Идиллия

АНТИЧНАЯ. - Термин «идиллия» (eidyilion, уменьшительное от eidos - вид, как технический музыкальный термин - песенный лад) - означает по одному толкованию «картинку», по другому, более правдоподобному, «песенку», - в древности не покрывал собой определенного жанра, а обозначал небольшое стихотворение, не входившее в рамки канонизованных античной теорией словесности жанров. Специфическое значение термин И. Получил лишь в повое время, в связи с тем, что так озаглавлен был сборник стихотворений Феокрита . Большинство этих стихотворений - сценки, действующими лицами к-рых являются пастухи, крестьяне, низшие слои городского населения. Здесь нашла свое выражение тяга оторванной от масс дворцовой культуры (см.

Греческая литература - «Эллинистический период») к искусственной наивности, весьма заметная также в живописи и рельефной скульптуре этой эпохи. Основное ядро сборника Феокрита - буколические (пастушеские) стихотворения, в к-рых пастушеская маска мотивирует чувствительные монологи и состязания в пении по образцу состязаний сицилийских пастухов на праздниках Артемиды (так наз. Буколизм, схема которого близко напоминает «состязания» древнеаттической комедии. Встреча пастухов, перебранка, кончающаяся вызовом на состязание, выбор судьи, состязание, приговор). Фольклорный материал подан на контрастном фоне нарочито искусственного стиля («сладкого» по античной терминологии), плавного и мелодичного стиха, соответствующего нежным переживаниям персонажей.

У продолжателей Феокрита чувствительное отношение к природе и любви становится еще интенсивнее, и позднейшие буколические поэты (Биоп, Мосх), воспроизводя приемы буколического стиля, совершенно отказываются от пастушеской маски. В Риме буколическая поэзия вводится эклогами Вергилия , к-рый сохраняет «пастухов» однако в качестве уже совершенно условных фигур, с преобладанием психологического элемента над бытовым и привнесением политической актуальности в мир буколических мотивов. У Кальпурния (середина I в. Христианской эры) «идиллическая наивность» становится уже мотивировкой льстивой хвалы, расточаемой по адресу императора Нерона. Стихотворения Кальпурния свидетельствуют уже о безжизненности жанра, для которого после победы италийского торгового капитала над эллинистическим в Риме не имелось социально-психологических предпосылок (см.

Римская литература). Темы и настроения буколической поэзии проникали и в другие жанры (элегии Тибулла, пастушеский роман Лонга). Поздняя античность эпохи упадка Римской империи была очень восприимчива к сельским темам (в Риме эклоги Немезиана (III в.), анонимная «Всенощная Венеры» (около IV в.). В Греции многочисленные декламации риторов вплоть до газской школы VI в.).СРЕДНИЕ ВЕКА И НОВОЕ ВРЕМЯ. - Непосредственно к позднелатинской традиции примыкают опыты идиллической поэзии в латинской лит-ре первого (каролингского) Возрождения, наиболее ранним образчиком к-рых может служить «Conflictus veris et hiemis» (Спор весны с зимой). Сюда же относится и эротическая И. Вагантов - изысканный спор пастушек Флоры и Филлиды о лучшем из любовников - клерике.

Формально И. Вагантов порывает с античной И., пользуясь ритмической короткой рифмованной строфой:«...circa silvae mediumlocus est occultusubi viget maximesuus deo cultus;Fauni, Nymphae, Satyri,comitatus multustympanizant, concinuntante dei vultus...»Сложнее истоки куртуазной пасторелы и «сельского миннезанга» (hofische Dorfpoesie) на национальных яз. Средневековой Европы. Здесь, наряду с традицией античной И., мало учитывавшейся исследователями XIX в., но убедительно выявленной Фаралем, выступают и реминисценции куртуазно преломленной народной песни. Сюжетно идиллические жанры куртуазной поэзии порывают с античной традицией. Пасторела, Reigen, Winterlied строятся именно на мотиве столкновения представителей разных классов - на любви селянки к рыцарю, на соперничестве рыцаря и пастухов или крестьян.

