Я И Ты

('Ich und Du'. Berlin, 1923. Есть переиздания. Рус. Перев., 1993, 1995) - книга Бубера, в которой он впервые изложил свою основную интуицию, в той или иной степени присутствующую во всех его последующих работах. Суть этой интуиции, послужившей основанием для разработки одного из наиболее популярных вариантов диалогического принципа, заключается в уверенности, что между отношением к Богу и отношением к ближнему существует тесная связь. После выхода книги в свет имя Бубера стало едва ли не главным символом всей философии диалога, а изложенная в ней концепция превратилась в знамя всего движения. Работа задумывалась как первая часть философско-теологической трилогии, однако полностью этот замысел не был осуществлен.

Книга состоит из трех частей и представляет собой совокупность относительно самостоятельных фрагментов, имеющих афористический и несколько импрессионистский характер. Объем фрагментов, в начале книги состоящих из одного-двух предложений, уже к ее середине увеличивается, и каждый из фрагментов занимает, как правило, по несколько страниц. Книга начинается с постулирования двойственности мира, которая, по мнению Бубера, обусловлена двойственностью соотнесенности человека с ним. В свою очередь, эта соотнесенность двойственна в силу двойственности особых основных слов. Их особенность заключается в том, что, исходя из самой сущности человека, они имеют своеобразный императивный характер, позволяющий им быть не просто сотрясением воздуха, а вполне реальным полаганием существования, вследствие чего они делают произносящего их человека участником непрерывного творения.

При этом подразумевается, что основные слова - это на самом деле не отдельные слова, а пары слов. Одно основное слово - сочетание 'Я-Ты', другое основное слово - сочетание 'Я-Оно', причем на место 'Оно' может встать 'Он' и 'Она'. В результате двойственным оказывается и 'Я' человека. Согласно Буберу, 'Я' первого основного слова отличается от 'Я' второго основного слова. Более того, основное слово 'Я-Ты' может быть сказано всем человеком, а основное слово 'Я-Оно' не может быть сказано всем человеком. Поэтому никакого 'Я' самого по себе просто нет. Всегда существует первое или второе 'Я' из указанных выше, так что сказать 'Я' означает сказать одно из основных слов. Бубер подчеркивает, что жизнь человеческого существа не сводится только к такой деятельности, которое имеет перед собой некоторый объект и потому соответствует царству 'Оно'.

Тот, кто говорит 'Ты', не обладает никаким объектом, а стоит в некотором отношении. Постулируя первичность отношения, Бубер выделяет три сферы, в которых мир отношения строится и существует. Жизнь с природой, жизнь с людьми и жизнь с духовными сущностями. Лишь во второй сфере отношение достигает уровня речи, и человек оказывается способным давать, принимать и слышать 'Ты'. В первой сфере 'Ты' застывает на пороге речи, а в третьей - лежит за ее пределами. Тем не менее, во всех трех сферах человек ловит веяние 'Ты', а потому так или иначе с ним соприкасается. 'Ты' характеризует такую целостность, которую нельзя разложить на составные части, это 'Ты' нельзя обрести в поиске, оно свободно дарует себя и ускользает из-под власти причинности.

Отношение представляет собой взаимность. Не только человек воздействует на 'Ты', но и 'Ты' воздействует на человека. Однако печаль человека состоит, по Буберу, в том, что в нашем мире каждое 'Ты' должно становиться 'Оно', т.е. Объектом среди объектов, суммой свойств, количеством, заключенным в форму. И все же каждая вещь в мире или до, или после своего овеществления может являться какому-нибудь 'Я' в качестве 'Ты'. При этом речь идет не о простом чередовании, а о сложном и запутанном процессе, в котором 'Оно' играет роль куколки, а 'Ты' - бабочки. Основное слово 'Я-Ты' исходит от человека как бы естественным образом, еще до того, как человек осознал себя в качестве 'Я', а основное слово 'Я-Оно' уже предполагает обособление 'Я', которое, тем самым, оказывается моложе основного слова 'Я-Ты'.

