Абрам Терц

Псевдоним и литературная ма-ска русского писателя, ученого-гуманитария, мысли-теля Синявского Андрея Донатовича (1925-1997). Творческую и научно-педагогическую деятельность А.Т. Начинает в годы "оттепели" в Москве, своей важнейшей задачей считает реабилитацию культуры Серебряного века, подключение к оборванной модернистско-авангардистской традиции современной рус-ской литературы, борьбу за свободу искусства. Оппо-зиционные настроения А.Т. Получают преломление в его художественных произведениях ("Суд идет", 1956 - изд. В 1959. "Пхенц", 1957. "Любимов", 1963 и др.) и статье "Что такое социалистический реализм?" (1956), нелегально переправленных за границу и изданных во Франции. В 1966 А.Т. Арестован, помещен в Лефортовскую тюрьму, по обвинению в антисовет-ской агитации и пропаганде осужден на семь лет ла-герей и пять лет поражения в правах.

В 1966-1968 в Дубровлаге (Мордовия) пишет книгу "Прогулки с Пушкиным", рассматривавшуюся как "завещание в предсмертной ситуации", под видом писем к жене пе-реправленную на волю, окончательно оформленную после освобождения в 1971. Разрушая границы меж-ду наукой и искусством, создает русскую модифика-цию паралитературы. В 1973 эмигрирует во Фран-цию. Становится профессором Сорбонны. Восприни-мается как неформальный лидер либерального кры-ла третьей волны русской эмиграции. Творчество А.Т. Развивается в двух основных руслах. Продолжая линию "Прогулок с Пушкиным", он трансформиру-ет литературоведение и философию в паралитературу ("В тени Гоголя", 1973 - изд. В 1975. "Концентрат парадокса - "Опавшие листья" В.В.Розанова", 1982 и др.), параллельно создает художественные произве-дения в духе литературного барокко ("Крошка Цорес", 1979.

"Золотой шнурок", 1987 и др.). Стремится к раскрепощению литературной критики, сближая ее с эссеистикой ("Литературный процесс в России", 1974. "Диссидентство как личный опыт", 1989 и др.), и в то же время не чуждается академизма ("Иван-ду-рак. Очерк русской народной веры", 1991 и др.). В 1991 удостоен звания почетного доктора Оксфордс-кого университета. Творческие новации А.Т. Натал-киваются на эстетический консерватизм привержен-цев учительско-тенденциозной литературы. Особен-но много споров вызывает главная книга писателя - "Прогулки с Пушкиным", воспринимающаяся сего-дня как манифест зарождавшегося русского постмо-дернизма. Сам автор постмодернистской терминоло-гией еще не пользуется, но развиваемые им идеи эк-вивалентны представлениям постнеклассической фи-лософии.

А.Т. Выступает в "Прогулках..." одновре-менно как теоретик и один из зачинателей новой рус-ской литературы. Книга создается посредством де-конструкции культурного интертекста, с которым творческая мысль писателя образует ризому (на гра-ницах лирической прозы, метафорической эссеисти-ки, литературоведения, культурологии). Исполь-зуется авторская маска "нарушителя закона" А.Т. Писатель вступает в схватку с Трансцендентальным Означаемым, роль которого попеременно исполняли религия, мораль, идеология, стремится вырвать из жестких оков линейного детерминизма русскую лите-ратуру (а с нею - и русскую мысль), отвоевать для нее свободу. Любой из используемых им знаков-симуля-кров благодаря феномену скольжения означающего отсылает ко всему миру-тексту, выступающему, та-ким образом, в качестве означаемого, а оно - мно-жественно в степени стремления к бесконечности.

Обращение к авторской маске "литературного бан-дита" служит развенчанию культа Писателя - "Вла-дыки Истины". Для обозначения специфики литера-туры, идущей на смену литературе ангажированной, тенденциозной, А.Т. Воскрешает понятие "чистое ис-кусство", но переосмысляет его, дополняет новыми значениями. Точкой отсчета и материалом для раз-мышлений и языковых игр становится у автора "Прогулок..." творчество Пушкина, расцениваемое именно как чистое искусство и высший тип художе-ственного творчества. А.Т. Осуществляет переоценку эстетических ценностей, подвергает деканонизации образ Пушкина-Памятника, утвердившийся в офи-циальной культуре и - благодаря ей - в массовом сознании, путем соотнесения с ним комического имиджа Пушкина-Петрушки, созданного в анекдо-тах и байках о нем.

