Повести о присоединении Новгорода

Повести о присоединении Новгорода – летописные повести о походах 1471 и 1477–1478 гг., закончившихся окончательным присоединением Новгорода к Русскому государству. П. О походе 1471 г., восходящая к официальному великокняжескому летописанию, читается в составе Летописей Никаноровской и Вологодско-Пермской, отражающих великокняжеский свод нач. 70-х гг., и в составе Летописных сводов – Московского великокняжеского 1479 г., Московского великокняжеского кон. XV в. И официального летописания XVI в. П. Написана в традициях летописных повестей о борьбе с «неверными» (ср. Повесть о Куликовской битве, Повесть о житии Александра Невского и т. Д.). Использование мотивов этих повестей в рассказе о войне с новгородцами оправдывалось тем обстоятельством, что новгородцев, часть из которых хотела, чтобы новый новгородский архиепископ признал верховную власть киевского (а не московского) митрополита, обвиняли в «латинстве», в сговоре с польско-литовским королем, а следовательно, в «отступничестве».

Как подобает «неверным» врагам, новгородцы гордятся и «ярятся», забыв библейские поучения. Великий князь скорбит, проливает слезы, молится и только тогда, когда чаша его долготерпения переполняется, вступает в бой. Победа над новгородцами имеет здесь черты чуда. «Мы видехом вас безчисленое множество, грядущее на нас, не токмо против нас идущии, но и еще иные полки видехом в тыл нас пришедших, знамена же имут жолты и большие стяги и скипетры, и говор людский мног, и топот конский страшен, и тако ужас нападе на ны, и страх объят ны, и прият нас трепет», – заявляют в П. Сами новгородцы.Близок к П. О присоединении Новгорода великокняжеского летописания и рассказ, помещенный в нескольких летописях под названием «Словеса избранна от святых писаний о правде и смиренномудрии, еже сотвори.

Благоверный великий князь Иван Васильевич всея Руси. И о гордости величавых мужей новгородскых...». «Словеса избранна» следуют в Летописи Софийской I младшей редакции за основным летописным текстом. Они помещены также в Летописях Софийской II и Львовской и в Летописи Новгородской Дубровского. В этом рассказе, проникнутом такой же враждебностью к Новгородской республике, как и великокняжеский свод, споры об архиепископе объявляются частью некоего единого заговора, отражением которого считается и приглашение в Новгород князя Михаила Олельковича, двоюродного брата Ивана III, состоявшего в вассальной зависимости от польско-литовского короля. Но в великокняжеском своде утверждалось (вопреки действительности), что Михаил Олелькович был приглашен в ходе этого спора, а «Словеса избранны» признавали, что Михаил приехал «преже того».

С другой стороны, в «Словесах» резче, чем в великокняжеской летописи, были выражены церковные мотивы. «Дьявольское прельщение» новгородцев доказывается, в частности, тем, что в роли их предводителя выступает «окаанна жена» – вдова посадника Марфа Борецкая, о которой почти ничего не сообщают другие летописи и которая стала популярной в историографии именно благодаря «Словесам избранным». Марфу, несмотря на ее почтенный возраст, автор «Словес» обвинял в намерении выйти замуж за «литовского пана королёва», чтобы владеть вместе с ним «всею Новогородскою землею». Он сравнивал ее с Иезавелью, Иродиадой и другими «злыми женами». Весь поход московского войска сопровождается в этом рассказе чудесами. По божьей воле пересыхают болота, москвичи переходят вброд полноводные реки, новгородцы при виде великокняжеского войска колеблются, «яко пьяны», и обращаются в бегство, побиваемые не человеческими руками, «но невидимого силою живаго бога и помощью великого архангела Михаила».

Один из мотивов «Словес избранных» – «чудесное» пересыхание озер и болот – был заимствован более поздней версией великокняжеской летописи – сводом 1479 г.В отличие от московских великокняжеских П. О присоединении Новгорода новгородский рассказ о событиях 1471 г. Совершенно лишен этикетных черт. Рассказ этот сохранился в одной из редакций Летописи Новгородской IV, доведенной до 70-х гг. XV в. (Строевский список). Он составлен очевидцем событий, осуждающим распри между «большими» и «меньшими» людьми и непоследовательную политику «больших», начавших «рать» и не сумевших отстоять Новгорода. В рассказе упоминается «мятежь мног» и прямая измена в городе. Осуждается, в частности, некий Упадыш, заколотивший новгородские пушки.