Действие переносится в современность, иногда (в Winterlieder) вводится описание бытовой обстановки. Характерна, в частности, и замена латинских и греческих имен народными. Так. Обр. Сельские жанры куртуазной поэзии представляют собой первую попытку «освоения» заимствованного жанра, удовлетворявшего упадочнической тяге переставшей довлеть себе рыцарской придворной культуры к искусственной наивности. (Подробнее - см. Пасторела, Миннезанг).Дальнейшие судьбы сельской поэзии средневековья весьма различны. В Германии на переломе эпох ожесточенная классовая борьба заглушает идиллическую струю в изображении простолюдина грубым издевательством «антикрестьянской лит-ры», в которой находят в равной мере отражение и зависть к богатому мужику обнищалого хищника-рыцаря (ср.

«антикрестьянские» мотивы уже в сельском миннезанге Нитгарта фон Рювенталя) и соперничество городского буржуа с деревенским кулаком (см. Немецкая литература). Отдельные подражания Вергилию гуманистов («Bucolicon» Эобана Гесса, 1509) не выходят за узкие пределы ученой латинской поэзии. Более того, вступительная речь Никодемуса Фришлина к его чтениям об эклогах Вергилия - «De vita rustica» - воспринимается как направленная против двора инвектива и стоит автору положения, свободы и жизни. Возрождение И. В Германии происходит лишь в XVII в. Под непосредственным влиянием барочных форм романских и английской лит-р. Иначе - во Франции, где подымающаяся с XIV в. Крепкая финансовая и торговая буржуазия оказывается лицом к лицу с экономически мощной феодальной аристократией.

Здесь налицо все предпосылки для сохранения и культивирования И., ибо она образует благодарный pendant и к манерной, напряженной образности и вычурному аллегоризму наследницы куртуазной поэзии, поэзии amour galant, и к циничному и откровенному ее осмеянию в «дурацких песнях против любви», создаваемых молодой полнокровной буржуазией. Отсюда - расцвет пасторали во французской поэзии XIV-XV вв., часто превращающейся в форму придворного панегирика. «J’ay un roi de Sicile Vu devenir berger...», воспевает Шателэн короля-мецената Ренэ Анжуйского. И в знаменитой И., так жестоко осмеянной впоследствии Вийоном (в «Contredit de franc Gontier», где условностям сельской И. Противопоставлено подлинное веселье уходящего средневековья, а мужику «с дыханьем, отравленным чесноком», - жирный каноник, пирующий со своей пышной любовницей), Филипп де Витри изображает далекое от придворных интриг и городской суеты, неприхотливое и безмятежное существование дровосека franc Gontier.

В словах, вложенных поэтом в уста его «честно'го Гонтье». «Je n’ay la teste nue devant thirant ne genoil qui s’i ploye» (Я не обнажаю головы перед тираном и не преклоняю перед ним колен), звучит протест против новых форм государственности - зарождающегося абсолютизма.Если французская И. XIV-XV вв. В условной идеализации сельского быта все же - хотя бы в именах собственных - сохраняет связь с современностью, то И. Барокко развивается в сторону все большей абстракции, превращаясь в форму придворной «поэзии на случай» и изображая под вымышленными именами и масками пастухов и пастушек галантные приключения придворного мирка. Если в дальнейшем и стирается порой связь с живыми лицами, то маски зато становятся четко очерченными фигурами.

Возникает особый аркадский мир, не имеющий никакой связи с действительностью. В этом мире по зелени лужаек блуждает представитель «влюбленных пастушков» (pastores eroici) - нарядный Дафнис, Филидор, Дамон или Селадон - со своей возлюбленной - Галатеей, Хлоридой или Дианой, - которая ведет на ленточке нежную овечку. Ей шепчет он любовные признания, но - ах. Слишком часто безжалостная пастушка отвергает страсть пастушка, принимая унаследованную от поэзии amour galant позу «dame sans merci». Тогда несчастный влюбленный ищет исцеления на лоне природы, изливая грусть под сенью ив у журчащего ручейка. Чтобы оттенить изысканного пастушка, в И. Вводится грубоватая фигура «комического пастуха» (pastor comicus) - Коридона, любителя сельских удовольствий.