Отталкиваясь от анекдота, позво-ляющего преодолеть мертвящие догмы канона, писа-тель идет дальше - к игре со всей совокупностью на-писанных Пушкиным текстов, рассматриваемых как единый текст, все "микроэлементы" которого связа-ны между собой и с культурным интертекстом нели-нейными связями, трансформирует этот общий текст в ризому, подвергает не только литературоведчес-кой, но и культурологической и психоаналитической интерпретации. Обобщить такой огромный объем материала ему позволяет эстетика симулякров. На-учные методы мышления А.Т. Соединяет с художест-венными, пользуется метафорическим языком, раз-нообразными литературными приемами, включая пастиш. Олитературивание литературоведения, ба-лансирование между научным исследованием, мета-форической эссеистикой и лирической прозой позво-ляет преодолеть рационалистическую однознач-ность научного дискурса, использовать многознач-ные образные характеристики творчества и личнос-ти Пушкина.

К тому же А.Т. Часто подшучивает над собой, что лишает его суждения значения догмы. У автора "Прогулок..." "двоятся определения, нет окончательных оценок, все подвижно, диалектично" (И.Роднянская). А.Т. Явно наделен паралогическим типом мышления, основанным на "полярности", включающим в себя противоречия, бинарные оппо-зиции, демонстрирующим логику алинейного игро-вого "сверх-колебания" (Деррида). Благодаря этому ему удается дать адекват динамической самооргани-зующейся множественности единого, чем предстает на страницах книги пушкинское наследие. А.Т. По-стоянно подчеркивает стремление Пушкина ускользнуть от тяжеловесных заданий, навязываемых ему со всех сторон, "от глаз начальства, от дидактической традиции семнадцатого века" в чистое искусство, же-стко не детерминированное Трансцендентальным Означаемым, делающее поэта свободным в постиже-нии жизни.

Русский гений наделен у него способнос-тью вбирать в себя все и смотреть на мир сразу со всех сторон, сверху и снизу. Это дает ему возмож-ность уловить невероятную сложность бытия, вклю-чающего в себя и непримиримое, отразить его диа-лектику, многозначность, вариативность, позволяет максимально приблизиться к веществу самой жизни. Чистое искусство в интерпретации А.Т. Оказывается синонимом действительно свободного (не только от цензуры, социального заказа, давления традиции, но и от тоталитаризма мышления, пребывающего во власти Трансцендентального Означаемого, и тота-литаризма языка) - деонтологизированного, само-ценного искусства, способного к нелинейному, мно-гомерному, процессуальному, бесконечно разветвля-ющемуся смыслопорождению и открывающего воз-можность подлинной новизны художественной мыс-ли.

Адетерминированность мышления творца чисто-го искусства внетекстовым референтом акцентирует у А.Т. Понятие "пустота". "Чтобы написать что-ни-будь стоящее, нужно быть абсолютно пустым", - подчеркивает А.Т. Важную для него мысль в "Голо-се из хора" (1973), где уподобляет писателя рыбаку, который непременно что-то выудит из чистого лис-та. "Пустота" А.Т. Аналогична "пустоте" Фуко - это "нейтральное пространство" дискурса, наделен-ное кративным смыслообразующим потенциалом. В нем "все только рождается, и ничто еще не роди-лось" (В.Подорога). Именно такова у А.Т. "пусто-та" Пушкина. "То была пустота, чреватая катастро-фами, сулящая приключения, учащая жить на фу-фу, рискуя и в риске соревнуясь с бьющими как по-пало, в орла и в решку, разрядами, прозревая в их вспышках единственный, никем не предусмотрен-ный шанс выйти в люди, встретиться лицом к лицу с неизвестностью...".

"Пустота" - среда, в которой возникает событие (см. Событие, Событийность). А чистое искусство, согласно А.Т., - не доктрина, а именно событие. Не поддающаяся контролю и при-нуждению сила непроизвольной творческой актив-ности, свободного излияния в слово духа, который "веет, где хощет". Мысли настигают писателя "врасплох", их развитие имеет непредсказуемо-при-хотливый характер, что соответствует самой приро-де художественного творчества - интуитивно-ирра-ционального в своей основе, корнями уходящего в сферу бессознательного. Вслед за Ницше А.Т. Реаби- литирует дионисийское начало жизни и творчества и вместе с тем исповедует необходимость "сотрудниче-ства" Диониса и Аполлона, разрушает бинарные оп-позиции "сознательное - бессознательное", "рацио-нальное - иррациональное", "гармоническое - ха-отическое".

