И. С. Тургенев - Дым

Жизнь Баден-Бадена, модного германского курорта, 10 августа 1862 г. Мало чем отличалась от жизни вдругие дни сезона. Публика была веселой и пестрой. Впрочем, наших соотечественников выделить в нейне составляло труда, особенно возле «русского дерева».Именно здесь, у кофейни Вебера, обнаружил Литвинова его московский знакомый Бамбаев, громко и на«ты» окликнувший его. С ним был Ворошилов, молодой человек с серьезным лицом. Бамбаев сразупредложил отобедать, если у Григория Михайловича найдутся деньги заплатить за него.После обеда он потащил Литвинова в гостиницу к Губареву («это он, тот самый»). Сходившая погостиничной лестнице высокая, стройная дама в шляпе с темной вуалью обернулась на Литвинова,вспыхнула, провожая глазами, потом побледнела.Кроме Губарева, в номере оказались Суханчикова и немолодой плотный человек, весь вечерпромолчавший в углу.

Разговоры перемежались со сплетнями, обсуждением и осуждением знакомых итоварищей. Ворошилов, как и во время обеда, густо сыпал научными сведениями. Пришел с товарищем ТитБиндасов, по виду террорист, по призванию квартальный, и гаму с бестолковщиной прибавилось так,что у Литвинова к десяти разболелась голова и он вернулся к Веберу.Через некоторое время рядом оказался тот молчаливый человек, что сидел в углу у Губарева.Представился. Потугин Созонт Иванович, надворный советник. И поинтересовался, как понравилосьВавилонское столпотворение. Сойдутся десять русских — мигом всплывет вопрос о значении, обудущем России, да все в самых общих чертах, бездоказательно. Достается и гнилому Западу. Толькобьет он нас по всем пунктам, хоть и гнилой.

И заметьте. Ругаем и презираем, а только его мнением идорожим.Тайна несомненного влияния Губарева — воля, а перед ней мы пасуем. Нам всюду нужен барин. Видятлюди. Большого мнения о себе человек, приказывает. Стало быть, прав и надо слушаться. Все унывают,повесивши нос ходят, и в то же время живут надеждой. Все, мол, непременно будет. Будет, а вналичности ничего нет. В десять веков ничего не выработали, но… будет. Потерпите. А пойдет все отмужика. Так и стоят друг перед другом. Образованный кланяется мужику (вылечи душу), а тот —образованному (научи. Пропадаю от темноты). И оба ни с места, А пора бы давно перенять, что другиепридумали лучше нас.Литвинов возразил на это, что нельзя перенимать, не сообразуясь с народными особенностями.

НоСозонта Ивановича сбить непросто. Вы только предлагайте пищу добрую, а народный желудок переваритпо-своему. Петр I наводнил нашу речь чужими словами. Сперва вышло чудовищно, а потом понятияпривились и усвоились, чужие формы испарились. То же будет и в других сферах. Бояться за своюсамостоятельность могут только слабые народы. Да, Потугин западник и предан цивилизации. Этослово и чисто, и понятно, и свято, а народность, слава — кровью пахнут. Родину же он любит и…ненавидит. Однако скоро поедет домой. Хороша садовая земля, да не расти на ней морошке.Расставаясь, Литвинов спросил у Потугина его адрес. Оказалось, к нему нельзя. Он не один. Нет, не сженой. (Литвинов понимающе потупил глаза.) Да нет, не то. Ей всего шесть лет, она сирота, дочь однойдамы.В гостинице Литвинов обнаружил у себя большой букет гелиотропов.

Слуга сказал, что принесла ихвысокая и прекрасно одетая дама. «Неужели ОНА?» Это восклицание относилось вовсе не к его невестеТатьяне, которую Литвинов ждал в Бадене вместе с её тетушкой. Он понял, что это Ирина, старшая дочьобедневших князей Осининых. В пору их знакомства это была семнадцатилетняя красавица с изысканноправильными чертами лица, дивными глазами и густыми белокурыми волосами. Литвинов влюбился в нее,но долго не мог преодолеть её враждебность. Потом в один день все изменилось, и они уже строилипланы на будущее. Трудиться, читать, но главное — путешествовать. УВЫ, ничему не суждено былоосуществиться.Той зимой двор посетил Москву. Предстоял бал в Дворянском собрании. Осинин счел необходимымвывезти Ирину.

