Максим Горький - Песня О Соколе

Море — огромное, лениво вздыхающее у берега, — уснуло и неподвижно в дали, облитой голубымсиянием. Оно слилось с небом, отражая его облака. Уродливо изогнутые горы окаймляют море, скрываютлуну.Надыр-Рагим-оглы, старый крымский чабан, тяжело вздыхает, лёжа у морской кромки. Он рассуждает очеловеческом бытии.Незаметно выплывает луна и «теперь задумчиво льёт свой свет на море». Путешественник проситРагима рассказать сказку, тот соглашается. «Хочешь, я расскажу тебе песню?» — и унылымречитативом, стараясь сохранить своеобразную мелодию песни, он рассказывает.«Высоко в горы вполз Уж и лег там в сыром ущелье, свернувшись в узел и глядя в море. Высоко в небесияло солнце, а горы зноем дышали в небо, и бились волны внизу о камень… А по ущелью, во тьме ибрызгах, поток стремился навстречу морю, гремя камнями… Весь в белой пене, седой и сильный, онрезал гору и падал в море, сердито воя.Вдруг в то ущелье, где Уж свернулся, пал с неба Сокол с разбитой грудью, в крови на перьях… Скоротким криком он пал на землю и бился грудью в бессильном гневе о твердый камень… Уж испугался,отполз проворно, но скоро понял, что жизни птицы две-три минуты… Подполз он ближе к разбитой птицеи прошипел он ей прямо в очи:— Что, умираешь?— Да, умираю.

— ответил Сокол, вздохнув глубоко. — Я славно пожил. Я знаю счастье. Я храбробился. Я видел небо… Ты не увидишь его так близко. Эх ты, бедняга!—Ну что же — небо. — пустое место… Как мне там ползать. Мне здесь прекрасно… Тепло и сыро!Так Уж ответил свободной птице и усмехнулся в душе над нею за эти бредни. И так подумал. «Летайиль ползай, конец известен. Все в землю лягут, все прахом будет…»Но Сокол смелый вдруг встрепенулся, привстал немного и по ущелью повел очами. Сквозь серыйкамень вода сочилась, и было душно в ущелье темном и пахло гнилью. И крикнул Сокол с тоской и болью,собрав все силы:— О, если б в небо хоть раз подняться. Врага прижал бы я… к ранам груди и… захлебнулся б моей онкровью. О, счастье битвы!..А Уж подумал.

«Должно быть, в небе и в самом деле пожить приятно, коль он так стонет!..» И предложилон свободной птице. «А ты подвинься на край ущелья и вниз бросайся. Быть может, крылья тебяподнимут и поживешь ты еще немного в твоей стихии».И дрогнул Сокол и, гордо крикнув, пошел к обрыву, скользя когтями по слизи камня. И подошел он,расправил крылья, вздохнул всей грудью, сверкнул очами и — вниз скатился. И сам, как камень,скользя по скалам, он быстро падал, ломая крылья, теряя перья…Волна потока его схватила и, кровь омывши, одела в пену, умчала в море. А волны моря с печальнымрёвом о камень бились… И трупа птицы не видно было в морском пространстве…В ущелье лежа, Уж долго думал о смерти птицы, о страсти к небу. И вот взглянул он в ту даль, чтовечно ласкает очи мечтой о счастье.— А что он видел, умерший Сокол, в пустыне этой без дна и края.

Зачем такие, как он, умерши, смущаютдушу своей любовью к полетам в небо. Что им там ясно. А я ведь мог бы узнать все это, взлетевши в небохоть ненадолго.Сказал и — сделал. В кольцо свернувшись, он прянул в воздух и узкой лентой блеснул на солнце.Рожденный ползать — летать не может. Забыв об этом, он пал на камни, но не убился, а рассмеялся…— Так вот в чём прелесть полетов в небо. Она — в паденье. Смешные птицы. Земли не зная, на нейтоскуя, они стремятся высоко в небо и ищут жизни в пустыне знойной. Там только пусто. Там многосвета, но нет там пищи и нет опоры живому телу. Зачем же гордость. Зачем укоры. Затем, чтоб еюприкрыть безумство своих желаний и скрыть за ними свою негодность для дела жизни. Смешные птицы!..Но не обманут теперь уж больше меня их речи.

Я сам всё знаю. Я — видел небо… Взлетал в него я, егоизмерил, познал паденье, но не разбился, а только крепче в себя я верю. Пусть те, что землю любить немогут, живут обманом. Я знаю правду. И их призывам я не поверю. Земли творенье — землёй живу я.И он свернулся в клубок на камне, гордясь собою.Блестело море, всё в ярком свете, и грозно волны о берег бились. В их львином реве гремела песня огордой птице, дрожали скалы от их ударов, дрожало небо от грозной песни. «Безумству храбрых поем мыславу. Безумство храбрых — вот мудрость жизни. О смелый Сокол. В бою с врагами истёк ты кровью… Нобудет время — и капли крови твоей горячей, как искры, вспыхнут во мраке жизни и много смелых сердецзажгут безумной жаждой свободы, света.

Пускай ты умер. Но в песне смелых и сильных духом всегда тыбудешь живым примером, призывом гордым к свободе, к свету. Безумству храбрых поем мы песню!..»…Молчит опаловая даль моря, певуче плещут волны на песок, и я молчу, глядя в даль моря. На воде всебольше серебряных пятен от лунных лучей… Наш котелок тихо закипает.Одна из волн игриво вскатывается на берег и, вызывающе шумя, ползет к голове Рагима.— Куда идешь. Пшла. — машет на нее Рагим рукой, и она покорно скатывается обратно в море.Мне нимало не смешна и не страшна выходка Рагима, одухотворяющего волны. Всё кругом смотритстранно живо, мягко, ласково. Море так внушительно спокойно, и чувствуется, что в свежем дыханииего на горы, ещё не остывшие от дневного зноя, скрыто много мощной, сдержанной силы.

По темно-синемунебу золотым узором звезд написано нечто торжественное, чарующее душу, смущающее ум сладкиможиданием какого-то откровения.Всё дремлет, но дремлет напряжённо-чутко, и кажется, что вот в следующую секунду всё встрепенетсяи зазвучит в стройной гармонии неизъяснимо сладких звуков. Эти звуки расскажут про тайны мира,разъяснят их уму, а потом погасят его, как призрачный огонек, и увлекут с собой душу высоко втёмно-синюю бездну, откуда навстречу ей трепетные узоры звёзд тоже зазвучат дивной музыкойоткровения….