И. С. Тургенев - Дворянское Гнездо

Первым, как водится, весть о возвращении Лаврецкого принес в дом Калитиных Гедеоновский.Мария Дмитриевна, вдова бывшего губернского прокурора, в свои пятьдесят лет сохранившаяв чертах известную приятность, благоволит к нему, да и дом её из приятнейшихв городе О… Зато Марфа Тимофеевна Пестова, семидесятилетняя сестра отца Марии Дмитриевны,не жалует Гедеоновского за склонность присочинять и болтливость. Да что взять —попович, хотя и статский советник.Впрочем, Марфе Тимофеевне угодить вообще мудрено. Вот ведь не жалует она и Паншина —всеобщего любимца, завидного жениха, первого кавалера. Владимир Николаевич играетна фортепиано, сочиняет романсы на собственные же слова, неплохо рисует, декламирует.Он вполне светский человек, образован и ловок.

Вообще же, он петербургский чиновникпо особым поручениям, камер-юнкер, прибывший в О… с каким-то заданием. У Калитиныхон бывает ради Лизы, девятнадцатилетней дочери Марии Дмитриевны. И, похоже, намерения егосерьезные. Но Марфа Тимофеевна уверена. Не такого мужа стоит её любимица. Невысоко ставитПаншина и Лизин учитель музыки Христофор Федорович Лемм, немолодой, непривлекательныйи не очень удачливый немец, тайно влюбленный в свою ученицу.Прибытие из-за границы Федора Ивановича Лаврецкого — событие для города заметное. Историяего переходит из уст в уста. В Париже он случайно уличил жену в измене. Более того,после разрыва красавица Варвара Павловна получила скандальную европейскую известность.Обитателям калитинского дома, впрочем, не показалось, что он выглядит как жертва.

От негопо-прежнему веет степным здоровьем, долговечной силой. Только в глазах видна усталость.Вообще-то Федор Иванович крепкой породы. Его прадед был человеком жестким, дерзким, умными лукавым. Прабабка, вспыльчивая, мстительная цыганка, ни в чем не уступала мужу. ДедПетр, правда, был уже простой степной барин. Его сын Иван (отец Федора Ивановича) воспитывался,однако, французом, поклонником Жан Жака Руссо. Так распорядилась тетка, у которой он жил.(Сестра его Глафира росла при родителях.) Премудрость XVIII в. Наставник влил в его головуцеликом, где она и пребывала, не смешавшись с кровью, не проникнув в душу.По возвращении к родителям Ивану показалось грязно и дико в родном доме. Этоне помешало ему обратить внимание на горничную матушки Маланью, очень хорошенькую, умнуюи кроткую девушку.

Разразился скандал. Ивана отец лишил наследства, а девку приказалотправить в дальнюю деревню. Иван Петрович отбил по дороге Маланью и обвенчался с нею.Пристроив молодую жену у родственников Пестовых, Дмитрия Тимофеевича и Марфы Тимофеевны,сам отправился в Петербург, а потом за границу. В деревне Пестовых и родился 20августа 1807 г. Федор. Прошел почти год, прежде чем Маланья Сергеевна смогла появиться с сыному Лаврецких. Да и то потому только, что мать Ивана перед смертью просила за сынаи невестку сурового Петра Андреевича.Счастливый отец младенца окончательно вернулся в Россию лишь через двенадцать лет. МаланьяСергеевна к этому времени умерла, и мальчика воспитывала тетка Глафира Андреевна,некрасивая, завистливая, недобрая и властная.

Федю отняли у матери и передали Глафиреещё при её жизни. Он видел мать не каждый день и любил её страстно, но смутночувствовал, что между ним и ею существовала нерушимая преграда. Тетку Федя боялся, не смелпикнуть при ней.Вернувшись, Иван Петрович сам занялся воспитанием сына. Одел его по-шотландски и нанял емушвейцара. Гимнастика, естественные науки, международное право, математика, столярное ремеслои геральдика составили стержень воспитательной системы. Будили мальчика в четыре утра;окатив холодной водой, заставляли бегать вокруг столба на веревке. Кормили раз в день. Училиездить верхом и стрелять из арбалета. Когда Феде минуло шестнадцать лет, отец сталвоспитывать в нем презрение к женщинам.Через несколько лет, схоронив отца, Лаврецкий отправился в Москву и в двадцать три годапоступил в университет.

