Украинская литература

Устная народная поэзия.Библиография.У. Л. До конца XVIII в.Библиография.У. Л. Первой половины XIX ст.У. Л. 60-90-х гг.У. Л. Конца XIX и начала XX ст.Библиография.Укр. Советская литература.Устная народная поэзия.1. Собирание и изучение. Причины, замедлившие до Великой социалистической революции развитие и рост У. Л., приводили к тому, что народная словесность на Украине издавна преобладала над письменностью, книжной литературой и в области художественного слова «национальная гордость» украинской дворянской и буржуазной интеллигенции XIX-XX вв. Основывалась именно на фольклоре, с богатством, разнообразием, художественной ценностью к-рого трудно было бы сопоставить творчество украинских поэтов нового времени. Особенно славились и за пределами Украины украинские песни.

Ряд восторженных отзывов о них идет с начала XIX в. От представителей разных национальностей и разных общественных групп. В русской литературе XIX в. Художественное влияние украинских песен, по собственному признанию, испытал Пушкин. Широко использовавший их в своем творчестве, Гоголь патетически писал, что «песни для Малороссии - все - и поэзия, и история, и отцовская могила». То же универсальное значение песни для украинского народа позже подчеркивал в своей статье о «Кобзаре» Шевченко Добролюбов. «Известно, что в песне вылилась вся прошедшая судьба, весь настоящий характер Украины. Песня и дума составляют там народную святыню, лучшее достояние украинской жизни. Весь круг жизненных насущных интересов охватывается в песне, сливается с нею, и без нее сама жизнь делается невозможною».

Увлечение украинской песней и ее влияние определенно сказались и в польской литературе XIX в., особенно в эпоху романтизма (Мальчевский, Гощинский, Богдан Залесский) и «козакофильства». Украинская песня приобрела высокую репутацию и у зап.-европ. Поэтов и ученых исследователей. Еще в 1845 переводчик русских поэтов и народных украинских песен Боденштедт находил, что «ни в какой другой стране древо народной песни не дало таких чудесных плодов, нигде дух народа не выразился так живо и светло в песнях, как у украинцев». С собирания и изучения песен начинается и новая У. Л. «этнографизм», обращение к фольклорному материалу и его использование долгое время оставались ее характерной чертой. Историю украинской фольклористики дооктябрьской поры можно разделить на три периода.Первый период (примерно до 40-50-х гг.

XIX в.) проходит под знаком дворянской романтики, отличаясь теми же особенностями подхода к собиранию и изучению фольклора, как и в других странах. Преимущественное внимание обращено в это время именно на песню. Песенное творчество романтически настроенными дворянскими собирателями трактовалось как «старина» - «умирающий отголосок гармонии, некогда слышанный на берегах днепровских», по словам предисловия к «Опыту собрания старинных малороссийских песен» (1819) - первого их собирателя кн. Н. А. Цертелева. Мечты об открытии у себя новой «Илиады» или нового Оссиана несбыточны. От прекрасного прошлого сохранились только «развалины», но и они могут удовлетворить, с одной стороны, «любопытству касательно прошедшего», а с другой - романтической тяге к «безыскусственной поэзии».

Сборник Цертелева - продукт любительства. Сборники его ближайшего преемника, М. Максимовича (1827, 1834, 1849), у к-рого дружеские связи с представителями русской «официальной народности» сочетались с местным украинским патриотизмом, открывают историю украинской фольклористики как науки - разумеется, с необходимыми ввиду того времени оговорками. По разнообразию содержания и стремлению к точности текстов сборникам Максимовича принадлежит первое место в ряду аналогичных изданий первой половины XIX в. (И. Срезневский, Запорожская старина, ч. I-III, 1833-1838 гг. П. Лукашевич, Малорусские и червонорусские народные думы и песни, СПБ, 1836. А. Метлинский, Народные южнорусские песни, 1854). Само собою понятно, что строго научной критики не выдерживает ни одно из этих собраний.

В стремлении «реставрировать» старину первые издатели не останавливались и перед прямой фальсификацией песенного творчества, как это имело место и на Западе. Известны случаи, когда профессиональных народных певцов заставляли заучивать наизусть песни собственного сочинения дворянских любителей фольклора (особенно много таких подделок у Срезневского). Представления о природе фольклора и его истории не выходили за пределы типично-романтических фантазий о безличном «народном творчестве». Только у одного Максимовича имелись зачатки будущего «исторического» метода изучения фольклора. Вообще же фольклор оставался пока что предметом эстетического любования, антикварского коллекционерства, романтических воздыханий об уходящей «старине» - о разлагающемся патриархальном укладе.

