Уильям Фолкнер - Город

Минуло лет десять с тех пор, как Флем Сноупс с женой и младенцем прибыл в Джефферсон и водворилсяза стойкой ресторанчика, половинный пай в котором он выменял у В. К. Рэтлифа на треть заброшеннойусадьбы Старого Француза. Скоро он был уже единоличным владельцем этого заведения, а еще какое-товремя спустя оставил ресторан и занял доселе не существовавший пост смотрителя городскойэлектростанции.На этой должности он быстро изыскал дополнительный, помимо пристойного жалованья, способобогащения. Флему бросилось в глаза обилие увесистых медных деталей, прикрепленных илиразбросанных тут и там. Их он стал сбывать куда-то на сторону — сначала, потихоньку, а потом оптом,для чего ему потребовалось привлечь двух негров-кочегаров.

Негры помогали Флему, ни о чем неподозревая, но когда ему для своих целей понадобилось натравить помощников друг на друга, те всепоняли, сговорились между собой и перетаскали наворованные уже части в бак городской водокачки.Тут как раз нагрянули ревизоры. Флему удалось замять скандал, покрыв недостачу наличными, но бакводокачки еще долгие годы являл собой памятник Сноупсу, или, скорее, не памятник, а след его ноги,знаменовавший, где он был и откуда двинулся дальше.Место смотрителя электростанции было создано специально для Флема мэром Джефферсона Манфредомде Спейном. Вернувшись с Кубы в чине лейтенанта, с лицом, украшенным шрамом от удара испанскогоклинка, де Спейн возвестил в городе наступление новых времен.

Он легко победил на выборах и первое,что сделал, заняв пост мэра, купил гоночную машину, чем нарушил изданный своим предшественникомзакон, запрещавший в Джефферсоне езду на автомобилях, — просто наплевал на него, хотя легко мог быотменить.Встреча и последующий роман Манфреда де Спейна и Юлы Сноупс были уготованы судьбой, они стольбесспорно воплощали собой божественную простоту, безгрешную и безграничную бессмертную страсть,что весь, или почти весь, баптистско-методистский Джефферсон — не имея, впрочем, никакихдоказательств предполагаемой связи — с восторгом наблюдал за тем, как они наставляют рога Флему.Иные недоумевали, отчего Флем их не накроет, но он просто не хотел этого делать, извлекая изневерности жены — да и какая такая может быть неверность импотенту — свои выгоды.

Должностьсмотрителя электростанции была не последней.Проворовавшись на электростанции, Флем несколько лет ничем определенным не занимался, а только,по выражению Рэтлифа, разводил Сноупсов, по его стопам просачивавшихся в Джефферсон. Его место вресторанчике поначалу занял Эк, но как ненастоящий Сноупс, не способный к стяжательству, он скорооказался сторожем при нефтеналивном баке, и заведение перешло в руки бывшего учителя изфранцузовой Балки, А. О. Сноупса. Появился было в городе и настоящий учитель Сноупс, но егозастукали с четырнадцатилетней, за что обваляли в дегте и перьях и прогнали прочь. От горе-учителяосталось двое сыновей — Байрон и Вергилий.Одним из немногих, кто не мог спокойно взирать на отношения Юлы и де Спейна, был Гэвин Стивене,молодой городской прокурор.

Мысли о том, что на глазах всего Джефферсона выделывает женщина,равных которой не создавала природа, приводили его в смятение, побуждали что-то — что именно, он исам не знал — предпринять во спасение то ли Юлы, то ли Джефферсона от Юлы и де Спейна.Сестра-близнец Гэвина, Маргарет, советовала брату сначала разобраться, что его беспокоит больше:что Юла не так добродетельна или что она губит свою добродетель именно с де Спейном.Перед балом, который давал Котильонный клуб, объединявший благородных дам Джефферсона, Гэвинупришла мысль послать бальный букет Юле Сноупс, но Маргарет сказала, что тогда уж надо посылатьбукеты всем приглашенным дамам. Гэвин так и сделал, а де Спейн, узнав об этом, последовал егопримеру, но на дом Маргарет и её брату прислал не одну, а целых две празднично оформленные коробки— в своей Гэвин обнаружил пару бутоньерок, использованным презервативом привязанных кзаточенным граблям, с помощью которых его племянник в свое время, когда мэр завел манеру носитьсямимо дома прокурора, издевательски при этом сигналя, проколол шины де Спейновой машины.Противостояние двух мужчин получило продолжение на балу.

