Л. Фон Захер-мазох - Венера В Мехах

Венера простужена. Разглагольствуя о холодности Европы и европейцев, она беспрестанночихает и кутает мраморные плечи в темные собольи меха. «Чем грубее женщина будет обращатьсяс мужчиной, тем больше будет она им любима и боготворима». Приятная собеседница. Однаконадо просыпаться — Северин уже ждет к чаю.«Странный сон!» — говорит Северин. Странный Северин. Тридцатилетний педант, живущийпо часам, термометру, барометру, Гиппократу, Канту… но иногда вдруг настигаемый бешенымиприступами страстности. Странный дом. Скелеты, чучела, гипсы, картины, на картине — она:Венера в мехах. Вместо объяснений Северин достает рукопись, и во все время, покамы читаем «Исповедь сверхчувственного», сидит к нам спиной у камина, грезя…Перед нами — слегка подправленный дневник, начатый на карпатском курорте скуки ради.Гоголь, головная боль, амуры… — ах, друг Северин.

Ты во всем дилетант. Курорт почтибезлюден. Заслуживают внимания только молодая вдова с верхнего этажа и статуя Венерыв саду. Лунная ночь, вдова в саду, это она, Венера. Нет, её зовут Ванда фон Дунаева. Ванда даетсвоей каменной предшественнице поносить свой меховой плащ и предлагает изумленному Северинустать её рабом, шутом, её игрушкой. Северин готов на все. Они проводят вместе дни напролет.Он живо рассказывает ей о своем детстве, о троюродной тетке в меховой кацавейке,однажды высекшей его — о, какое наслаждение. — розгами. Он читает ей лекциио художниках, писавших женщин в мехах, о легендарных мазохистах, о великихсладострастницах. Ванда заметно возбуждена…Несколько дней спустя Ванда предстает перед потрясенным Севе-рином в горностаевой кацавейкес хлыстом в руках.

Удар. Сострадание. «Бей меня без всякой жалости!» Град ударов. «Прочьс глаз моих, раб!»Мучительные дни — высокомерная холодность Ванды, редкие ласки, долгие разлуки. Добровольныйраб должен являться к госпоже только по звонку. Северин — слишком благородное имя дляслуги. Теперь он — Григорий. «Мы едем в Италию, Григорий». Госпожа едет первым классом;укутав ей ноги меховым одеялом, слуга удаляется в свой, третий.Флоренция, роскошный замок, расписной — Самсон и Далила — потолок, соболий плащ,документ — договор (любознательный читатель найдет в приложениях к роману аналогичный«Договор между г-жой Фанни фон Пистор и Леопольдом фон Захер-Мазохом» ). «Госпожа Дунаева вправемучить его по первой своей прихоти или даже убить его, если ей это вздумается».

Северинскрепляет этот необычный договор и пишет под диктовку Ванды записку о своем добровольномуходе из жизни. Теперь его судьба — в её прелестных пухленьких ручках. Далила в меховомплаще склоняется над влюбленным Самсоном. За свою преданность Северин вознагражден кровавойпоркой и месяцем изгнания. Усталый раб садовничает, прекрасная госпожа делает визиты…Через месяц слуга Григорий наконец приступает к своим обязанностям. Прислуживает гостямза обедом, получая оплеухи за неловкость, разносит письма госпожи мужчинам, читаетей вслух «Манон Леско», по её приказу осыпает её лицо и грудь поцелуями и —«Ты можешь быть всем, чем я захочу, — вещью, животным!..« — влачит плуг по маисовомуполю, понукаемый Вандиными горничными-негритянками.

Госпожа наблюдает за этимзрелищем издали.Новая жертва «Львовской Венеры» (Ванда — землячка Захер-Мазоха) — немец-художник.Он пишет её в мехах на голое тело, попирающей ногой лежащего раба. Он называет своюкартину «Венера в мехах», как это кому-то ни покажется странным.…Прогулка в парке. Ванда (фиолетовый бархат, горностаевая опушка) правит лошадьми сама, сидяна козлах. Навстречу на стройном горячем вороном — Аполлон в меховой куртке.Их взгляды встречаются…Григорий получает нетерпеливый приказ. Узнать о всаднике все. Слуга докладывает Ванде-Венере:Аполлон — грек, его зовут Алексей Пападополис, он храбр и жесток, молод и свободен.Ванда теряет сон.Раб пытается бежать, раб хочет лишить себя жизни, раб кидается к реке… Пошлый дилетант!К тому же его жизнь ему не принадлежит.

Насквозь промокший, Северин-Григорий ходит вокругдома госпожи, он видит их вместе — богиню и бога. Аполлон взмахивает хлыстом и,разгневанный, уходит. Венера дрожит. «Я люблю его так, как никогда никого не любила. Я могузаставить тебя быть его рабом».Раб взбешен. Немало лести и ласк расточает Ванда, чтобы — «Мы уезжаем сегодняночью» — успокоить его и — «Ты совсем холоден, я чуточку похлещу тебя» — связатьему руки.И в то же мгновенье полог её кровати раздвинулся, и показалась черная курчавая головакрасавца грека.Аполлон сдирал с Марсия кожу. Венера смеялась, складывая меха в чемодан и облачаясьв дорожную шубу. После первых ударов раб испытал постыдное наслажденье. Потом, когда кровьзалила спину, наслажденье отступило перед стыдом и гневом.

Стук дверцы экипажа, стук копыт,стук колес.Все кончено.А потом. Потом — два года мирных трудов в отцовском поместье и письмо Ванды:«Я любила вас […] Но вы сами задушили это чувство своей фантастической преданностью […]Я нашла того сильного мужчину, которого искала… Он пал на дуэли […] Я живу в Парижежизнью Аспазии… Примите на память обо мне подарок […] Венера в мехах».Вместе с письмом посыльный принес небольшой ящик. С улыбкой — «Лечение было жестоко,но я выздоровел» — Северин извлек из него картину бедного немца..