В русской литературе 20-30-х гг. На украинский фольклор, как на необходимую для романтизма экзотику, устанавливалась прочная мода («здесь. Занимает всех все малороссийское», - писал Гоголь в 1829 из Петербурга). Эта мода удовлетворялась между прочим фантастическими повестями, основанными на украинском фольклоре, Ор. Сомова, украинскими балладами Н. Маркевича («Украинские мелодии», 1831) и в особенности «Вечерами на хуторе близ Диканьки» Гоголя. Рядом с этим украинский песенный фольклор использовался и русскими писателями, разрабатывавшими исторические украинские сюжеты (Рылеев, Нарежный, Пушкин, Гоголь, Аладьин и др.). Понятно, что отделить во всей этой литературе подлинное от вольных измышлений авторов иногда весьма трудно.Иными чертами отличался второй период украинской фольклористики, в к-ром уже ощущались буржуазные тенденции.

Он начинается с 40-х гг. XIX в. И представлен деятельностью П. Кулиша («Записки о Южной Руси», т. I-II, 1856-1857), О. Бодянского, Н. Костомарова (диссертация «Об историческом значении русской народной поэзии», 1843), Я. Головацкого («Народные песни Галицкой и Угорской Руси», 1863-1865), И. Рудченка («Народные южно-русские сказки», 1869) и др. Романтический налет оставался и на фольклористике этой поры, но начиналось и более пристальное исследование, более тщательное собирание и издание текстов. В «Записках о Южной Руси» Кулиш уже не ограничивался одним собиранием, он пытался ввести читателя в самую обстановку, в к-рой бытуют и распространяются памятники народной поэзии, собрать и сообщить сведения о ее носителях, о среде, являющейся ее главным потребителем.

Для Кулиша фольклор - тоже уходящая «старина», но уход ее, с его точки зрения - явление законное. Причина его - распространение «цивилизации», переход «народа» в ряды интеллигенции (буржуазной). «Мы и народ, - писал Кулиш, - одно и то же, но только он, с его изустной поэзиею, представляет в духовной жизни первый период образования, а мы - начало нового высшего периода». Тем не менее буржуазный прогресс Кулиш мыслил только при условии тесного единения «верхушки» с основой, непременного сближения интеллигенции с народом. Этой цели могут и должны служить и фольклорные изучения.Так закладывался постепенно фундамент буржуазной науки об украинском фольклоре, расцвет которой начинался с 70-х гг., третьего периода украинской дооктябрьской фольклористики.

Характерные черты третьего периода - это, во-первых, переход к коллективно-организованной работе в области собирания фольклора. Во-вторых, применение методов западно-европ. (и русской) науки к изучению его памятников - «сравнительно-исторического» и «исторического». В-третьих, углубление и развитие националистических тенденций, проявлявшихся уже во втором периоде. Наиболее значительным фактом третьего периода было издание собрания этнографических материалов. «Труды этнографическо-статистической экспедиции в западно-русский край, снаряженной Русским Географическим обществом (юго-западный отдел). Материалы и исследования, собранные д. Чл. П. П. Чубинским» (1872-1878, 7 тт., в целом около 300 печатных листов). Издание, осуществленное главным образом исключительной энергией самого Чубинского (1839-1884), раскрыло огромные фольклорные богатства (см.

Отзыв Ал-дра Веселовского в Отчете о присуждении Уваровских премий, 1880), начиная от суеверий, примет, загадок, пословиц и т. П. (т. I), продолжая сказками (т. II - 296 названий), народным календарем и связанной с ним обрядовой поэзией (т. III), обрядностью внекалендарной, свадебной, похоронной и т. П. И соответственными песнями (т. IV), песнями семейными и любовными (т. V - 1209 стр.), народными юридическими обычаями (т. VI) и этнографическими сведениями о национальных меньшинствах «юго-западного края» (гл. Обр. Киевской, Волынской и Подольской губерний). Перед этой массой материала совершенно бледнели прежние сводки, вроде «Быта русского народа» А. Терещенко (1848), куда украинский материал входил лишь попутно. «Труды» были, кроме всего прочего, еще работой, связанной с деятельностью киевской филии - «юго-западного отдела» Географического общества, к-рая с 1873 объединила виднейших украинских ученых той поры.

