Джозеф Конрад - Лорд Джим

Ростом он был шесть футов, пожалуй, на один-два дюйма меньше, сложения крепкого, и он шел прямо навас, опустив голову и пристально глядя исподлобья. Он держался так, словно упрямо настаивал насвоих правах, хотя ничего враждебного в этом не было, казалось, он относил это в равной мере и ксебе самому, и ко всем остальным. Он всегда был одет безукоризненно, с ног до головы — в белом. Врядли на рубеже уходящего века в морских портах к востоку от Суэца. В Бомбее, Калькутте, Рангуне,Пенанге, Батавии — можно было найти лучшего морского клерка — представителя торговых фирм,снабжавших корабли всем необходимым. Он очень располагал к себе, и хозяева бывали страшнораздосадованы, когда он внезапно уходил от них, перебираясь обычно дальше на восток и унося ссобой бережно хранимую тайну своего непостоянства.

Он не всегда был морским клерком и не навсегдаостался им. Его, сына английского сельского священника, все звали просто Джимом, но малайцы излесного поселка, куда в конце концов занесло его бегство от чего-то невыносимого, называли егоТюан Джим, то есть собственно Лорд Джим. Ему еще не было двадцати четырех лет. Он с детства бредилморем, получил лицензию на судовождение, плавал помощником капитана в южных морях. Оправившись отраны после одного неудачного рейса, собирался возвратиться в Англию, но вместо этого неожиданнопоступил штурманом на «Патну», небольшой и довольно дряхлый пароход, шедший в Аден с восемьюсотнями мусульман-паломников. Команда состояла из нескольких белых моряков во главе снемцем-шкипером, грубым толстяком с отталкивающими манерами.

Великолепное спокойствие моря ничемне нарушилось, когда среди ночи судно испытало легкий толчок. Позже, во время суда, специалистысошлись во мнениях, что это, скорее всего, было старое затонувшее судно, плававшее под водой кверхукилем. Осмотр носового трюма поверг команду в ужас. Вода стремительно прибывала через пробоину,судно удерживала от затопления лишь тонкая и абсолютно ненадежная железная переборка носовогоотсека. «Я чувствовал, как она выгнулась от напора воды, сверху на меня упали куски ржавчины», —рассказывал потом Джим о том, что осталось с ним навсегда. Пароход опустился носом в воду, догибели оставались минуты. Не было места в шлюпках и для трети людей, не было времени, чтобыспустить шлюпки. Шкипер и два механика лихорадочными усилиями все же спустили одну шлюпку — онидумали только о собственном спасении.

Когда шлюпка отплыла, Джим, находившийся все это время воцепенении безнадежности, обнаружил себя в ней. Скорее всего, в последние секунды он сделал этотнеожиданный для самого себя прыжок с борта гибнущего судна не из страха за свою жизнь, а отневозможности перенести ужас своего воображения перед леденящими картинами грядущей неизбежнойгибели сотен людей, сейчас еще мирно спящих. Налетел внезапный шквал, тьма скрыла судовые огни.«Оно затонуло, затонуло. Еще бы минута…» — возбужденно заговорили беглецы, и тут Джимокончательно понял гибельность своего поступка. Это было преступление против морских законов,преступление против духа человечности, страшное и непоправимое преступление против самого себя.Это был упущенный случай спасти людей и стать героем.

Это было куда хуже смерти. Ложь, придуманнаябеглецами, чтобы оправдать этот поступок, не понадобилась. Случилось чудо. Старая ржаваяпереборка выдержала напор воды, французская канонерка привела «Патну» в порт на буксире. Узнав обэтом, шкипер бежал, механики укрылись в больнице, перед морским судом предстал только Джим. Делобыло громкое и вызвало всеобщее негодование. Приговор — лишение шкиперской лицензии, «О да, я былна этом судебном следствии…» — Марлоу, капитан английского торгового флота, начинает здесь своеизложение истории Джима, которое подробно и до конца не знал. Никто, хроме него. Сигара тлела в егоруке, и огоньки сигар его слушателей, расположившихся в шезлонгах на веранде гостиницы в одном изпортов юго-восточных морей, вспыхивали и медленно передвигались, как светляки, во тьмеблагоухающей и чистой тропической ночи.

Марлоу рассказывал…«Этот парень таил в себе загадку. Он прошел через все унижения следствия, хотя мог этого неделать. Он страдал. Он мечтал быть понятым. Он не принимал сочувствия. Он жаждал начать новую жизнь.Он не мог справиться с призраком прошлого. Он внушал доверие и симпатию, но в глубине всего этоготаилось ужасное для всех подозрение и разочарование. Он был утончен, он был возвышен, он былэкзальтирован, он был готов к подвигам, но и небо, и море, и люди, и судно — все его предали. Он хотелвернуть к себе доверие. Он хотел навсегда закрыть за собой дверь, он хотел подлинной славы — иподлинной безвестности. Он был достоин их. Он был один из нас, но нам никогда не быть такими, какон.Раза два я помогал ему устроиться на приличные места, но каждый раз что-то напоминало о прошлом ивсе шло прахом.