Странное воспитание дало свои плоды. Он не умел сойтисьс людьми, ни одной женщине не смел взглянуть в глаза. Сошелся он толькос Михалевичем, энтузиастом и стихотворцем. Этот-то Михалевич и познакомил другас семейством красавицы Варвары Павловны Коробьиной. Двадцатишестилетний ребенок лишь теперьпонял, для чего стоит жить. Варенька была очаровательна, умна и порядочно образованна, моглапоговорить о театре, играла на фортепиано.Через полгода молодые прибыли в Лаврики. Университет был оставлен (не за студента жевыходить замуж), и началась счастливая жизнь. Глафира была удалена, и на местоуправительницы прибыл генерал Коробьин, папенька Варвары Павловны. А чета укатилав Петербург, где у них родился сын, скоро умерший.

По совету врачей они отправилисьза границу и осели в Париже. Варвара Павловна мгновенно обжилась здесь и стала блистатьв обществе. Скоро, однако, в руки Лаврецкого попала любовная записка, адресованная жене,которой он так слепо доверял. Сначала его охватило бешенство, желание убить обоих («прадедмой мужиков за ребра вешал»), но потом, распорядившись письмом о ежегодном денежномсодержании жене и о выезде генерала Коробьина из имения, отправился в Италию. Газетытиражировали дурные слухи о жене. Из них же узнал, что у него родилась дочь. Появилосьравнодушие ко всему. И все же через четыре года захотелось вернуться домой, в городО…, но поселиться в Лавриках, где они с Варей провели первые счастливыедни, он не захотел.Лиза с первой же встречи обратила на себя его внимание.

Заметил он около нееи Паншина. Мария Дмитриевна не скрыла, что камер-юнкер без ума от её дочери. Марфа жеТимофеевна, правда, по-прежнему считала, что Лизе за Паншиным не быть.В Васильевском Лаврецкий осмотрел дом, сад с прудом. Усадьба успела одичать. Тишинанеспешной уединенной жизни обступила его. И какая сила, какое здоровье было в этойбездейственной тишине. Дни шли однообразно, но он не скучал. Занимался хозяйством, ездилверхом, читал.Недели через три поехал в О… к Калитиным. Застал у них Лемма. Вечером, отправившисьпроводить его, задержался у него. Старик был тронут и признался, что пишет музыку, кое-чтосыграл и спел.В Васильевском разговор о поэзии и музыке незаметно перешел в разговор о Лизеи Паншине. Лемм был категоричен.

Она его не любит, просто слушается маменьку. Лиза можетлюбить одно прекрасное, а он не прекрасен, т.е. Душа его не прекраснаЛиза и Лаврецкий все больше доверяли друг другу. Не без стеснения спросила она однаждыо причинах его разрыва с женой. Как же можно разрывать то, что Бог соединил. Вы должныпростить. Она уверена, что надо прощать и покоряться. Этому ещё в детстве научила её няняАгафья, рассказывавшая житие пречистой девы, жития святых и отшельников, водившая в церковь.Собственный её пример воспитывал покорность, кротость и чувство долга.Неожиданно в Васильевском появился Михалевич. Он постарел, видно было, чтоне преуспевает, но говорил так же горячо, как в молодости, читал собственные стихи:«…И я сжег все, чему поклонялся,/ Поклонился всему, что сжигал».Потом друзья долго и громко спорили, обеспокоив продолжавшего гостить Лемма.

Нельзя желатьтолько счастья в жизни. Это означает — строить на песке. Нужна вера, а без нееЛаврецкий — жалкий вольтерьянец. Нет веры — нет и откровения, нет понимания, чтоделать. Нужно чистое, неземное существо, которое исторгнет его из апатии.После Михалевича прибыли в Васильевское Калитины. Дни прошли радостно и беззаботно.«Я говорю с ней, словно я не отживший человек», — думал о Лизе Лаврецкий.Провожая верхом их карету, он спросил. «Ведь мы друзья теперь?.." Онакивнула в ответ.В следующий вечер, просматривая французские журналы и газеты, Федор Иванович наткнулсяна сообщение о внезапной кончине царицы модных парижских салонов мадам Лаврецкой. Наутроон уже был у Калитиных. «Что с вами?» — поинтересовалась Лиза.

Он передалей текст сообщения. Теперь он свободен. «Вам не об этом надо думать теперь,а о прощении…» — возразила она и в завершение разговора отплатила таким жедоверием. Паншин просит её руки. Она вовсе не влюблена в него, но готова послушатьсямаменьку. Лаврецкий упросил Лизу подумать, не выходить замуж без любви, по чувству долга.В тот же вечер Лиза попросила Паншина не торопить её с ответом и сообщила об этомЛаврецкому. Все последующие дни в ней чувствовалась тайная тревога, она будто даже избегалаЛаврецко-го. А его настораживало ещё и отсутствие подтверждений о смерти жены.Да и Лиза на вопрос, решилась ли она дать ответ Паншину, произнесла, что ничегоне знает. Сама себя не знает.В один из летних вечеров в гостиной Паншин начал упрекать новейшее поколение, говорил,что Россия отстала от Европы (мы даже мышеловки не выдумали).