Она, однако, воспротивилась. Литвинов же высказался в пользу его намерения. Онасогласилась, но запретила ему быть на балу и добавила. «Я поеду, но помните, вы сами этого желали».Придя с букетом гелиотропов перед её отъездом на бал, он был поражен её красотой и величественнойосанкой («что значит порода!»). Триумф Ирины на балу был полным и ошеломляющим. На нее обратилавнимание важная особа. Этим сразу решил воспользоваться родственник Осининых граф Рей-зенбах,важный сановник и царедворец. Он взял её в Петербург, поселив в своем доме, сделал наследницей.Литвинов бросил университет, уехал к отцу в деревню, пристрастился к хозяйству и отправился заграницу учиться агрономии. Через четыре года мы и застали его в Бадене на пути в Россию.На другое утро Литвинов набрел на пикник молодых генералов.

«Григорий Михайлыч, вы не узнаетеменя?» — донеслось из группы веселящихся. Он узнал Ирину. Теперь это была вполне расцветшаяженщина, напоминающая римских богинь. Но глаза остались прежними. Она познакомила его с мужем —генералом Валерианом Владимировичем Ратмировым. Прерванный разговор возобновился. Мы, крупныеземлевладельцы, разорены, унижены, надо воротиться назад. Думаете, сладка народу эта воля. «А выпопытайтесь отнять у него эту волю…» — не выдержал Литвинов. Однако говоривший продолжал. Асамоуправление, разве кто его просит. УЖ лучше по-старому. Вверьтесь аристократии, не позволяйтеумничать черни…Литвинову все более дикими казались речи, все более чужими люди, И в этот мир попала Ирина!Вечером он получил письмо от невесты.

Татьяна с тетушкой задерживаются и прибудут дней черезшесть.Наутро в номер постучал Потугин. Он от Ирины Павловны, она хотела бы возобновить знакомство. Г-жаРатмирова встретила их с явным удовольствием. Когда Потугин оставил их, без предисловийпредложила забыть причиненное зло и сделаться друзьями. В глазах её стояли слезы. Он заверил, чторадуется её счастью. Поблагодарив, она захотела услышать, как он жил эти годы. Литвинов исполнил еёжелание. Визит длился уже более двух часов, как вдруг вернулся Валериан Владимирович. Он невыказал неудовольствия, но скрыть некоторую озабоченность не сумел. Прощаясь, Ирина упрекнула. Аглавное вы утаили — говорят, вы женитесь.Литвинов был недоволен собой. Он ждет невесту, и не следовало бы ему бежать по первому зовуженщины, которую он не может не презирать.

Ноги его больше у нее не будет. Поэтому, встретившись сней, он сделал вид, что не заметил её. Однако часа через два на аллее, ведущей в гостиницу, вновьувидел Ирину. «Зачем вы избегаете меня?» В голосе её было что-то скорбное. Литвинов откровенносказал, что их дороги так далеко разошлись, что понять им друг друга невозможно. Её завидноеположение в свете… Нет, Григорий Михайлович ошибается. Несколько дней назад он сам виделобразчики этих мертвых кукол, из которых состоит её нынешнее общество. Она виновата перед ним, ноещё больше перед самой собою, она милостыни просит… Будем друзьями или хотя бы хорошимизнакомыми. И она протянула руку. Обещайте. Литвинов пообещал.По дороге в гостиницу ему повстречался Потугин, но на занимавшие его вопросы о г-же Ратмировойответил только, что горда как бес и испорчена до мозга костей, но не без хороших качеств.Когда Литвинов вернулся к себе, кельнер принес записку.