Земля казалась мала для его бегства. Наконец случай, друг всех способных ктерпению, простер над ним свою руку. Я рассказал его историю моему Другу Штейну, богатому купцу ивыдающемуся коллекционеру-энтомологу, проведшему всю свою жизнь на Востоке. Его диагноз был доудивления прост. «Я прекрасно понимаю все это, он — романтик. Романтик должен следовать за своеймечтой. Милость её бывает безгранична. Это единственный путь».Джим получил место на фактории Штейна в Патюзане, местечке, удаленном от всех происковцивилизации. Девственные леса Малайи сомкнулись за его спиной.Через три года я посетил Патюзан. Тюан Джим стал устроителем этой заброшенной страны, её героем,её полубогом. Покой снизошел на него и, казалось, распространился среди гор, лесов и речных долин.Своим бесстрашием и боевой расчетливостью он усмирил свирепого местного разбойника шерифа Али ивзял его укрепления.

Коварный и злобный раджа, правитель страны, трепетал перед ним. Вождь племенибуги, мудрый Дорамин, был с ним в благородной и трогательной дружбе, а у сына вождя возникли с нимотношения той особой близости, которая может быть только между людьми разных рас,К нему пришла любовь. Приемная дочь прежнего агента Штейна, португальца Корнелиуса, полукровкаДжюэл, девушка нежная, отважная и несчастная до встречи с ним, стала его женой. «Наверное, я все жечего-то стою, если люди могут мне доверять», — говорил Джим с выразительной искренностью.«Мне пришлось уверять всех этих людей, включая его жену, что Джим никогда не покинет их страны,как делали это все другие белые люди, которых они когда-либо видели. Он останется здесь навсегда.

Ясам был уверен в этом. На земле не было другого места для него, а для этого места не существовалочеловека, подобного ему. Романтика избрала его своей добычей, и это была единственная внятнаяправда этой истории. Мы простились навсегда».Марлоу закончил свой рассказ, слушатели разошлись. Дальнейшее известно уже из его рукописи, вкоторой он постарался собрать все, что можно было узнать о завершении этой истории. Это былоизумительное приключение, и изумительнее всего было то, что эта история была правдива.Началось с того, что некий человек по прозвищу «джентльмен Браун», этот слепой помощник темныхсил, игравший жалкую роль современного полупирата-полубродяги, сумел украсть испанскую шхуну.Надеясь раздобыть грабежом провиант для своей голодающей банды, он бросил якорь в устье рекиПатюзан и на баркасе поднялся вверх к поселку.

К изумлению бандитов, «народ Джима» оказал стольрешительный отпор, что вскоре они были окружены на холме. Состоялись переговоры Брауна и Джима —двух представителей белой расы, стоявших на разных полюсах мироздания. Отчаянно ища спасения,Браун чутьем загнанного зверя находит уязвимое место Джима. Он говорит о том, что у Джима естьреальная возможность, предотвратив кровопролитие, спасти от гибели многих людей. Против этогоДжим, единственная жертва «Патны», не может устоять. На совете племени он говорит. «Все будут целыи невредимы, я ручаюсь головой». Баркасу Брауна разрешают отплыть. Должен пропустить его ирасположившийся внизу по реке заградительный отряд во главе с сыном вождя. К Брауну между темприсоединился Корнелиус, человек, ненавидевший Джима за то, что он, изменив за три года жизнь вПатюзане, сделал очевидным все ничтожество своего предшественника.

Пользуясь предательством,бандиты нападают врасплох на заградительный отряд, сын вождя убит. В поселок приходит страшнаявесть о его смерти. Народ не может понять причин этого несчастья, но вина Джима для них очевидна.Жена Джима Джюэл и верные слуги умоляют его защищаться в своей укрепленной усадьбе или спастисьбегством.Но одиночество уже сомкнулось над ним. «Я не могу спасать жизнь, которой нет». Отвергнув всемольбы, Дорд Джим направляется к дому вождя Дорамина, входит в круг света, где лежит тело убитогодруга. Не в силах одолеть своего горя, Дорамин убивает этого непонятного белого человека.Он уходит в тени облака, загадочный, непрощенный, забытый, такой романтический, неведомыйзавоеватель славы. Он был одним из нас.

И хотя теперь он часто представляется лишь таинственнымпризраком, бывают дни, когда с ошеломительной силой ощущается его бытие..