Гэвину — как, возможно, и многим другим— показалось, что де Спейн танцует с Юлой непристойно, и он одернул кавалера. Потом во дворе оничестно подрались, вернее, мэр просто основательно отделал прокурора.Летом, когда в суде не было никаких особых дел, прокурор Гэвин Стивене возбудил процесс противакционерной компании и мэра, обвинив их в попустительстве хищениям на электростанции. В деньзаседания он получил записку от Юлы с указанием ждать её поздно вечером у себя в конторе. Когда онапришла, он стал гадать и допытываться у нее, зачем она пришла, кто — Флем Сноупс или Манфред деСпейн — послал её к нему, чего она хочет и чего хочет он сам, и, вконец запутавшись в собственныхсомнениях, выставил гостью за дверь.

Ее слов о том, что она не любит, когда люди несчастливы, и, мол,коль скоро это легко исправить… — Гэвин услышать не мог или не хотел. Так или иначе, но наследующий день прокурор снял свои обвинения, а по прошествии скорого времени отбылсовершенствовать знания в Гейдельберг.Перед отъездом он завещал Рэтлифу нести общий джефферсонский крест — Сноупсов — и по мере силзащищать от них город. В Джефферсоне Гэвин Стивене снова появился только через несколько лет, ужев разгар войны, но скоро снова отбыл в Европу офицером тыловых частей. С собой он прихватилМонтгомери Уорда Сноупса, сына А. О., который пошел на войну отнюдь не из патриотическихсоображений, а желая там осмотреться как следует, пока всех не стали забривать поголовно.Осмотрелся во Франции Монтгомери Уорд неплохо.

Скоро он стал заведовать интендантской лавочкой,и она пользовалась громадной популярностью у американских солдат благодаря тому, что в заднююкомнату он поместил смазливую француженку. Когда война кончилась, изобретательный Сноупсперебрался в Париж, где поставил дело на более широкую ногу. В Джефферсоне, куда он вернулсяпоследним из побывавших в Европе солдат, Монтгомери Уорд открыл фотоателье и поначалу принимал внем клиентов в наряде монмартрского художника. Но со временем джефферсонцы начали замечать, чтоуже больше года фотографии в витрине не меняются, а клиентуру составляют преимущественно молодыеокрестные фермеры, приходящие сниматься почему-то ближе к ночи. В конце концов в мастерскойучинили обыск, и на белый свет был извлечен альбом с похабными парижскими открытками.Флем Сноупс и не думал избавлять оскандалившегося родственника от тюрьмы.

Он лишь выкрал изкабинета шерифа вещественные доказательства, а в мастерскую натаскал емкостей с самодельнымвиски — самогоноварение в глазах нормальных обывателей куда достойнее разврата. Другогоодиозного Сноупса, А. О., потратив на то внушительную сумму, Флем также спровадил из Джефферсона —во Французову Балку.О своем добром имени Флем начал печься с того момента, когда ему, ко всеобщему изумлению,достался пост вице-президента банка Сарториса, ограбленного незадолго до того Байроном Сноупсом,который служил в нем клерком. Тогда де Спейн из своих денег возместил украденное, благодаря чемубыл избран президентом. Назначение Флема стало с его стороны очередной платой за молчаливоепопустительство жене.Первое начинание Флема на новом месте оказалось неудачным — он захотел было вступить в долю внесноупсовском промысле с ненастоящим Сноупсом, Уоллом (его отец, Эк, погиб при взрывенефтеналивного бака, и Уоллстрит-Паника, как он тогда звался, еще подростком начал самостоятельнозарабатывать на жизнь), чья лавка процветала исключительно благодаря его трудолюбию идобропорядочности.