А реминисценции античности позволяют использовать богатейший аппарат греко-латинской мифологии.Пастушеская тематика захватывает все жанры. Наряду со стихотворными формами она овладевает прозаическим романом, драмой, оперой. Волна пасторалей проходит по всей Европе. За «Аркадией» Саннацаро (1502) следует пастушеская драма Тассо («Аминта», 1572) и Гварини («Pastor fido», 1590). Из Италии форма переходит через Испанию («Диана», Montemayor, 1542) в Англию («Аркадия», Ph. Sydney, 1590) и Францию («Астрея», Honore d’Urfe, 1607), почти одновременно она укрепляется в голландской лит-ре («Granida», Hooft, 1605. «De Batavische Arcadia», J. V. Heemskerck, 1637), несколько позднее в немецкой («Schafferey von der Nimfen Hercinie» Опица, 1630.

«Geliebte Dornrose» Гриффиуса, 1660). Подробней - см. «Пастораль», «Пастушеская поэзия».Социологические предпосылки расцвета И. Даны в новых условиях общественности и быта эпохи. Положение господствующего класса, ставшего опорой абсолютистской монархии и прочно связавшего себя с двором, благоприятствует развитию этой столь удобной для скрытого панегирика формы. С другой стороны, условные фигуры пасторали дают удобную маску для лирического самоанализа, отвечающего все углубляющемуся с Возрождения интересу к переживаниям личности. Такой маской пользуются уже поэты Ренессанса, - в частности Бокаччо, предшественник психологической повести («Амето»). Условная действительность пасторали позволяет сосредоточивать внимание на душевных конфликтах, совершенно не затрагивая лежащих в их основе социальных и экономических отношений.

Политическая безобидность пасторали - безусловно одна из причин оказываемого ей «высокого покровительства». Наконец аллегорический характер сюжетики И., облегчая ее использование как формы дидактической поэзии, привлекает к ней симпатии и буржуазных теоретиков и поэтов.Именно как форму дидактической и описательной поэзии трактуют И. Теоретики классицизма, окончательно фиксируя ее действие в «Золотом веке». Предметом И. Надлежит избрать «подражание невинной, покойной и безыскусственной пастушеской жизни, которую вели в древности, - прекрасное поле для изящных описаний добродетельной и счастливой жизни», утверждает Готтшед («Versuch einer kritischen Dichtkunst», 1730) вслед за Фонтенелем («Discours sur la nature de l’eclogue», 1688).

В «Saisons» Saint-Lambert’a, «Mois» Roncher’a, «Садах» Делиля трудно провести границу между И. И описательной поэмой. Из многочисленных представителей жанра особой популярностью пользовались (проникающие в переводах и в русскую лит-ру конца XVIII - начала XIX вв.) И. «десятой музы» Франции - m-me Дезульер (1638-1694) - и швейцарско-немецкого поэта Соломона Гесснера (1730-1788), яркого представителя сменившего Барокко Рококо . Пастушеская сюжетика идиллии сохраняется неизменной на протяжении почти трех веков, превращаясь в искусстве Рококо в совершенно условный (ср. Значение слова «Аркадия» у Шиллера) аппарат чувственно-сентиментальной игры, изящных безделок («Laune des Verliebten» молодого Гёте). Однако уже в начале XVIII в.

Она вызывает протест со стороны идеологов буржуазии, который, начинаясь с апологии «естественности» Феокрита и противопоставления ее «искусственности» Вергилия (Batteux, Les beaux arts reduits a un meme principe. Pope, Discourse on pastoral poetry, 1704, и др.), вливается в общую борьбу с формами «ложноклассицизма» и приводит к требованию перестройки жанра на материале идеализированного быта мелкого и среднего современного буржуа. В положениях Гердера («Идеалом пастушеской поэзии является изображение чувств и страстей людей незначительных в обществе, столь явственное, что мы на мгновение сами с ними становимся пастушками, и столь украшенное, что мы на мгновение хотим ими стать. Короче, задача И. - возвыситься до иллюзии и до высочайшего удовольствия, но не до выражения совершенства и нравственного усовершенствования» («Theokrit und Gessner», 1767)) формулированы требования Sturm und Drang’ского реализма.Переход от подражательной Феокриту И.