Хаос не только не отделен у А.Т. От по-рядка - он является его предпосылкой. Писатель ак-центирует творящий, порождающий потенциал хао-са, составляющий творческую подкладку аполлонизма. Дионисийство Пушкина, по А.Т., - оживший ха-ос коллективного бессознательного, взрыв ничем не ограниченной, неукротимой, первобытной энергии. "...Это в обычае Диониса - развязывать страсти, отворять стихии и повергать вакханта в экстаз, поку-да исступление не перейдет в свое светлое производ-ное, безумство не обратится в гармонию", - утверж-дает автор "Прогулок...". В культурологическом ключе интерпретируя "Медный всадник" Пушкина, А.Т. Изображает примирение Диониса и Аполлона, равно необходимых друг другу. Служение Аполлону ("пребывание в духе Поэзии") истолковывается А.Т.

В духе А.Шопенгауэра. Как отрешение от внешнего мира (от которого бежит призванный Аполлоном) и от самого себя (гениальный поэт "себе не принадле-жит, от себя не зависит, и даже пугает этим отсутст-вием личного элемента"), погружение в сферу чисто-го созерцания (прекрасного), в котором полностью растворяется художник, превращающийся в демиур-га, творящий из хаоса космос. Никакому Трансцен-дентальному Означаемому здесь места нет. Твор-ческий процесс (как его изображает А.Т.) подпадает под определение создания "порядка из хаоса" (И.Пригожин) и демонстрирует плодотворность такого подхода. "Спусковой крючок" (М.Можейко) производства события (= чистого искус-ства) у А.Т. - игра как свободная активность, име-ющая цель в самой себе.

(В.Непомнящий констати-рует. "Автор играет в эту книгу, играет в Абрама Терца, играет в прогулки, играет в Пушкина".) Де-монстрацию отношения к тексту как к удовольст-вию, игровой стихии, игру в текст, игру с текстом, игру с культурным интертекстом, игру с читателем, вовлечение его в чтение-сотворчество Р.Барт считает важнейшими качествами новой, деидеологизирован-ной литературы. Сам тип игры, приверженцем кото-рого является А.Т., эквивалентен чистой игре ("бро-ску костей") Делеза. Это игра разветвляющегося слу-чая - условие порождения множественности, созда-ния пространства неограниченных возможностей. У Пушкина, по наблюдениям А.Т., случайность играет значительную роль. "Достаточно сослаться на его произведения, в которых нечаянный случай заглянуть в будущее повторяется с настойчивостью идеи фикс".

В "Капитанской дочке" "все вертится на слу-чае, на заячьем тулупчике", в "Пиковой даме" - на непредсказуемой случайности игры в карты. И пуш-кинское понимание жизни включает в себя катего-рию случайности ("Дар напрасный, дар случай-ный..."). В рецензии на "Историю русского народа" Н.Полевого Пушкин писал. "Ум человеческий, по простонародному выражению, не пророк, а угадчик. Он видит общий ход вещей и может выводить из оного глубокие предположения, часто оправданные временем, но невозможно ему предвидеть случая, мощного, мгновенного орудия провидения". Слу-чайность - это то, чего могло бы не быть, но тем не менее произошло. Она подрывает власть Трансцен-дентального Означаемого, оспаривает линейный де-терминизм (фатализм), в роли которого у Пушкина выступает рок.

"Случай - вот пункт, ставящий эту идею в позицию безликой и зыбкой неопределеннос-ти...", - констатирует А.Т. Писатель показывает, что у Пушкина случайность выступает "не в своей разрушитель-ной, но в конструктивной, формообразующей функ-ции. ..", оппозиция "детерминизм - индетерминизм" раз-рушается. Включая случайность в процесс мировой дина-мики, Пушкин тем самым придавал ему вероятностный характер. "Случайность знаменовала свободу..." - неожиданные перспективы, непредсказуемые пово-роты судьбы, несла в себе, как в зародыше, плюрали-стическую множественность становления. А.Т. Вос-создает в "Прогулках..." образ вероятностного мира как мира неограниченных возможностей. ". С воца-рением свободы все стало возможным.

Даль кишела переменами, и каждый предмет норовил встать на попа, грозя в ту же минуту повернуть мировое равновесие в ином, еще не изведанном человечест-вом направлении. [...] Скача на пуантах фатума по плитам международного форума, история, каза-лось, была готова. Разыграть свои сцены снача-ла. Все по-новому, все по-другому. [...] Все шаталось. Дух захватывало от непомерной гипотетичности бытия". В сущности, это образ постмодернистского мира, в кото-ром чистая игра случайности открывает возможность бес-конечно разветвляющегося смыслопорождения, продуци-рует неограниченное число "принципиально непредсказуе-мых вариантов космизации хаотичной среды" (М. Можейко). Ратуя за чистое искусство, AT. Тем самым выступал за дототалитаризацию мышления и языка, деидеологизацию сферы духовной жизни, отстаивал автономию художест-венного творчества, указывал путь к его деонтологизации, обретению способности к нелинейному, многомер-ному, процессуальному познанию становящегося мира.

И.С. Скоропанова.