Указывается, что архиепископ, которому по традиции подчинялась новгородская конница, не согласился на ее выступление против московских сил, а лишь против союзников Москвы – псковичей. Во время самой Шелонской битвы новгородцы, по рассказу летописи, «вопили» на больших людей, то требуя решительного сражения, то ссылаясь на недостаток вооружения. «Аз человек молодый, испротеряхся конем и доспехом». Кроме двух основных московских и новгородского рассказов, о походе 1471 г. Повествовали и другие летописи. В большинстве из них изложение имело промосковский характер, но в некоторых (в своде, лежащем в основе Летописи Ермолинской и Летописного свода Сокращенного, в Летописях Псковских) упоминалась жестокая казнь побежденных новгородцев.

Кроме того, Псковские летописи упоминали, что Михаил Олелькович приехал еще до споров о новом архиепископе, а уехал до московско-новгородской войны.Победа 1471 г. Не привела еще к прямому уничтожению независимости Новгорода. Формально прежняя новгородская конституция не была отменена, сохранялись вече, посадник, выборная администрация. Великий князь подтверждал свое обязательство «держать» Новгород «в старине, по пошлине, без обиды». Именно поэтому великокняжеский свод нач. 70-х гг. (Никаноровская и Вологодско-Пермская летописи), опираясь на СIЛ, тщательно устранял из ее текста все упоминания о том, что такая «старина» когда-то давала возможность новгородцам изгонять своих князей (вместо «выгнаша», «выведоша», «показаша путь» здесь всюду говорится о том, что князь «изыде», «выеха» и т.

Д. «по своей воле»).Развернутый рассказ о победе 1478 г. И уничтожении новгородской самостоятельности читается в Московском своде 1479 г. И в следующих за ним официальных летописях кон. XV и XVI в. Рассказ о походе 1477–1478 гг. Начинается в Московском своде с сообщения о приезде в Москву весной 1477 г. Новгородского посольства, назвавшего Ивана III «государем», об ответном московском посольстве с вопросом, какого «государства» хочет Новгород, и о «мятеже» новгородцев, отрекшихся от своих слов. Этот «мятеж» и был объявлен причиной похода на Новгород в 1478 г. Сопоставление с фрагментом из свода 1477 г., сохранившемся в «Летописце от 72-х язык», обнаруживает, что первоначально в великокняжеской летописи не было известия о том, что новгородские послы назвали Ивана III «государем», – очевидно, этот эпизод был введен задним числом в летописный рассказ для обоснования похода 1477–1478 гг.

Самый рассказ о походе почти лишен этикетно-литературных черт – он имеет скорее характер официального документа, развернутой разрядной записи. Новгород, в сущности, не оказывал сопротивления великому князю, «бил челом» и просил только об освобождении арестованных Иваном III бояр. Великий князь, исходя из того, что новгородцы якобы сами назвали его «государем», требовал, чтобы они указали, какого хотят «государства великих князей» в Новгороде. Он заявлял. «Восхощет нам, великим князем, бити челом наша отчина Великый Новгород, и они знают, как бити челом». Город был взят в осаду, и на новое челобитье князь ответил прежней формулой. Если Новгород хочет «бити челом», то «они знают, отчина наша, как им нам, великим князем, бити челом».

Только в декабре великий князь сообщил наконец свои условия. «государство», как «в Низовской земли на Москве», «вечю колоколу в отчине нашей в Новегороде не быти, посаднику не быти». Архиепископ и другие новгородские правители согласились на отмену веча и посадничества, и споры велись только о «животах» – земельных владениях новгородских феодалов. Новый порядок был окончательно введен 15 января 1478 г.Последний новгородский свод времени независимости – HIVЛ по Строевскому списку – заканчивается известием сентября 6985 (1476) г. Рассказа о событиях 1477–1478 гг. Здесь нет. Но в Летописи Устюжской нач. XVI в., зависимой от новгородского летописания, сохранился рассказ о московском посольстве 1477 г. По поводу признания великого князя «государем» и о волнениях в городе по этому поводу.

Но никакого продолжения этот рассказ не имеет. Возможно, что этим известием и заканчивалось независимое летописание Новгорода. Далее в разделе Изд. Отмечаем издания трех основных повестей о походе на Новгород в 1471 г. Московской (I), «Словес избранных...» (II) и новгородской (III), а также московской повести о походе 1477–1478 гг. (IV).Изд. I. ПСРЛ. М. Л., 1949. Т. 25. С. 284–291. 1962. Т. 27. С. 129–135. ПЛДР. Вторая половина XV в. М., 1982. С. 376–403. II. ПСРЛ. СПб. 1853. Т. 6. С. 1–15. III. ПСРЛ. Л., 1925. Т. 4, ч. 1, вып. 2. С. 446–448. ПЛДР. Вторая половина XV в. С. 404–409. IV. ПСРЛ. Т. 25. С. 309–323..