(«Der Satyr Mopsus») к бытовой И. Современности («Die Schafschur», «Das Nusskernen») осуществляется в творчестве Фр. Мюллера (так наз. Maler-Muller). Освободительные настроения поколения отражаются в направленных против крепостного права идиллиях Фосса, тогда как его позднейшие И. («Der siebzigste Geburtstag», «Luise») своим переходом к гекзаметру и идеализацией бюргерского (не-крестьянского) быта отражают сдачу позиций Sturm und Drang’а и капитуляцию буржуазии. Теми же настроениями порожден и идиллический бюргерский эпос Гёте («Герман и Доротея»), к-рый вместе с тем делает попытку возродить подражательную античной И. («Der neue Pausias», русск. Пер. Майкова). Позднейшее развитие немецкой идиллии в конце XVIII - начале XIX в.

Идет под знаком национально-консервативных настроений материально обеспеченной бюргерской интеллигенции. Идиллии Гебеля (его популяризирует в русской литературе Жуковский) и Устери (1763-1827) - «De Vikari» и «De Heini» - ориентированы на Heimatskunst и «наивный реализм». Типично для поздней И. Употребление диалекта (вместо лит-ого яз.). «Это - поэзия бюргерского довольства, зеленых стаканчиков с рейнским вином, семейной патриархальности и девичьей скромности, поэзия национального благодушия» («Gemut’a»).Национальные мотивы господствуют и в И. Английского сентиментализма и «озерного» романтизма (идиллии Томсона, Вордсворта, Кольриджа и другие), тогда как в аристократическом романтизме Франции обновление сюжетики достигается идиллическим преломлением колонизационной экзотики («Paul et Virginie» Бернардена де С.

Пьер, «Атала» Шатобриана. Сюда же примыкают идиллические мотивы Байрона - эпизод Гаидэ в «Дон-Жуане», «Остров» и др.). Позднейшее поколение французских романтиков делает попытку в лице Мюссэ (Idylle) возродить старинную форму debat.В начале XIX в. Понятие И. Как жанра становится так. Обр. Весьма расплывчатым и неопределенным. Этим термином обозначается чаще всего небольшая законченная жанровая картина, описывающая элементарные человеческие отношения, не осложненные изображением политических и социальных конфликтов. Подбор положительных действующих лиц соединяется с многочисленными описаниями природы и несколько идеализованного быта. Медленное движение фабулы ведет к счастливой развязке, в изложении часто преобладают лирические и юмористические ноты.

Форма изложения безразлична, хотя довольно часто встречается диалог в эпическом обрамлении. Часто вводятся в текст лирические формы и фольклорный материал.В этом значении под понятие И. Не трудно подвести значительную часть «крестьянской повести» так наз. Наивного реализма («Barfussele» Ауэрбаха, «Чортова лужа» Жорж Санд). Встречается и еще более неопределенное употребление термина, где налицо лишь момент идеализации эпохи или быта («Idylls of the King» Теннисона).В подобном значении термин И. Встречается и у литературоведов (ср. Ст. «Идиллия» Зунделовича в «Словаре литературных терминов», изд. Френкеля, 1925, и в особенности статью «Идиллия» Чешихина в словаре Брокгауз-Ефрона, где под понятие И. Подводятся формы всех лит-р и эпох).Если ограничить понятие И.

Унаследованными от античности формами и изменениями сюжетики, внесенными в нее буржуазией XVIII в., то представится все же возможным установить пределы развития жанра. Эти пределы полагает осознание наличия классовой борьбы в крестьянстве и мелкобуржуазных группах и отображение ее в лит-ре. С этого момента И. Как жанр перестает существовать.ИДИЛЛИЯ РУССКАЯ. - В России И. Развивается в середине XVIII и начале XIX вв. В творчестве Сумарокова (см. Т. VIII его сочинений в изд. Новикова), затем Я. Княжнина, В. Панаева ( Идиллии», 1820, с «Рассуждением о пастушеской поэзии» вместо предисловия), В. Рубана (перев. «Георгик» Вергилия, 1777), Дельвига, Жуковского, Гнедича, Мерзлякова (переводы И. Дезульер, «Буколик» Вергилия и т. П.).