Членами ее были В. Антонович и М. Драгоманов, выпустившие в 1874-1875 первое научное издание украинских эпических песен, дум («Исторические песни малорусского народа», 2 тома - издание незаконченное), П. Житецкий, Ф. Волков (Хведір Вовк), П. Чубинский, М. Лисенко и др. За короткое время корреспонденты филии собрали громадное количество материала, из к-рого филия успела издать только сборник «Малороссийские народные предания и рассказы» (1876), под редакцией того же М. Драгоманова. Кое-что из остального было опубликовано в заграничных изданиях М. Драгоманова. Кое-что использовал позже Б. Гринченко («Этнографические материалы», 3 тт., 1895-1899, «Из устна рода», 1900), но большая часть после закрытия киевской филии в 1876 пропала безвестно.

Правительственные запрещения выпуска книг на «малороссийском языке» перевели украинскую фольклористику в пределах б. Российской империи на полулегальное положение. Ее деятелями в 80-90-х гг. XIX в. Стали здесь преимущественно представители мелкобуржуазной демократии - мелкие земские служащие, статистики, народные учителя - эпигоны народничества, проводившие в жизнь теорию «малых дел», осторожное просветительство, «каганцювання на селі». Украинский фольклор рядом с политическим самообразованием стал неизбежным предметом занятий нелегальных украинских студенческих кружков - «громад». С 80-х гг. Единственными печатными органами, где публиковались материалы и исследования о них, были на Украине журнал «Киевская старина», основанный Ф.

Лебединцевым (с 1882 по 1906), печатавшийся на русском яз., и труды «архивных комиссий», «статистических комитетов» при земствах, ученых обществ при университетах (напр. Харьковский сборник историко-филологического общества, во 2-м томе к-рого напечатано собрание сказок и др. Материалов, записанных в Харьковской и Екатеринославской губ. И. Манжурою (1890), в 10-м - собрание песен Лубенщины В. Милорадовича (1897), в 17-м - работа П. Иванова «Жизнь и поверья крестьян Купянского уезда, Харьковской губ.» (1907) и ряд других ценных материалов). В подобных же изданиях и сверх того в «Этнографическом обозрении», «Русском филологическом вестнике» находили себе место и немногочисленные сравнительно исследования фольклора - А.

А. Потебни, Н. Ф. Сумцова, А. В. Ветухова, П. Иванова, Х. Ящуржинського и др. Тем не менее интерес к фольклорным штудиям захватывал все более широкие круги. Эти штудии развивались за пределами царской России до 1906. Сделавшийся с 1876 политическим эмигрантом сперва в Швейцарии, затем в Болгарии, М. Драгоманов, рядом с публицистической деятельностью и в тесной связи с нею продолжал издание и изучение фольклора. В 1881 им напечатаны в Женеве «Нові украiнські пісні про громадські справи 1764-1830», а затем там же «Політичні (тобто історичні) пісні украiнського народу XVIII-XIX стол.» (1883-1885, 2 т.). Как исследователь Драгоманов стоял на точке зрения «теории миграций» (заимствования), отвергнув представление о совершенной самобытности украинского народного творчества, особенно в области повествовательного фольклора.

Это не мешало ему напр. На основании песенного материала делать субъективные заключения о «государственных идеалах» украинской народной массы (сборник его исследований по фольклору издан в 4 тт. Во Львове, 1899-1907). Главным средоточием украинской фольклористики с 90-х гг. Стало львовское «Наукове товариство імени Шевченка», где в 1898 была основана специальная этнографическая комиссия, взявшая в свои руки издание «Етнографічного збірника» (40 тт.), а в 1899 подкрепившая его еще отдельным изданием «Матеріяли до украiнськоi етнольогіi (22 т.). В изданиях «Товариства» ближайшее участие принимали известный писатель и ученый Иван Франко (им издано самое большое собрание пословиц и напечатан ряд ценных работ по исследованию песни), Володимир Гнатюк, З.

Кузеля, І. Свєнцицький, Ф. Колесса и др. Крупный вклад в собрание материалов сделан был с 70-х гг. Также польскими этнографами. В Польше интерес к украинскому фольклору, как сказано выше, идет с 20-30 гг. XIX в. Этот интерес еще в 30-х гг. Вызвал появление ряда сборников гл. Обр. Песенного материала (Вацлав Залесский, Жегота Паули, К. Войцицький, позже, в 1857, А. Новосельский-Марцинковский и др.). С 1842 началась плодотворная деятельность крупнейшего из польско-украинских этнографов Оскара Кольберга (1814-1890), из работ к-рого пользуется известностью «Покутье» («Покутье» - бытовое название местности между Карпатами и Днестром в Галиции) - опыт всестороннего и обстоятельного этнографического обследования одного определенного района, с богатыми фольклорными материалами.

