Уильям Фолкнер - Особняк

За убийство фермера Хьюстона Минк Сноупс был приговорен к пожизненному заключениюв каторжной тюрьме Парчмен, но он ни минуты не жалел о том, что тогда спустил курок.Хьюстон заслужил смерть — и не тем, что по приговору Билла Варнера Минк тридцать семьдней вкалывал на него лишь для того, чтобы выкупить свою собственную корову. Хьюстон подписалсебе смертный приговор, когда после того, как работа была окончена, из высокомерного упрямствапотребовал еще доллар за то, что корова простояла у него в хлеву лишнюю ночь.Послесуда адвокат объяснил Минку, что из тюрьмы он может выйти — через двадцать или двадцатьпять лет, — если будет исправно работать, не участвовать в беспорядкахи не предпринимать попыток к бегству.

Выйти ему нужно было непременно, потому чтона воле у Минка оставалось одно, но очень важное дело — убить Флема Сноупса, на чьюпомощь он понапрасну до конца надеялся. Флем подозревал, что Минк, самый злобный из всехСноупсов, попытается расквитаться с ним, и когда Монтгомери Уорд Сноупс попался на показев своем ателье непристойных французских открыток, сделал все, чтобы его поместилив ту же тюрьму, что и Минка, За предложенную Флемом мзду Монтгомери Уорд соблазнилродича бежать, хотя до конца двадцатилетнего срока тому оставалось всего пять лет,и предупредил о побеге охрану. Минка схватили и добавили еще двадцать лет, которыеон решил честно досидеть, и потому лет через восемнадцать отказался участвовать в побеге,который задумали его соседи по бараку, что чуть не стоило ему жизни.На волю Минк вышел,отсидев тридцать восемь лет.

Он даже не подозревал, что за это время успели отгреметь двемировые войны. Прошение, благодаря которому шестидесятитрехлетний Минк освободился чуть раньшеположенного срока, было подписано прокурором Гэвином Стивенсом, В. К. Рэтлифом и ЛиндойСноупс Коль.Коль — фамилия скульптора-еврея, с которым Линда встретиласьв Гринич-Виллидж, и встреча эта привела к тому, что года через полтора после отъездаиз Джефферсона она прислала Гэвину Стивенсу приглашение на событие, которое в разговорес В. К. Рэтлифом он обозначил как «новоселие», так как не только о венчании,но и о гражданской регистрации брака речи тогда не шло. В тот раз Рэтлиф не поехалв Нью-Йорк со Стивенсом, не посчитав нужным почтить своим присутствием стольнеопределенное торжество.

Зато в 1936 г., когда — перед тем как отправиться на войнув Испанию — Бартон Коль и Линда решили-таки оформить свои отношения, он охотносоставил компанию другу-прокурору.Заодно Рэтлиф намеревался наконец увидетьте виргинские холмы, где его далекий русский предок сражался в рядах гессенских наемниковангличан против революционной американской армии и где попал в плен, после чего навсегдаосел в Америке. От этого предка, чьей фамилии давно никто не помнил, Рэтлифу и досталосьимя Владимир Кириллыч — тщательно скрываемое за инициалами В. К., — котороена протяжении полутора веков неизменно доставалось в его роду старшим сыновьям.ВИспании Бартон Коль погиб, когда его бомбардировщик был сбит над вражескими позициями.

Линдаполучила контузию от взрыва мины и с тех пор начисто лишилась слуха. В1937 г. в аэропорту Мемфиса — пассажирские поезда через Джефферсон к этому времениходить уже перестали — её встречали В. К. Рэтлиф, Гэвин Стивене и его племянник ЧарльзМэллисон.Стоило Рэтлифу с Чарльзом увидеть, как Гэвин и Линда встретились послемноголетней разлуки, как они смотрели друг на друга, и обоим им сразу пришло в голову,что старый холостяк и молодая вдова обязаны непременно пожениться, что так всем будетспокойней. Вроде бы так оно и должно было произойти, тем более что Гэвин и Линда проводилимного времени наедине — он занимался с ней постановкой голоса, после контузии ставшегоскрипучим, каким-то утиным. Но напрасно Чарльз Мэллисон дожидался, когда же емув Гарвард пришлют приглашение на бракосочетание.