Известна И. Была несколько раньше («Нисса» Тредьяковского, «Полидор» Ломоносова), но именно в середине XVIII века заняла заметное место в тогдашней лит-ре. Характер русской И. Определял еще Сумароков в своей «Эпистоле о стихотворстве»:«Вспевай в Идиллии мне ясны небеса,Зеленые луга, кустарники, леса,Биющие ключи, источники и рощи,Весну, приятен день и тихость темной нощи.Дай чувствовати мне пастушью простотуИ позабыть, стихи читая, суету...Любовник в сих стихах стенанье возвещает,Когда Аврорин всход с любезной быть мешает...Иль с нею разлучась, представив те красы,Со вздохами твердит прошедшие часы...» и т. Д.«И., - писал Остолопов, - довольствуется чувствованием, нежностью и повествованием и более старается описывать самую природу.

Ежели И. Содержит какую-либо страсть, то сия страсть должна быть самая умеренная и объясняема в выражениях приятных и тихих». Такого рода произведения в огромном количестве наполняли тогдашние журналы. Они по большей части являлись просто переводами (в особенности переводились И. M-me Deshoulieres (перев. Мерзлякова) и Гесснера. Переводом его «Das holzerne Bein» начал свою лит-ую деятельность Карамзин), в лучшем случае - подражанием французским и немецким образцам. Воспевали нежные чувства пастушек и пастухов вне всякой связи с тогдашней бытовой помещичьей обстановкой. Реалистическая литература быстро вытесняет И., и со времени Пушкина она исчезает. Развитие этого незначительного, но своеобразного стихотворного жанра коренится в общих условиях раннего дворянского лит-ого стиля того времени, - характерными его признаками являлись значительная оторванность от действительности, условность и схематичность, переходившие в резкое преувеличение основных особенностей изображаемого.

В трагедии условно и преувеличенно изображались высокие страсти и гражданские чувства, в комедии - мелкие (скупость, ревность) и т. П. В И. Столь же условно развивалась любовная лирика. По мере развития дворянской культуры и, следовательно, усложнения ее лит-ого стиля, в нем росли реалистические тенденции, почва для И. Исчезала. Ее пытались несколько приспособить к изменившимся условиям (Дельвиг - «Отставной солдат» - и др.), а вслед за тем и совсем от нее отошли. Позднее И. Развивалась и на Украине (у Ганны Барвинок, Шоголева, Макаровского и др.).Библиография. Античная идиллия. Herbst W., Classisches Alterthum in der Gegenwart, 1852. Gaznett R., Idylls and epigrams, 1869. Norden E., Antike Kunstprosa, B. I, 1898. Lafaye G., Metamorphoses d’Ovide et modeles grecs, 1904.

Witte С., Der Bukoliker Virgil. Die Entstehungsgeschichte einer romanischen Literaturgattung, 1922. Средние века и новое время. Gosche R., Idyll und Dorfgeschichten im Altertum u. Mittelalter, «Archiv f. Literaturgeschichte», I, 1870. Bobertag F., Rokoko-Arkadien (Vom Fels zum Meer), 1882. Netoliczka O., Schaferdichtung u. Poetik im 18 Jhrh. (Vierteljahrsschrift fur Lit.-gesch., II, 1889). Schneider G., uber das Wesen und den Entwicklungsgang der Idylle, 1893. Andreen G. A., Studies in the Idyll in German Literature, 1902. Knogel W., Voss’s Luise und die Entwicklung der deutschen Idylle bis auf H. Siedel, 1904. Hubner A., Das erste deutsche Schaferidyll und seine Quellen, 1910. Muller N., Die deutschen Theorien der Idylle von Gottsched bis Gessner und ihre Quellen, 1911.

Merker E., Zu den ersten Idyllen von J. H. Voss, 1920. Weber E., Geschichte der epischen und idyllischen Dichtung, 1924. Cysarz H., Deutsche Barockdichtung, 1924. См. Также лит-ру по авторам и направлениям, упомянутым в тексте. Русская идиллия. Остолопов П., Словарь древней и новой поэзии, т. II, СПБ., 1821 («Идиллия»). Панаев В. И., Идиллии, СПБ., 1820 (предисловие). Резанов В., Из розысканий о сочинениях В. А. Жуковского, вып. II, П., 1916, стр. 482. Неустроев А. Н., Указатель к русским повременным изданиям и сборникам, СПБ., 1898, стр. 251-253, 782. Филонов, Идиллия и образцы ее у разных народов, СПБ., 1907.