Восстание Масс

('La Rebelion de las masas', 1930) - работа Ортеги-и-Гассета. Философ констатирует, что в современной Европе происходит явление 'полного захвата массами общественной власти'. 'Масса', как полагает Ортега-и-Гассет, есть 'совокупность лиц, не выделенных ничем'. По его мысли, плебейство и гнет массы даже в традиционно элитарных кругах - характерный признак современности. 'заурядные души, не обманываясь насчет собственной заурядности, безбоязненно утверждают свое право на нее и навязывают ее всем и всюду'. Новоявленные политические режимы оказываются результатом 'политического диктата масс'. В то же время, согласно убеждению Ортеги-и-Гассета, чем общество 'аристократичней, тем в большей степени оно общество, как и наоборот'.

Массы, достигнув сравнительно высокого жизненного уровня, 'вышли из повиновения, не подчиняются никакому меньшинству, не следуют за ним и не только не считаются с ним, но и вытесняют его и сами его замешают'. Автор акцентирует призвание людей 'вечно быть осужденными на свободу, вечно решать, чем ты станешь в этом мире. И решать без устали и без передышки'. Представителю же массы жизнь представляется 'лишенной преград'. 'средний человек усваивает как истину, что все люди узаконенно равны'. 'Человек массы' получает удовлетворение от ощущения идентичности с себе подобными. Его душевный склад суть типаж избалованного ребенка. По мысли Ортеги-и-Гассета, благородство определяется 'требовательностью и долгом, а не правами'.

Личные права суть 'взятый с бою рубеж'. 'Всеобщие' же права типа 'прав человека и гражданина', 'обретаются по инерции, даром и за чужой счет, раздаются всем поровну и не требуют усилий. Всеобщими правами владеют, а личными непрестанно завладевают'. Массовый человек полагает себя совершенным, 'тирания пошлости в общественной жизни, быть может, самобытнейшая черта современности, наименее сопоставимая с прошлым. Прежде в европейской истории чернь никогда не заблуждалась насчет собственных идей касательно чего бы то ни было. Она ...не присваивала себе умозрительных суждений - например, о политике или искусстве - и не определяла, что они такое и чем должны стать. Никогда ей не взбредало в голову ни противопоставлять идеям политика свои, ни даже судить их, опираясь на некий свод идей, признанных своими.

Плебей не решался даже отдаленно участвовать почти ни в какой общественной жизни, по большей части всегда концептуальной. Сегодня, напротив, у среднего человека самые неукоснительные представления обо всем, что творится и должно твориться во Вселенной'. Как подчеркивает Ортега-и-Гассет, это 'никоим образом' не прогресс. Идеи массового человека не есть культура, 'культурой он не обзавелся'. В Европе возникает 'тип человека, который не желает ни признавать, ни доказывать правоту, а намерен просто-напросто навязать свою волю'. Это 'Великая Хартия' одичания. Это агрессивное завоевание 'права не быть правым'. Человек, не желающий, не умеющий 'ладить с оппозицией', есть 'дикарь, внезапно всплывший со дна цивилизации'.

19 в. Утратил 'историческую культуру'. Большевизм и фашизм. Отчетливо представляют собой, согласно Ортеге-и-Гассету, движение вспять. Свою долю исторической истины они используют 'допотопно', антиисторически. Едва возникнув, они оказываются 'реликтовыми'. 'произошедшее в России исторически невыразительно, и не знаменует собой начало новой жизни'. Философ пишет. 'Обе попытки - это ложные зори, у которых не будет завтрашнего утра'. Ибо 'европейская история впервые оказалась отданной на откуп заурядности. Заурядность, прежде подвластная, решила властвовать'. 'Специалисты', узко подготовленные 'ученые-невежды', - наитипичнейшие представители 'массового сознания'. 'Суть же достижений современной Европы в либеральной демократии и технике.

Главная же опасность Европы 1930-х, по мысли Ортеги-и-Гассета, 'полностью огосударствленная жизнь, экспансия власти, поглощение государством всякой социальной самостоятельности'. Человека массы вынудят жить для государственной машины. Высосав из него все соки, она умрет 'самой мертвой из смертей - ржавой смертью механизма'..