В том же, что предполагаемая связь егодяди с Линдой не может оставаться неоформленной официально наподобие связи Юлыи Манфреда де Спейна, ни у Чарльза, ни у Рэтлифа не возникало сомнений —Линде явно недоставало той ауры безусловной, ни при каких обстоятельствах не подсуднойженственности, какой обладала её мать, да и Гэвин отнюдь не был де Спейном. А значит,никакой связи и не было.В Джефферсоне Линда нашла было себе поле деятельности —совершенствование негритянских школ, но скоро сами негры попросили её не навязыватьим помощи, за которой они не обращались. Так что ей пришлось ограничиться воскреснымизанятиями, на которых она пересказывала черным детям мифы разных народов. Единственнымисоратниками Линды в её социально-реформаторских устремлениях были двое едва говорившихпо-английски финнов, слывших коммунистами, но так и не отыскавших в Джефферсонеи во всей Йокнапатофе любезного их сердцу пролетариата.Вдова коммуниста-еврея, самасражавшаяся в Испании на стороне коммунистов, а теперь втайне ото всех хранящая билеткоммунистической партии и на виду у всего города водящаяся с неграми, Линда повсюдувстречала недоверчивость и неприязнь.

Рано или поздно на нее пристальное внимание обратилоФБР. Положение немного переменилось, только когда русские и американцы оказались союзникамив войне с Гитлером. В начале 1942 г. Линда уехала из Джефферсона в Паскагулуи там поступила работать на верфь, строившую транспорты для России.Перед отъездом онавзяла с Гэвина обещание, что в её отсутствие он женится, и тот действительнона старости лет взял в жены Мелиссандру Гарисс, в девичестве Бэкус, в которую былвлюблен когда-то на заре юности. Мелиссандра успела побывать замужем за крупнымгангстером и родить от него двоих детей, теперь уже взрослых. Об источнике немалых доходовмужа она не имела представления до тех пор, пока того среди бела дня не расстрелялив новоорлеанской парикмахерской.Тем временем с момента, когда Флем подмял под себя банкСарториса и, водворившись на жительство в родовом гнезде де Спейнов, вродебы удовлетворился достигнутым, а родичи его отбыли кто в тюрьму, кто обратново Французову Балку, а кто и подальше, Джефферсон оставался более или менее свободнымот Сноупсов.

Если они и появлялись в городе, то как-то мимолетно, проездом, вродесенатора Кларенса Сноупса — Кларенса, полисмена с Французовой Балки, старый Билл Варнерв конце концов провел в законодательное собрание штата Миссисипи, где тот честноотрабатывал вложенные в него деньги. Однако когда сенатор выдвинул свою кандидатурув Конгресс Соединенных Штатов, на предвыборном пикнике В. К. Рэтлиф сыграл с нимдовольно злую шутку, насмешившую весь округ и бесповоротно лишившую Сноупса надежд на местов Конгрессе.Только во время войны Флем однажды было зашевелился, но и тутне получил того, к чему стремился. Джейсон Компсон откупил выгон — некогда проданныйего отцом, чтобы на вырученные деньги отправить в Гарвард Квентина, — и с выгодойвсучил его Флему, которого ему удалось убедить в том, что государство даст за этот участокхорошие деньги, поскольку он как нельзя лучше подходит для строительства аэродрома.