Ирина сообщала, что у нее будут гости, иприглашала поглядеть поближе на тех, среди кого она теперь живет. Комичного, пошлого, глупого инапыщенного Литвинов нашел в гостях ещё больше, чем в предыдущий раз. Только теперь, почти как уГубарева, поднялся несуразный гвалт, не было разве пива да табачного дыма. И… бросающееся в глазаневежество.После ухода гостей Ратмиров позволил себе пройтись насчет нового Иринина знакомца. Егомолчаливости, очевидных республиканских пристрастий и т.п. И насчет того, что он, видно, очень еёзанимает. Великолепное презрение умной женщины и уничтожающий смех были ответом. Обида въелась всердце генерала, тупо и зверски забродили глаза. Это выражение походило на то, когда ещё в началекарьеры он засекал бунтовавших белорусских мужиков (с этого начался его взлет).У себя в номере Литвинов вынул портрет Татьяны, долго смотрел на лицо, выражавшее доброту,кротость и ум, и наконец прошептал.

«Все кончено». Только сейчас он понял, что никогда непереставал любить Ирину. Но, промучившись без сна всю ночь, он решил проститься с ней и уехатьнавстречу Татьяне. Надо долг исполнить, а потом хоть умри.В утренней блузе с широкими открытыми рукавами Ирина была очаровательна. Вместо слов прощанияЛитвинов заговорил о своей любви и о решении уехать. Она сочла это разумным, однако взяла с негослово не уезжать, не попрощавшись с нею. Через несколько часов он вернулся выполнить свое обещаниеи застал её в той же позе и на том же месте. Когда он едет. В семь, сегодня. Она одобряет егостремление скорее покончить, потому что медлить нельзя. Она любит его. С этими словами онаудалилась в свой кабинет. Литвинов было последовал за ней, но тут послышался голос Ратмирова…У себя в номере он остался наедине с невеселыми думами.

Вдруг в четверть седьмого дверьотворилась. Это была Ирина. Вечерний поезд ушел без Литвинова, а утром он получил записку. «…Я нехочу стеснять твою свободу, но если нужно, я все брошу и пойду за тобой…»С этого момента исчезли спокойствие и самоуважение, а с прибытием невесты и её тетушкиКапитолины Марковны ужас и безобразие его положения сделались для него ещё нестерпимее. Свиданияс Ириной продолжались, и чуткая Татьяна не могла не заметить перемены в своем женихе. Она самавзяла на себя труд объясниться с ним. Держалась с достоинством и настоящим стоицизмом. Состоялся иоткровенный разговор с Потугиным, попытавшимся предостеречь его. Сам Созонт Иванович давноразрушен, уничтожен любовью к Ирине Павловне (это ждет и Литвинова).

Бельскую он почти не знал, иребенок не его, он просто взял все на себя, потому что это было нужно Ирине. Страшная, темнаяистория. И ещё. Татьяна Петровна — золотое сердце, ангельская душа, и завидна доля того, кто станетеё мужем.С Ириной тоже все было непросто. Оставить свой круг она не в силах, но и жить в нем не может ипросит не покидать её. Ну, а любовь втроем неприемлема для Григория Михайловича. Все или ничего.И вот он уже у вагона, минута — и все останется позади. «Григорий!» — послышался за спиной голосИрины. Литвинов едва не бросился к ней. Уже из окна вагона показал на место рядом с собой. Пока онаколебалась, раздался гудок и поезд тронулся. Литвинов ехал в Россию. Белые клубы пара и темные —дыма неслись мимо окон.

Он следил за ними, и дымом казалось ему все. И собственная жизнь, и жизньРоссии. Куда подует ветер, туда и понесет её.Дома он взялся за хозяйство, кое-в чем тут успел, расплатился с отцовскими долгами. Однаждызаехал к нему его дядя и рассказал о Татьяне. Литвинов написал ей и получил в ответ дружелюбноеписьмо, заканчивающееся приглашением. Через две недели он отправился в путь.Увидев его, Татьяна подала ему руку, но он не взял её, а упал перед ней на колени. Она попыталасьподнять его. «Не мешай ему, Таня, — сказала стоявшая тут же Капитолина Марковна, — повинную головупринес»..