По типу этой работы Кольберга украинский этнограф В. Шухевич позже представил такое же описание быта и творчества гуцулов («Гуцульщина» в «Матеріялах до украiнсько-руськоi етнольогіi», 5 тт., 1899, 1901, 1902, 1904 и 1908). С другой стороны, труды Кольберга (предшествовавшие «Покутью») были взяты за образец сотрудниками большого, предпринятого еще в 1877 Краковской академией наук, изд. «Сборник сведений по краевой антропологии» (Zbior wiadomosci do antropologii krajowej wydawany staraniem komisyi antropologicznej Akademii umiejetnosci w Krakowie, 1877-1894) - Ю. Мошинской, З. Рокоссовской, Э. Руликовским, А. Подберезским, Ц. Нейманом и мн. Др., опубликовавшими большой фольклорный материал из разных местностей Галиции и русской приднепровской Украины.

«Труды» Чубинского, «Етнографічний збірник» львовского «Товариства» и это издание Краковской академии до сих пор остаются важнейшею частью наследия, оставленного нам буржуазным периодом украинской фольклористики.Нет надобности исчислять имена всех отдельных ее представителей и за рубежом, и в пределах б. Царской России, где с 1906 не надолго вновь явилась возможность относительно легального собирания и изучения украинского фольклора, которое совершенно прекратилось в годы империалистической войны, самым пагубным образом отразившейся и на собранных Львовским научным обществом, но еще не опубликованных этнографических материалах. Изданный в 1930 указатель печатных материалов по украинскому фольклору до 1917 (Олександра Андрієвського) представляет огромный том в восемьсот с лишним страниц одного перечня книг и статей (около 1800).

Создается впечатление, что слова одного из видных буржуазных фольклористов, Вол. Гнатюка, о том, что украинская этнография, по сравнению с другими, «не только не осталась позади, но во многих направлениях выдвинулась вперед и опередила другие народы», как будто не являются преувеличением и похвальбою. Но на самом деле богатое с виду буржуазное наследие в области украинской фольклористики страдает пороками, заставляющими нас пользоваться этим наследием с крайней осторожностью. В собирании и изучении фольклора отобразились все этапы и типы украинского национализма, вплоть до новейшей фашистской его стадии. «Памятники украинской народной словесности» с точки зрения дворянской и буржуазной фольклористики должны служить подтверждением идеи бесклассового единства «украинской нации», показывать либо отсутствие, либо малозначимость моментов классовой борьбы на Украине, иллюстрировать пресловутую идею «безбуржуазности» украинского народа.

Отсюда - нарочитость и тенденциозность подбора и выдвижения тех или иных памятников фольклора, доходившая порой до прямой фальсификации. Отсюда - особо подчеркнутое внимание к фольклору докапиталистической поры, его романтизация, скрывавшая под собой идеализацию гибнувшей феодальной культуры (у дворянских фольклористов нач. XIX в.).Поскольку же деревенская «патриархальность» отвечала интересам буржуазии, последняя также уделяла преимущественное внимание «старинному» фольклору, отводя ему первое место в сборниках, распространяясь во многих исследованиях о его «красотах». В частности особым вниманием буржуазных собирателей пользовалась обрядовая поэзия. Между тем еще до XVIII в. Жанры украинской обрядовой поэзии завершили свое развитие, закостенели и бытовали в украинском селянском обиходе лишь потому, что в условиях феодально-крепостного, а затем и капиталистического строя подлинно культурный прогресс деревни был невозможен.

«Красота» обрядовой поэзии давно стала красотой мертвой. А буржуазная фольклористика продолжала смаковать ее, с презрением отвергая новейшие образцы народного творчества. Буржуазной фольклористике вообще особенно любы были те продукты устного творчества, на к-рых заметно легла печать влияния господствовавших эксплоататорских классов. Какую-нибудь чудовищную легенду, внедренную в народный обиход церковниками, она готова была выдавать за «перл» народного творчества. Не учитывалось, разумеется, и то, что с течением времени классовое расслоение деревни также нашло себе выражение в селянском фольклоре. Но этот факт противоречил представлению о «национальном единении», а потому старательно затушевывался буржуазной фольклористикой.

Все эти обстоятельства требуют сугубо критического подхода к буржуазному наследию в области фольклористики. Прибавим к этому, что никакого обобщающего труда об украинском фольклоре ни дворянская, ни буржуазная украинская фольклористика нам не оставила.После Великой Октябрьской социалистической революции советская фольклористика на Украине должна была выдержать относительно долгую борьбу с пережитками буржуазной науки. Лишь в недавнее сравнительно время эта борьба с националистической контрреволюционной фальсификацией украинского фольклора и науки о нем кончилась полной победой, и можно сказать, что в настоящее время мы вступаем в период расцвета как украинского советского народного творчества в области художественного слова, так и науки о нем.