Уолл отверг предложение родича, а за это ему было отказано в крайне нужномкредите. Выручил Уолла Рэтлиф. Он встал на ноги и со временем на паях с Рэтлифом открыл первый в техкраях настоящий супермаркет, хотя слова этого еще и в помине не было.Дочь Юлы Сноупс, Линда, в первый раз бросилась в глаза Гэвину Стивенсу, когда ей уже исполнилосьчетырнадцать лет. Она не являла собой копии своей матери, но была столь же лучезарна, неповторима ипрекрасна. Гэвина, хоть ему и было основательно за тридцать, неодолимо влекло к этому созданию, ион, решив для себя, что просто намерен формировать ум девочки, чуть не каждый день встречал еёпосле школы, вел в аптеку, где угощал мороженым и кока-колой, развлекал беседами и дарил книжки.Линда подросла, и у нее появился кавалер помоложе, боксер и автомобилист, который как-то,ворвавшись к Гэвину в кабинет, в кровь разбил ему лицо.

Подоспевшая Линда обругала юнца, а Гэвинупризналась в любви. После этого случая встречи их стали очень редкими — старый холостяктревожился за доброе имя девушки, поскольку пошли слухи, что соперник застал его наедине с Линдойи за это избил. Главным своим долгом Гэвин теперь считал спасти Линду от Сноупсов, а значит, надобыло попытаться сделать так, чтобы её отправили в один из колледжей на востоке или на севере.Флем Сноупс был против. Во-первых, жена и дочь были для него непременными предметами обстановкидома солидного вице-президента банка. Во-вторых, вдали от дома Линда могла без его ведома выйтизамуж, а это означало бы для Флема лишиться части наследства отца Юлы, старого Билла Варнера. Инаконец, не зависящие от него люди могли раскрыть Линде правду о её рождении.

Юла, в свою очередь,ошарашила Гэвина словами о том, что защита от Сноупсов — лишь поэтические бредни, женщинам жедороже всего факты, а самый весомый факт — женитьба, и таким образом, лучшее, что он может сделатьдля Линды, — это жениться на ней.Но в один прекрасный день Флем позволил приемной дочери уехать из Джефферсона. Сделал он этонеспроста, но рассчитав, что в порыве благодарности Линда может отказаться в его пользу отпричитавшейся ей доли материнского наследства и дать расписку об этом. Расписка же требоваласьему для решительной схватки с де Спейном за пост президента банка — последнее, что должны былипринести Флему восемнадцать лет бесчестия.Флем отвез расписку по поводу Французовой Балки. Той же ночью Билл Варнер, держатель трети акцийбанка, был в доме от всей души презираемого и ненавидимого зятя, где все узнал о Юле и де Спейне.

На,другой день акции де Спейна были проданы Флему, отныне президенту банка, а назавтра он должен былпокинуть Джефферсон, один или с Юлой. Вечером того же дня Юла во второй раз в жизни пришла к ГэвинуСтивенсу. Она объяснила Гэвину, что ни уехать с де Спейном, ни остаться со Сноупсом для нее равноневозможно — из-за дочери, и взяла с него обещание жениться на Линде. Он обещал, но только в случае,если ничего другого для нее нельзя будет сделать. Ночью Юла покончила с собой.Линду Гэвин отправил не в университет — она переросла все университеты, — а в Нью-Йорк, вГринич-Виллидж, где у него были друзья и где ей предстояло многое испробовать и многому научитьсядо тех пор, пока на её пути не встретится самый смелый и сильный — сам он таким не был.

Флем зажилсолидным вдовцом в купленном им и переделанном в плантаторском стиле особняке де Спейнов. ВДжефферсоне же и Йокнапатофе все шло своим чередом..