Он говорил красиво,но с тайным озлоблением. Лаврецкий неожиданно стал возражать и разбил противника, доказавневозможность скачков и надменных переделок, требовал признания народной правды и смиренияперед нею. Раздраженный Паншин воскликнул. Что же тот намерен делать. Пахать землюи стараться как можно лучше её пахать.Лиза все время спора была на стороне Лаврецкого. Презрение светского чиновника к России еёоскорбило. Оба они поняли, что любят и не любят одно и то же, а расходятся тольков одном, но Лиза втайне надеялась привести его к Богу. Смущение последнихдней исчезло.Все понемногу расходились, и Лаврецкий тихо вышел в ночной сад и сел на скамью.В нижних окнах показался свет. Это со свечой в руке шла Лиза. Он тихо позвал её и, усадивпод липами, проговорил.

«…Меня привело сюда… Я люблю вас».Возвращаясь по заснувшим улицам, полный радостного чувства, он услышал дивные звукимузыки. Он обратился туда, откуда неслись они, и позвал. Лемм. Старик показался в окне и,узнав его, бросил ключ. Давно Лаврецкий не слышал ничего подобного. Он подошел и обнялстарика. Тот помолчал, затем улыбнулся и заплакал. «Это я сделал, ибоя великий музыкант».На другой день Лаврецкий съездил в Васильевское и уже вечером вернулся в город,В передней его встретил запах сильных духов, тут же стояли баулы. Переступив порог гостиной,он увидел жену. Сбивчиво и многословно она стала умолять простить её, хотя бы радини в чем не виноватой перед ним дочери. Ада, проси вместе со мной своего отца.Он предложил ей поселиться в Лавриках, но никогда не рассчитыватьна возобновление отношений.

Варвара Павловна была сама покорность, но в тот же деньпосетила Калитиных. Там уже состоялось окончательное объяснение Лизы и Паншина. МарияДмитриевна была в отчаянии. Варвара Павловна сумела занять, а потом и расположить еёв свою пользу, намекнула, что Федор Иванович не лишил её окончательно «своегоприсутствия». Лиза получила записку Лаврецкого, и встреча с его женой не была для неенеожиданностью («Поделом мне»). Она держалась стоически в присутствии женщины, которуюкогда-то любил «он».Явился Паншин. Варвара Павловна сразу нашла тон и с ним. Спела романс, поговорилао литературе, о Париже, заняла полусветской, полухудожественной болтовней. Расставаясь,Мария Дмитриевна выразила готовность попытаться примирить её с мужем.Лаврецкий вновь появился в калитинском доме, когда получил записку Лизы с приглашениемзайти к ним.

Он сразу поднялся к Марфе Тимофеевне. Та нашла предлог оставитьих с Лизой наедине. Девушка пришла сказать, что им остается исполнить свой долг. ФедорИванович должен помириться с женой. Разве теперь не видит он сам. Счастье зависитне от людей, а от Бога.Когда Лаврецкий спускался вниз, лакей пригласил его к Марье Дмитриевне. Та заговорилао раскаянии его жены, просила простить её, а потом, предложив принять её из рук в руки,вывела из-за ширмы Варвару Павловну. Просьбы и уже знакомые сцены повторились. Лаврецкийнаконец пообещал, что будет жить с нею под одной крышей, но посчитает договор нарушенным,если она позволит себе выехать из Лавриков.На следующее утро он отвез жену и дочь в Лаврики и через неделю уехал в Москву.А через день Варвару Павловну навестил Паншин и прогостил три дня.Через год до Лаврецкого дошла весть, что Лиза постриглась в монастыре, в одномиз отдаленных краев России.

По прошествии какого-то времени он посетил этот монастырь.Лиза прошла близко от него — и не взглянула, только ресницы её чуть дрогнулии ещё сильнее сжались пальцы, держащие четки.А Варвара Павловна очень скоро переехала в Петербург, потом — в Париж. Около неепоявился новый поклонник, гвардеец необыкновенной крепости сложения. Она никогдане приглашает его на свои модные вечера, но в остальном он пользуется еёрасположением вполне.Прошло восемь лет. Лаврецкий вновь посетил О… Старшие обитательницы калитинского дома ужеумерли, и здесь царствовала молодежь. Младшая сестра Лизы, Леночка, и её жених. Было веселои шумно. Федор Иванович прошелся по всем комнатам. В гостиной стояло то же самоефортепиано, у окна стояли те же самые пяльцы, что и тогда.

Только обои были другими.В саду он увидел ту же скамейку и прошелся по той же аллее. Грусть его былатомительна, хотя в нем уже совершался тот перелом, без которого нельзя остаться порядочнымчеловеком. Он перестал думать о собственном счастье..