По инициативе тов. Сталина проведена запись образцов украинской народной песни на граммофонных пластинках. Записывание и изучение современного творчества народных масс становится делом не только ученых специалистов, но и широких кругов советской общественности УССР.Начата работа по изданию популярных сборников украинского народного творчества, в к-рых рядом с словесным фольклором будут представлены и народная музыка, и изобразительное искусство. В предыдущем очерке не затронута история работы по собиранию и изданию народной песенной музыки, т. Наз. «музыкальная этнография». Нельзя, однако, не отметить роли популярных песенников с нотами, содействовавших распространению украинской песни в самых широких кругах (Ф.

Колесса, Огляд украiнсько-русскоi народноі поезіi, з нотами, 5-е изд., Львов, 1905. О. Хведорович, Збірничок укр. Пісень з нотами, Одеса, 1911, и др.). Одна из важных очередных задач советской фольклористики - сделать широко доступными массовому читателю подлинные образцы того великого искусства, в к-ром трудящиеся массы Украины на протяжении многих сотен лет изливали свои мысли, чувства, отражали свое горе, радость, гнев, борьбу за освобождение.Библиография. Пыпин А. Н., История русской этнографии, т. III - Этнография малорусская, СПБ, 1891. Сумцов Н. Ф., Современная малорусская этнография (в журн. «Киевская старина», 1892-1893, 1895-1896 и отдельно - 2 вып., Киев, 1893-1897). Его же, Малюнки з життя украiнського народного слова, Харків, 1910.

Гринченко Б., Литература украинского фольклора (1777-1900), Чернигов, 1901. Андрієвський О., Бібліографія літератури з украiнського фолклору, т. I, Киiв (1930), изд. Всеукр. Ак. Наук периодическое издание Института фольклористики АН УССР «Украiнський фолклор» и др.2. Виды и жанры украинской устной народной поэзии в ее историческом развитии. Буржуазное литературоведение, как известно, долгое время не находило устной поэзии определенного места в историческом обзоре литературы. «Народная словесность» помещалась то в начале истории литературных курсов, как предпосылка истории письменности, то в промежутке между частями, посвященными старой литературе и литературе новой. И то, и другое не может быть научно оправдано.

Украинский буржуазный литературовед акад. М. Грушевский, исходя из данных буржуазной социологии, впервые пытался периодизировать фольклор, обходя, однако, по возможности моменты классовой борьбы в нем и часто пользуясь фольклорным материалом для искусственного восполнения «прорывов» литературного развития, неприятных для «национальной гордости». На нынешней стадии изучения история украинского фольклора может строиться только гипотетически. Несомненно, к древнейшему ее периоду мы должны отнести разнообразные произведения магического характера, в том числе заговоры и обрядовую поэзию. В конце XVI в. Украинская обрядовая поэзия уже остановилась в своем развитии, сложившись в те формы, в каких застали ее собиратели XIX в.

Известный церковный публицист этого времени, Іван Вишенський, в одном из своих посланий, рекомендуя борьбу с пережитками язычества, советует изгнать из городов и сел «в болото» - «Коляды, щедрый вечер», «волочельное по Воскресении», «на Георгия мученика праздник дьявольский», «Купала на Крестителя» и т. П., перечисляя так. Обр. Почти все основные праздники древнего аграрного календаря, правда, уже амальгамированного с календарем церковным в результате компромиссов между новым христианским культом и верованиями эпохи язычества. «Коляда» - праздник зимнего солнцеворота, приурочившийся к христианским «святкам». «волочельное» (волочельные - величальные песни и обряды) - праздник весны, заклинание будущего урожая, ставшее продолжением церковной «пасхи».

Праздник «на Георгия» - апрельские, весенние действа в день св. Георгия - Юрия, бога-покровителя стад, начальника весны. «Купало» - праздник летнего «солнцестояния», приуроченный к 24 июня ст. Ст. («рождество Иоанна Крестителя» - Ивана, Купалы) и следующее за ним торжество проводов солнца, похорон солнечного бога, прикрепившееся к первому воскресенью после «петрівок» (29 июня ст. Ст.) - вот важнейшие аграрные празднества, о к-рых говорит Вишенський и которые бытовали на Украине почти вплоть до империалистической войны и революции. Аграрный календарь сходен у всех народов северного полушария. В русском фольклоре мы найдем почти те же названия праздников, и здесь достаточно только перечислить жанры украинской обрядовой поэзии с их своеобразной иногда терминологией.

