Моцарт

МОЦАРТ - центральный персонаж трагедии А.С.Пушкина «Моцарт и Сальери» (1830).Пушкинский М. Столь же далек от реального Вольфганга Амадея Моцарта (1756-1791), сколь и весь сюжет трагедии, основанный на легенде (ныне опровергнутой), будто Моцарт был отравлен Антонио Сальери, питавшим к нему жгучую зависть. Известен комментарий Пушкина, касающийся интриги трагедии. «Завистник, который мог освистать «Дон Жуана», мог отравить его творца». В этом высказывании ключевым словом является гипотетическое «мог», указывающее на художественный вымысел. Подобное указание содержится в «ошибках» Пушкина относительно моцартов-ских произведений, упоминаемых в трагедии (например, после слов «слепой скрыпач в трактире разыгрывал voi che sapete» следует ремарка «старик играет арию из Дон-Жуана».

В действительности это строка арии Керубино из «Свадьбы Фигаро»). Независимо от происхождения подобных ошибок (случайны они или преднамеренны), эффект, создаваемый ими, дезавуирует документальность изображаемого.Образ М. Представлен в трагедии двояко. Непосредственно в действии и в монологах Сальери, который только и думает о нем, оставаясь наедине с самим собой, разъедаемый завистью к «гуляке праздному», озаренному бессмертным гением «не в награду» за труды и усердие. М., каким он явлен в действии, близок словесному портрету, составленному Сальери. Он и гуляка, и «безумец», музыкант, творящий спонтанно, без каких-либо умственных усилий. У М. Нет и тени гордости относительно своего гения, нет ощущения собственного избранничества, которое переполняет Сальери («Я избран...»).

Патетические слова Сальери. «Ты, Моцарт, бог» - он парирует иронической репликой, что «божество мое проголодалось». М. Столь щедр к людям, что готов видеть гениев чуть ли не в каждом. И в Сальери, и в Бомарше, а за компанию и в себе самом. Даже нелепый уличный скрипач в глазах М. Чудо. Ему чудно от этой игры, Сальери - чудно воодушевление М. Презренным фигляром. Щедрость М. Сродни его простодушию и детской доверчивости. Детское в пушкинском М. Не имеет ничего общего с манерной ребячливостью героя модной в 80-е годы пьесы П.Шеффера «Амадей», в которой М. Был выведен капризным и вздорным ребенком, досаждающим грубостью и дурными манерами. У Пушкина М. По-детски открыт и безыскусен. Примечательная особенность - у М. Отсутствуют реплики-апарте, произносимые «в сторону» и выражающие обычно «задние мысли».

Таких мыслей у М. Нет в отношении Сальери, и он, разумеется, не подозревает, что поднесенная тем «чаша дружбы» отравлена.В образе М. Нашел выражение пушкинский идеал «прямого поэта», который «сетует душой на пышных играх Мельпомены и улыбается забаве площадной и вольности лубочной сцены». Именно «прямому поэту» в лице М. Дарована высшая мудрость, что «...гений и злодейство - две вещи несовместные» - истина, которую так и не понял Сальери. Лит. См. К статье «САЛЬЕРИ».С.В.Стахорский.