Аэродромуже благодарное государство присвоит, тем самым увековечив, имя Флема Сноупса. Когда Флем понял,что никакого аэродрома на приобретенной им земле не будет, он пустил его подзастройку.Новые дома после войны были очень даже нужны, так как возвращавшиеся солдатыв большинстве своем стремительно женились и так же стремительно заводили детей. Денегу всех было вдосталь. Кто-то заслужил их на фронте ценой собственной крови,кто-то благодаря неимоверным заработкам военного времени. Та же Линда получалана своей верфи аж четыре доллара в час.На фоне наступившего всеобщего благоденствия,вынудившего даже коммунистов-финнов потихоньку начать вкладывать лишние деньги в акции,и отсутствия явной социальной несправедливости — здание новой негритянской школы,к примеру, по всем меркам превосходило старую школу для белых — Линда по возвращениив Джефферсон на первых порах осталась без дела и в основном сидела в домеу де Спейнов, попивая виски.

Но потом она откуда-то прознала о томящемсяв Парчмене родиче и при помощи Гэвина Стивенса и В. К. Рэтлифа с жаром заняласьосвобождением Минка.Гэвину, равно как и Рэтлифу, было совершенно очевидно, что сделаетМинк, выйдя на свободу, но Линде он отказать не мог. Не желая, однако, оказатьсясоучастником убийства, Гэвин договорился с начальником тюрьмы, что тот отпустит Минкас одним непременным условием. Минк по выходе возьмет двести пятьдесят долларови пожизненно будет получать каждый год по тысяче в обмен на клятву не пересекатьграниц штата Миссисипи.Минка выпустили в четверг, а в пятницу Гэвин узнал, что Минквсех перехитрил — он взял у начальника деньги, но потом с тюремным привратникомпередал их обратно и таким образом был теперь на свободе с десяткой в карманеи твердым намерением убить Флема Сноупса.

Как ни противно ему это было делать, Гэвин пошелк Флему и предупредил его об опасности, но банкир выслушал его со страннымравнодушием.Легко догадавшись, что Минку понадобится пистолет и что за нимон отправится в Мемфис, Гэвин использовал свои связи для того, чтобы поставить на ноги всюмемфисскую полицию, но результатов это не принесло. Только в среду ему по телефонусообщили, что, по сведениям полиции, в понедельник в одной закладной лавочке человеку,по описанию похожему на Минка, за десять долларов был продан револьвер, который, впрочем,вряд ли был на что-то годен. Но к этому моменту Гэвин уже знал, что револьвер былисправен — накануне, во вторник, он сработал.За воротами тюрьмы Минка встретил мир,мало похожий на тот, что он покинул тридцатью восемью годами раньше, — теперь даже банкасардин, которую, как он хорошо помнил, везде можно было купить за пять центов, стоила двадцатьтри.

А еще все дороги стали твердыми и черными… Тем не менее стомильный путьдо Мемфиса он преодолел — пусть не за день, а за три. Тут ему повезло,и он чудом купил револьвер, не обратив на себя внимание полиции. Еще больше ему повезлов Джефферсоне, когда в дом Флема он проник всего за полчаса до того, как под егоокнами должен был занять свой еженощный пост добровольный помощник шерифа.Флем как будтождал его и не пытался ничего предпринимать для спасения жизни, даже когда с первоговыстрела револьвер дал осечку, а просто молча смотрел на Минка своими пустыми глазами. КогдаФлем упал с простреленной головой, на пороге комнаты возникла Линда и, к удивлениюубийцы, спокойно показала ему безопасный выход из дома.После похорон Линда выправиладарственную, по которой дом и имение возвращались де Спейнам, а сама собралась навсегдапокинуть Джефферсон.

Для отъезда у нее был приготовлен шикарный «ягуар». У видав его,Гэвин понял, что Линда с самого начала знала, что станет делать вышедший из тюрьмыМинк, — на то, чтобы выписать такую машину из Лондона или хотябы из Нью-Йорка, требовалась по меньшей мере пара месяцев.Когда Линда наконецуехала, Рэтлиф поделился с Гэвином Стивенсом надеждой, что у нее не припасеногде-нибудь дочери, а если дочь и существует, что она никогда не появитсяв Джефферсоне, ибо третьей Юлы Варнер шестидесятилетнему Гэвину уже нипочем не выдержать..