В понятие украинской обрядовой поэзии входят:1) колядки и щедрівки - величальные песни в канун рождества и нового года (новое собрание их дал В. Гнатюк в «Етнографічн. Збірнике», тт. 35-36, 1914) - сопровождавшиеся иногда особыми действами ряженых (хождение с «Козой»);2) весенние песни, в свою очередь, делящиеся. Наа) гаiвки («гай» - лес) - хороводные песни на опушке леса, с играми («Просо», «Воротарь», «Мак» и т. Д. Собрание гаiвок, В. Гнатюк, «Матеріяли до укр.-руськоі етнольогіі», т. 12, 1909);б) царинні пісні («царина» - околица села, за к-рой идет вспаханное поле);в) песни русальные и «троецькі» (русский «семик» - украинский «русальний» или «мавський великдень». Мавка то же, что и русалка, от старого «нав» - мертвец.

Русальные - от греко-римских розарий - обряды посвящены первоначально чествованию умерших предков и приурочены затем к «зеленим святам» - троицыну дню);г) песни купальские (наиболее полное собрание их дала Ю. Мошинска, Zbior wiadom, т. 5, 1881) - песни, связанные с празднествами в честь Купалы и соединяющие мотивы элегического плача о погибшей и утонувшей «Марене» с насмешливо-сатирическими перебранками дивчат с парубками.К данному циклу примыкают и так наз. «обжиночні» или «зажнивні» песни (песни, сопровождающие жнива), наименее окрашенные культовыми мотивами и наиболее четко вскрывающие основу «обрядовой» поэзии - трудовую, рабочую песню. Имеются специальные собрания рабочих песен. Милорадович В. Рабочие песни Лубенского у., Полтавск.

Губ., «Киевская старина», 1895, книга 10. Ритмическая сторона их еще мало изучена, а в содержании очевидны следы более поздней эпохи - работы на панщине или у богатого хозяина-кулака. К разряду «обрядовой поэзии» относятся и внекалендарного порядка песни, связанные с обычаями «хрестин», «весілля» (свадьбы) и «похорон» (наиболее богатый материал по всей этой обрядности дает 4-й том «Трудов» Чубинского). Особенное развитие на Украине получила свадебная обрядность («весілля»), издавна привлекавшая внимание этнографов (уже в 1777 вышла в СПБ книга Гр. Калиновского «Описание свадебных украинских простонародных обрядов») и более других исследованная (Сумцов Н., О свадебных обрядах, преимущественно русских, Харьков, 1881.

Волков Ф. К., Rites et usages nuptiaux en Ukraine, в журн. «L’antropologie» 1891-1892, ч. II-III, и его же «Этнографические особенности украинского народа» в коллективном труде «Украинский народ в его прошлом и настоящем», 1916, т. II, 621-639. Также Ящуржинський Х., «Лирические малорусские песни, преимущественно свадебные», Варшава, 1880, и его же, «Свадьба малорусская, как религиозно-бытовая драма», «Киевская старина», 1896, II, и отд.). Украинский свадебный обряд значителен и своими лирическими партиями, и своей драматически-театральной стороной. С последней точки зрения его можно разделить на три акта:1) сватання,2) заручины (обручение) и3) весілля (собственно свадьба),из которых каждый в свою очередь распадается на ряд сцен, троекратно повторяющихся из действия в действие, все с большим развитием и усложнением.

Сцены похищения невесты, отпора со стороны ее родных, примирения борющихся сторон, выкупа невесты у ее родни, символических обрядов. Словесная часть драмы состоит из прозаического диалога, который варьируется вокруг раз навсегда заданных тем, лирических монологов невесты, радостных и грустных (но не переходящих обычно в плач и причеты великорусской свадьбы) и партий хора, комментирующего действия то торжественно-величальными, то буйно-разгульными песнями. Как содержание песен, так и характер действий в высшей степени условны. Это - представление, сущность которого заключается в том, что заключаемый между односельчанами или хорошими знакомыми, с обоюдного согласия, брак изображается как насильственное похищение.

Эндогамический (внутриплеменной) брак представляется экзогамическим (внеплеменным) и только при условии этой инсценировки считается «правильным» и прочным. Свадебная драма так. Обр. Инсценирует картину брака доисторической, родовой поры, а вместе с тем по названиям действующих лиц, по бутафории, не столько реальной, сколько предполагаемой песнями хора, по самим действиям - она отразила и черты княжеской свадьбы эпохи раннего феодализма. Феодальный колорит очевидно вторичен. Сложившийся в массах в доисторическую эпоху свадебный обряд был усвоен господствующим классом, оброс чертами, характерными для княжеско-дружинного быта, и от этих черт уже не освободился. С этими чертами, приобревшими символико-магическое значение, «весільная» обрядность сохранялась на Украине почти вплоть до наших дней.

