Юродивый

ЮРОДИВЫЙ - центральный персонаж трагедии А.С.Пушкина «Борис Годунов» (1825). Юродивыми на Руси называли блаженных, отказавшихся «Христа ради» от земных благ и ставших «печальниками» народными. Юродивые вели нищенский образ жизни, ходили в рубищах и обычно носили вериги. В период с XIV по XVI в. Юродивые пользовались осо- 487 бым почитанием. Многие из них были канонизированы как святые. Им приписывали дар провидения, под маской безумия они бесстрашно обличали сильных мира. Известно, например, что юродивый Никола Салос встретил Ивана Грозного и его войско на пути к Пскову и своими речами спас город от разорения. В «Истории...» Н.М.Карамзина рассказывается о Василии Блаженном, который «не щадил Грозного и с удивительной смелостью вопил на стогнах о жестоких делах его».

Там же упоминается другой юродивый (имя его -Иоанн Блаженный), который, «ходя по улицам нагой в жестокие морозы , торжественно злословил Бориса». Рассказ Карамзина о юродивых послужил Пушкину источником для создания своего образа юродивого.В трагедии Ю., по имени Николка и по прозвищу Железный Колпак, появляется в одной лишь сцене. В семнадцатой картине - «Площадь перед собором в Москве». Вся роль Ю. Состоит из семи коротких реплик. Диалогов со старухой, подавшей ему копеечку, с мальчишками, отнявшими эту копеечку, и, наконец, с Борисом Годуновым, у которого он просит защиты («Николку дети обижают») и наказания обидчиков. «Вели их зарезать, как зарезал ты маленького царевича». В словах этих нет разоблачения, делающего тайное явным.

Ю. Повторяет то, что «уж не ново», о чем говорят все персонажи с первой сцены (диалога Шуйского и Воротынского. «Точно ль царевича сгубил Борис. - А кто же?»). Однако если в начале трагедии никто открыто «не смеет и напомнить о жребии несчастного младенца», то теперь обвинение произнесено прилюдно. Оно брошено в лицо Годунову. Для Бориса это действительно удар. Весть о Самозванце произвела в судьбе царя перелом, случайная встреча с Ю. Приблизила катастрофу (в античном понимании термина -как неизбежной развязки).В системе образов трагедии существует сюжетная и символическая связь между Ю. И Пименом. (Отмечено В.М.Непомнящим.) Оба персонажа появляются единожды, активно в событиях не участвуют, лишены (в отличие, скажем, от Шуйского) корыстных интересов.

У них особая миссия - по словам В.М.Непо-мнящего, «миссия правды». Бориса мучает содеянное, но в его представлении это только «пятно единое» на совести, в остальном чистой. Противники Годунова усматривают в произошедшем жребий - счастливый сперва для Бориса, а теперь для них (предлог, чтобы «народ искусно волновать»). И только Пимен, а затем Ю. Осознают всю меру «ужасного злодейства», совершенного в Угличе. Оттого-то «нельзя молиться за царя Ирода». Деяние сугубо историческое (мало ли убийств происходило в борьбе за власть, тем более - высшую) осознается как вневременной грех, равный преступлению Ирода.Работая над образом Ю., Пушкин стремился к реалистической достоверности и исторической точности. (Поэт просил Н.М.Карамзина и В.А.Жуковского прислать ему житие какого-нибудь юродивого.) Между тем еще в период сочинения трагедии вокруг Ю.

Образовалось поле аллюзийного напряжения. (Совет Жуковского. «...тебе надобно выехать в лицах юродивого». Ответ Пушкина. «Не пойти ли мне в юродивые, авось буду блаженнее». Примечательное суждение анонимного цензора (. Ф.Булгарина). Слова о царе Ироде, «хотя не подлежат никаким толкам», могут быть неверно поняты публикой, не привыкшей, «чтобы каждый герой говорил своим языком».) В этом контексте возникает знаменитое признание Пушкина в том, что в трагедии, написанной «в хорошем духе» (т.е. Без аллюзий), он «никак не мог упрятать всех моих ушей под колпак Юродивого».Созданный Пушкиным образ претерпел ряд изменений в опере М.П.Мусоргского «Борис Годунов» (1868-1872). Мусоргский почти дословно воспроизводит пушкинский текст.

Однако между эпизодом с копеечкой и выходом Годунова звучит хор. «Хлеба!», исполненный горя и отчаяния. Тем самым сгущается трагическая атмосфера действия, устранен важный для Пушкина контрапункт «высокого» и «низкого», патетического и комического. Ю. Мусоргского - бесспорный выразитель «мнения народного». У Пушкина оно переменчиво и непостоянно. В трагедии Ю. Ни о чем не пророчествует. В опере образ приобретает провиденциальное значение. Поэтому Ю. Появляется второй раз, в заключительной сцене, «Под Кремами». Он предсказывает «смутное время», льет слезы о душе православной. «Скоро враг придет, и настанет ночь. Горе, горе Руси тогда...» Плачем Ю. Опера Мусоргского заканчивается.Сцена с Ю. («У Василия Блаженного») была исключена композитором из последней редакции оперы, ее пропустил Н.А.Римский-Корса-ков, когда заново оркестровал «Бориса Годунова».

Впервые эта сцена вошла в представление оперы только в 1926 г. Первым исполнителем партии Ю. Стал И.С.Козловский, создавший один из самых грандиозных образов русской оперной сцены. Эту партию певец исполнял в течение сорока с лишним лет. Среди драматических актеров выделяется В.Н.Яхонтов, игравший сцену с Ю. На концертной эстраде.Лиг. См. К статье «БОРИС ГОДУНОВ».С.В.Стахорский.