Шмелев И.с. - Человек Из Ресторана

Человек из ресторана - Повесть (1911) По прошествии времени Яков Софроныч понял. Все началось с само¬убийства Кривого, их жильца. Перед тем он рассорился со Скороходовым и обещал донести, что Колюшка с Кириллом Северьянычем про политику спорят. Он же, Кривой, в сыскном отделении служит. А удавился-то он оттого, что выгнали его отовсюду и жить ему стало не на что. Как раз после этого Колюшкин директор вызвал к себе Якова Софроныча, и Наташа с офицером встречаться стала, и кварти¬ру сменить пришлось, и новые жильцы появились, от которых Колина жизнь пошла прахом. В училище требовали, чтобы сын (он и вправду резок, даже с отцом) извинился перед преподавателем. Только Колюшка стоял на своем. Тот первым унизил его и с первого класса издевался, оборвы¬шем звал и не Скороходовым, а Скомороховым.

Одним словом, ис¬ключили за полгода до окончания. На беду, еще подружился с жильцами. Бедные, молодые, живут как муж с женой, а не венчаны. Вдруг исчезли. Явилась полиция, сделали обыск и Колю забрали — до выяснения обстоятельств забрали, — а потом выслали. Не радовала и Наталья. Зачастила на каток, стала еще более дерз¬кой, приходила поздно. Черепахин, влюбленный в нее жилец, предуп¬редил, что за ней ухаживает офицер. Дома стоял крик и рекой лились оскорбления. Дочь заговорила о самостоятельной жизни. Вот скоро выпускные экзамены, и она будет жить отдельно. Ее берут в прилич¬ный универмаг кассиршей на сорок рублей. Так и произошло. Только жила она теперь, невенчанная, с человеком, обещавшим жениться, но лишь когда умрет его бабушка, завещавшая миллион.

Конечно, не женился, требовал избавиться от беременности, совершил растрату и подсылал Наташу просить денег у отца. А тут как раз директор г-н Штосе оповестил об увольнении Скороходова. В ресторане им очень довольны, и работает он уже двадцать лет, все умеет и знает до тонкости, но. Арест сына, а у них правило. Вынуждены уволить. Тем более сын-то к этому времени бежал из ссылки. Это была прав¬да. Яков Софроныч уже виделся с Колюшкой. Был — не как раньше, а ласков и добр с ним. Мамаше передал письмо и снова скрылся. Луша, как прочитала весточку от сына, плакать начала, а потом за сердце схватилась и умерла. Остался Яков Софроныч один. Тут, прав¬да, Наталья, не послушав сожителя, дочку Юленьку родила и отдала отцу. Он уже работал приходящим официантом, тоскуя по белым залам, зеркалам и солидной публике.

Конечно, на прежнем месте бывали обиды, предостаточно было безобразий и несправедливостей, было, однако, и своего рода искусст¬во, доведенное до совершенства, и Яков Софроныч этим искусством владел вполне. Пришлось научиться держать язык за зубами. Почтен¬ные отцы семейств просаживали здесь с девицами тысячи. Уважаемые старцы приводили в кабинет пятнадцатилетних. Тайком подрабатыва¬ли мужние жены из хороших фамилий. Самое страшное воспомина¬ние оставили кабинеты, обитые плюшем. Можно сколько угодно кричать и звать на помощь — никто не услышит. Прав все же был Колюшка. Какое в нашем деле благородство жизни. На что уж Карп, приставленный к этим комнатам человек, — так и тот раз не вытерпел и постучал в дверь. Так одна кричала и билась.

А то вот еще играл при ресторане дамский оркестр, состоявший из строгих барышень, окончивших консерваторию. Была там красави¬ца, тоненькая и легкая, как девочка, и глаза — большие и печальные. И вот стал заглядываться на нее коммерции советник Карасев, чье со¬стояние невозможно было прожить, потому что каждую минуту оно прибывало на пять рублей. Посидит он в ресторане три часа — вот и тысяча. Но барышня даже не глядит, и букет из роз в сотни рублей не приняла, и на шикарный ужин, заказанный для всего оркестра Ка¬расевым, не осталась. Якову Софронычу на утро наряжено было отне¬сти букет ей на квартиру. Букет приняла старушка. Потом вышла сама тоненькая и захлопнула дверь. «Ответа не будет». Много времени прошло, но в ресторане все-таки сыграли свадьбу господина Карасева.

Тоненькая от него с другим миллионером за гра¬ницу укатила из-за того, что господин Карасев все от брака с ней от¬казывался. Так нагнал он их на экстренном поезде и силой привез. Колю все-таки нашли и арестовали. В письме писал. «Прощайте, па¬паша, и простите за все, что причинил». Но перед самым судом две¬надцать арестантов убежали, и Коля с ними, а спасся чудом. Спасался от погони и оказался в тупике. Бросился в лавочку. «Спасите и не вы¬давайте». Старик лавочник отвел его в подвал. Яков Софроныч ездил к этому человеку. Благодарил, но тот в ответ только и сказал, что без Господа не проживешь, а верно сказал, будто глаза ему на мир от¬крыл. Через месяц пришел неизвестный и передал, что Колюшка в без¬опасности. После этого стало все понемножку 'налаживаться.

Лето Яков Софроныч проработал в летнем саду, управлял кухней и буфе¬том у Игнатия Елисеича, из того же ресторана, где он когда-то рабо¬тал. Тот очень был доволен и пообещал похлопотать. А тут еще профсоюз (с ним директору пришлось теперь считаться) потребовал восстановить незаконно уволенного. И вот Яков Софроныч снова в том же ресторане за привычным делом. Только детей нет рядом..