Менее прочной оказалась похоронная обрядность, сведения о к-рой идут с давних времен (похоронные украинские плачи приводят польские писатели Ян Менецкий, 1551, поэт Севастиан Кленович, 1602). Русским «причитаниям» соответствуют украинские «голосіння» (тексты и комментарии к ним в «Етнограф. Зб.», тт. 31-32, І. Свєнцицького и В. Гнатюка. Кроме того, исследования В. Данилова в «Киевской старине», 1905, и «Украiни», 1907), сопровождаемые на Подолии и в некоторых местах Прикарпатья особыми «похоронными забавами», «грашками при мерці» (играми у мертвеца) - своеобразными религиозными мимами, инсценирующими прение бога с чортом («тягнене бога»), а иногда превращающимися в комедийно-бытовые сценки.К той же древнейшей эпохе украинского фольклора, как сказано выше, мы должны отнести генезис заговоров (замовлювання, закляття.

Лучший сборник П. Ефименко, «Сб. Малороссийских заклинаний» в «Чтениях Общ. Ист. И древностей российских», Москва, 1874, кн. 88. Исследования А. Ветухова, 1907, и V. Mansikka, Ueber russische Zauferformeln, 1909), пословиц (сборники М. Номиса, Укр. Приказки, прислів’я, СПБ, 1864, и особенно сборник И. Франко, Галицько-руські народні приповідки, 6 тт., «Етногр. Зб.», тт. 10, 16, 23-24, 27-28) и загадок (отд. Сб. А. Сементовского, Малорусские загадки, 1872). Само собой разумеется, что все эти жанры развивались, классово диференцировались и, подобно другим, служили орудием классовой борьбы. Между напр. Пословицами, как «хто рано встае, тому бог дае» или «козацькому роду нема переводу», с одной стороны, и такими, как «у бога всього много, а в бідного трудно й за шеля» (грош), или «що паньска хвороба, то наше здоров’я», или.

«с панами дружи, а за пазухою камінь держи» - очевидна и разница классов и разница эпох.От глубокой древности ведет свое начало и повествовательный фольклор - сказка во всех ее разновидностях (укр. Буржуазная фольклористика различала казки - фантастические рассказы, где чудесное перемешано с реально-возможным. Байки - сказки о животных. Переказ - саги, рассказы об исторических лицах, местах и событиях. Міти (мифы) - суеверные предания. Новеллы - сказки без чудесного элемента, бытовые. Анекдоты или приказки. Наконец легенды - сказки, основанные на христианских верованиях). Периодизация обширного сказочного материала - задача будущего. Общее количество украинских сказочных сюжетов в 1914 исчислялось в 2 тысячи с лишним (С.

В. Савченко, Русская народная сказка, гл. IV). С того времени это количество еще возросло, не говоря уже о массе до сих пор неопубликованного материала. В украинской сказке мы найдем те же сюжеты и темы, что и в сказочном фольклоре других европейских народов. Сходны и формальные особенности, с тем разве отличием, что записи украинских сказок дают менее образцов выработанной, ритмизованной, богатой стереотипными формулами сказочной речи, чем напр. Сказки русские. С другой стороны, украинский сказочный фольклор имеет фантастику, исключительно богатую по части демонологических представлений (особенно в сказках, записанных на Галичине, см. Сб. Гнатюка В., Знадоби до укр. Демонологіi, тт. 1-2, Етнограф. Збірн., т. 15, т. 34-35 - 1 575 рассказов).

Обращает внимание также сравнительное богатство комических мотивов с разными оттенками комизма от язвительной сатиры до мягкого юмора - особенно в новеллах (см. Назв. Выше сборники Чубинского и Драгоманова и в дополнение к ним «Казки та оповідання з Поділля», в записях 1850-1860 рр., упорядкував М. Левченко, 1928) и анекдотах (Гнатюк В., Галицько-руські анекдоти, Етногр. Збірн., т. VI), так часто питавших темами новую украинскую литературу и способствовавших распространению ходячего представления об «украинском народном юморе». Об этом преемстве будет сказано дальше.Так. Обр. Основными жанрами древнейшей эпохи украинского фольклора можно считать обрядовую поэзию, заговоры, мифологические и животные сказки, памятуя, однако, что первичные формы всех этих жанров нам неизвестны.

