системы, выступил основоположником жанра философско-морализаторского эссе в европейской культуре. Был общеизвестен как глубокий знаток и тонкий интерпретатор классической традиции. В 'Опытах' М. Были содержательно использованы более 3000 цитат античных и средневековых авторов. Целью творчества М. Было написание своеобычного 'учебника жизни'. По М., 'нет ничего более прекрасного и оправданного, чем хорошо и честно исполнить роль человека'. Предметом большинства эссе М. Являлось поведение человека в экстремальных ситуациях, раскрывающее как самые причудливые движения его души, так и самые разнообразные патологии его характера (с точки зрения М., 'истинное зеркало нашей речи - это течение нашей жизни').

М. Сумел осуществить значимый поворот в системе ценностей западноевропейского интеллектуализма. 'хорошо заполненной голове' (Ф.Рабле) М. Акцентированно предпочитал 'правильно выработанный разум', воспитываемый на исторической эрудиции, склонности к парадоксам и двусмысленностям. Основания миропонимания М. Были изложены им, в частности, в эссе 'Апология Раймона Себона'. Согласно М., природа человека двойственна. Зачастую необузданные духовные устремления нейтрализуются физическими возможностями его тела. Осмысление и принятие этого как неизбежной данности позволяет людям ориентироваться на идеал подлинно счастливой жизни - жизни в умеренности. Органы чувств человека - несовершенны ('кто знает, не лишены ли мы одного, двух, трех или нескольких чувств?'), способности нашего познания ограниченны - лишь один Бог, согласно М., - всеведущ.

Неспособность людей четко определиться в выборе между 'Я знаю' и 'Я не знаю' - естественно трансформируется, по мнению М., в единственно правильно поставленный вопрос. 'А что именно я знаю/ , предполагающий воздержание от суждении, подлежащих дальнейшему рассмотрению. С точки зрения М., '. Если хочешь излечиться от невежества, надо в нем признаться. В начале всяческой философии лежит удивление, ее развитием является исследование, ее концом - незнание'. Гносеологический скептицизм М. Фундировался также на его мысли о том, что все живое (в том числе и люди) находится в постоянном изменении. Существование человека неизбывно состоит из 'движения и деятельности'. При этом, М. Полагал долгом любого индивида стремиться к самосовершенствованию, рассматривая самопознание как первейшую обязанность человека.

Как полагал М., 'человек может быть лишь тем, кто он есть. Он способен выдумывать лишь в меру собственного опыта. Какие бы усилия он не предпринимал, ему будет известна лишь собственная душа'. Одоление людского невежества, по М., жизненно важно, ибо 'люди ничему не верят так твердо, как тому, о чем они меньше всего знают', а '...не достигнув желаемого, они делают вид, будто желали достигнутого'. ('Об истине же, - утверждал М., - нельзя судить на основании чужого свидетельства или полагаясь на авторитет другого человека'.) Убежденность М. В идеях свободы и сословного равенства людей явила собой перспективнейшую компоненту эволюции идеала человеческого достоинства в рамках европейского менталитета. Фраза М.

'души императоров и сапожников скроены на один манер' использовалась как эпиграф 'Газеты санкюлотов' в 1792. По мнению М., 'вся мудрость и все рассуждения в нашем мире сводятся в конечном итоге к тому, чтобы научить нас не бояться смерти. Предвкушение смерти есть предвкушение свободы. Кто научился умирать, тот разучился рабски служить'. 'Опыты' М. Явили собой творческую процедуру метафорического соединения мира настоящего и мира прошлого с одновременным новаторским экспериментом бессюжетного художественного 'беспорядка'. (По замечанию С.Аверинцева, 'будучи в значительной степени платоническим по типу своего вдохновения, Ренессанс, в общем, избегал формализованного порядка. Темы 'Опытов' Монтеня по своей широте могут показаться своего рода разрозненной энциклопедией.

Нельзя, однако, зная Монтеня, вообразить, чтобы он пожелал увидеть разрозненное собранным. Так вот, если проводить классификацию по вышеназванному признаку, энциклопедисты, видевшие в том же Монтене своего предшественника, довольно неожиданно оказываются вовсе не в его обществе, но в обществе ненавистных им создателей средневековых схоластических сводов, какими были, например, Винцент из Бове, автор 'Великого зерцала', или Фома Аквинский с обеими своими 'Суммами'.) Они оказались, видимо, первым в христианской Европе светским прецедентом создания высокоэвристичного ризоморфного (см. РИЗОМА ) гипертекста - в силу глубинной укоренности в сопряженной культурной традиции используемой М. Символики наряду с узнаваемостью в интеллектуальных кругах личностного ряда ассоциаций.

Мысль М. О том, что 'эта книга создана мной в той же мере, в какой я создан ею' (см. Автор), была подхвачена Вольтером. 'Прекрасен замысел Монтеня наивным образом обрисовать самого себя, ибо он в итоге изобразил человека вообще'. Известна увлеченность текстом 'Опытов' М. Многих лучших представителей европейской культуры и просвещения. У Шекспира обнаружено более 700 фрагментов из этого сочинения. Навсегда покидая Ясную Поляну, Л.Н.Толстой взял с собой томик М. Увлекались М. Г.Флобер, А.С.Пушкин и др. Одной из 'вечных истин' европейской культуры стала мысль М., предвосхитившая заключительные строки эпопеи 'В поисках утраченного времени' М.Пруста. 'И что толку становиться на ходули, ведь и на ходулях нам придется идти своими ногами.

И на возвышеннейшем из тронов мира мы будем восседать на собственном седалище, и ни на чем другом'..