Повесть о битве на реке Пьяне

Повесть о битве на реке Пьяне – летописная повесть о сражении суздальско-нижегородских и пришедших им на помощь московских войск с ордынской ратью на реке Пьяне в августе 1377 г. Сражение окончилось разгромом русских войск и гибелью суздальского княжича Ивана Дмитриевича.Первоначальный текст П. Читается в Летописце Рогожском и Летописи Симеоновской и, судя по цитатам Н. М. Карамзина, идентичен с рассказом в Летописи Троицкой. Рассказ имеет характер острой сатиры, направленной против «небрежения», проявленного русскими военачальниками, знавшими о приближении татар, но не принявшими никаких мер. «Поведоша им царевича Арапшу на Волчьи воде. Они же оплошишася и небреженьем хожаху, доспехи своя вскладоша на телеги..., а ездять порты своя с плечь спускав, а петли ростегав, аки роспрели.

Бяше им варно. А где наехаху в зажитьи мед или пиво, испиваху. По истине за Пьяною пьяни». Высказывалось предположение (Л. В. Черепнин) о том, что в основе летописного рассказа лежит «памфлет», вышедший «из среды нижегородских горожан», однако из городской среды скорее мог выйти устный источник, использованный летописцем кон. XIV – нач. XV в. В своем письменном виде рассказ 1377 г. Представляет собой органическую часть свода митрополита Киприана, лежащего в основе Троицкой летописи. Рассказ этот начинается некрологом литовскому великому князю Ольгерду – покровителю Киприана до его приезда в Москву. В некрологе подчеркивалось, что Ольгерд (хотя и «зловерный и безбожный») был мудрым правителем и великим завоевателем, «поне пива и меду не пиаше, ни вина, ни кваса кисла».

Следовавшая вслед за этим картина разгрома «за Пьяною пьяных» войск, представитель которых утонул в реке «в оторопе», приобрела благодаря этому особую сатирическую выразительность. Самый каламбур «за Пьяного пьяни» соответствовал стилю Троицкой летописи, где под 1375 г. Встречается сходная игра слов в известии о костромском воеводе Плещееве. «...выдав рать свою..., подав плещи, Плещеев побеже». Из Троицкой летописи П. Была заимствована протографом Летописей Новгородской IV и Софийской I – «сводом 1448 г.». В НIVЛ рассказ сохранился почти без изменений. Но в СIЛ подробности беззаботного поведения и пьянства войск, слова «за Пианою пиани» и упоминание о «ловах» (охоте), которыми развлекались воеводы перед битвой, были опущены.

Тексту CIЛ следовали позднейшие московские великокняжеские своды. В несколько сокращенном виде тот же рассказ передан и в Летописи Ермолинской. В Летописном своде Сокращенном кон. XV в. Известие о сражении на Пьяне также кратко, но формула «за Пианою пиани» приводится с пояснением. «и пословка и доныне зовется».Подробный текст П. Читается лишь в одной летописи XVI в. – Летописи Никоновской. В основе его лежит рассказ Троицкой (Симеоновской), но слова «за Пианою пиани» опущены. Вместо этого русским войскам приписывается похвальба. «Может един от нас на сто татаринов ехати, поистинне никто не может противу нас стати». Авторские сентенции против «возношения» воевод, забывших «смирение мудрости, яко бог дает смиренным благодать, и яко вси есмя Адамовы внуци», едва ли могут рассматриваться как выражение антифеодальной «идеологии горожан».

Осуждение аристократических тенденций и утверждение равенства всех подданных перед богом характерно и для самодержавной идеологии XVI в., одним из создателей которой был редактор Никоновской летописи митрополит Даниил.Изд. ПСРЛ. 2-е изд. Пг., 1915. Т. 4, вып. 1. С. 307–308. СПб., 1851, Т. 5. С. 236. СПб., 1897. Т. 11. С. 27–28. 2-е изд. Пг., 1922. Т. 15, вып. 1. С. 118. СПб., 1913. Т. 18. С. 118. СПб., 1910. Т. 23. С. 120–121. М. Л.,. 1949. Т. 25. С. 193. М. Л., 1959. Т. 26. С. 124. М. Л., 1962. Т. 27. С. 70–71, 248–249, 330–331. Приселков М. Д. Троицкая летопись. Реконструкция текста. М. Л., 1950. С. 402–403..