Мы имеем только весьма смутные указания на фольклор и в письменных памятниках ранней феодальной поры (до XVI в.). Несомненно однако, что уже в эту пору фольклор был классово диференцирован с достаточной отчетливостью. Жанры, созданные трудовыми массами, были усвоены частично господствовавшим классом, к-рый в свою очередь оказал давление и влияние на народное творчество. Это давление и влияние, однако, редко вело к пассивному усвоению. Так, вероятно, с очень давних времен началось проникновение мотивов церковного происхождения в повествовательный фольклор трудового селянства. Но популярность приобретали только те легенды, к-рые так или иначе отвечали запросам масс. Персонажи христианского Олимпа приспособлялись для помощи и службы хліборобу.

«святий Петро за плугом ходить, святий Павло воли гонить, пресвята діва iсти носить», говорит одна из щедрiвок, словно намекая на мотивы апокрифических апостольских «хождений». Литературу господствующего класса не привлекала такая тематика. С другой стороны, памятники, не поддававшиеся такого рода переработке, оставались вне усвоения народной массой.В период господства крепостничества на Украине, когда земли киевского и галицко-волынского княжеств входили в состав польско-литовского государства, история фольклора вырисовывается для нас в чертах более ясных. XVI век был веком, когда началась борьба за освобождение из-под польского ига. В этом веке формировалась украинская национальность, начиналась упорная борьба за политическое утверждение украинской нации.

С XVI в. Идет ряд известий и записей фольклора. В чешской грамматике Яна Благослава (ум. 1571) отыскалась запись песни «Про Штефана воеводу» (А. Потебня, Малорусская народная песня по списку XVI в., 1877). В одной польской брошюре 1625 Франко разыскал песню-диалог «Про козака и Кулину» - на тему о девушке, ушедшей из дому с козаком и затем брошенной им (см. Записки наукового Тов-ва ім. Шевченка, 1902, III). В разных других сборниках то полностью, то в отрывках приводятся тексты песен, откликающихся на исторические события бурной эпохи второй половины XVI-XVII вв. Это время, отмеченное героической борьбой украинского народа с польским панством и султанскою Турцией, вызвало большой подъем эпического творчества, отлившегося на Украине в своеобразную форму дум.

По своей форме дума - эпическая песня, не делящаяся на строфы, состоящая из неравносложных, силлабического типа, стихов, с рифмами - чаще всего глагольными и с характерным параллелизмом, определяющим всю композицию произведения. В основе своей думы - народное творчество, хотя и носящее специфически козацкую окраску, поскольку козачество в первой половине XVII века было единой, более или менее организованной силой, возглавившей движение - в частности во время освободительной войны украинского народа с панско-шляхетскою Польшею 1648-1654, когда под угрозу был поставлен самый факт существования украинского народа. С углублением классовой диференциации начинает замирать и творчество дум, оставляя память об этой позднейшей поре в таких произведениях, как думы про козака Голоту, про Ганжу Андибера и про «козацьке життя».

За ними следуют (уже в XVIII веке) пародии («дума» про Михия). Лучшие произведения этой поэзии сберегаются в памяти народа, исполняемые кобзарями, и в последующие столетия. Новые исторические события не отображаются, однако, в форме дум (кроме сборника Антоновича и Драгоманова, названного выше, см. Позднейшее издание. Украiнські народні думи, т. I. Тексти і вступ. К. Грушевськоi, изд. Укр. Акад. Наук, 1927. Т. II, 1931). Место дум занимает историческая песня, возникавшая, надо полагать, одновременно с думами, а может быть, и ранее их. Для формы исторической песни характерно строфическое членение, меньшая, сравнительно с думой, замкнутость и законченность сюжета, большее разнообразие тона - в думах всегда торжественного и серьезного.

Историческая песня поется, дума сказывается мелодийно-речитативным сказом, лишь местами переходящим в пение. Историческая песня слагается тотчас вслед за событием. Дума могла складываться и позже. Дума теснее связана с козацкой, военной средой, чем историческая песня. Являясь в отдельных случаях переработкой искусственных исторических виршей, историческая песня в процессе своего развития становилась народным откликом на события и действия отдельных лиц. Рядом с историческими песнями, выходившими из кругов, близких к козацкой старшине, большое количество песен трактует историю с точки зрения интересов трудового народа. У этих песен свои герои. Обходя молчанием гетманов, песни сохраняют имена крестьянских вождей, проводивших расправу с панами, не примкнувших к Зборовскому соглашению и упорно продолжавших борьбу.

Особенным сочувствием окружен напр. Образ Нечая, о смерти к-рого сохранилась песня с большим количеством вариантов, и образ Перебийноса (Кривоноса). В более позднюю пору, в XVIII в., когда «думы» уже закончили цик.