Воспроизводя классический сюжет о нерасчлененной целостности, стоящей в начале исторического процесса, Бубер присоединяется к не менее классическому сюжету, в соответствии с которым жизнь человека лишь повторяет бытие мирового целого в качестве человеческого становления. При этом мир 'Оно' считается обладающим связностью в пространстве и времени, а мир 'Ты' - нет. И, хотя человек не может жить без 'Оно', тот, кто живет лишь 'Оно', - не человек. Вторая часть книги посвящена социально-исторической проблематике и начинается с анализа неуклонного роста мира 'Оно'. Особо подчеркивается, что так называемая 'духовная жизнь' очень часто является препятствием для жизни в Духе, поскольку Дух в его обнаружении через человека - это ответ человека своему 'Ты'.

Иначе говоря, Дух есть для Бубера слово, и он существует между 'Я' и 'Ты'. Однако чем сильнее ответ, тем сильнее он превращает 'Ты' в объект, так что лишь неоформленное, доязыковое слово оставляет 'Ты' свободным. В свете этой констатации Бубер рассматривает социокультурную реальность и, в особенности, погруженность общественной жизни современного человека в мир 'Оно'. Эти соображения иллюстрируются многочисленными историко-культурными примерами. Диалогическое личностное 'Я', образцы которого проявляют себя в сократовской беседе, гетевском 'общении' с природой, молитвах и проповедях Иисуса, Бубер противопоставляет властному 'Я' Наполеона. В качестве причины появления различных образов человеческого 'Я' усматривается мучительный поиск современным человеком своей личностной идентичности и стремление к истинной общественной и личной жизни.

По убеждению Бубера, выродившаяся и ослабленная духовность должна дорасти до сущности Духа - до способности говорить 'Ты'. В этой части книги Бубер воспроизводит также традиционную экзистенциалистскую критику принципа тождества, который он рассматривает в классической древнегреческой форме 'Все и одно'. Муравейники культур, указывает он, подчинены именно этому принципу, а потому неизбежно рассыпаются. Но этот же принцип конституирует и соответствующий тип души, которая всерьез считает мир находящимся внутри 'Я'. Тем самым выражается в слове и традиционная для всех представителей диалогического принципа критика чисто пространственного типа целостности, репрезентированного моделью 'единого, различенного в себе', которая была выработана в лоне древнегреческой метафизики.

Третья часть книги посвящена религоизно-экзистенциальной проблематике. Согласно Буберу, диалогический принцип предполагает обращенность человека к некоторому 'вечному Ты', которое никогда не может стать 'Оно' и которое играет роль абсолюта в системе взятых по отдельности человеческих 'Ты'. Однако это особый абсолют. Только обращаясь к такому 'Ты', которое не может стать 'Оно', врожденное человеческое 'Ты' может, по Буберу, обрести завершенность. Люди взывали к своему 'вечному Ты' и давали ему имена, затем вошедшие в язык 'Оно' и группирующиеся вокруг имени 'Бог'. Несмотря на это, имена Бога всегда оставались священными, т.к. Они были не только речами о Боге, но и речью, обращенной к нему. Бубер обозначает каждое действительное отношение к какому-либо существу или к духовной сущности как исключительное в силу его способности схватывать уникальность того, к чему оно обращено.

Для того, кто входит в абсолютное отношение, все взятое в отдельности становится неважным. Однако Бога нельзя найти, ни оставаясь в мире, ни удалившись от мира. Бога Бубер, используя расхожее выражение немецкого теолога и религиозного философа Р.Отто, обозначает как 'абсолютно другое', которое, тем не менее, ближе к человеку, чем его собственное 'Я'. Тем самым религиозный опыт выходит из границ святилища и становится элементом повседневности, что означает также разрушение традиционной метафизической концепции единства бытия. Бог, как пишет Бубер, объемлет все сущее и одновременно не есть все сущее, объемлет человеческую самость и не есть эта самость. Ради этой неизреченности Бога есть 'Я' и 'Ты', есть диалог.

Однако встреча с Богом дается человеку отнюдь не для того, чтобы он был занят только Богом, а для подтверждения осмысленности мира. История, по Буберу, представляет собой не круговорот, а последовательное приближение к богоявлению, которое может произойти только 'между сущими', т.е. Среди людей, но которое до времени сокрыто в этом 'между'. Тем самым ареной теофании объявляется пронизанная диалогическими отношениями и погруженная в поток исторического времени человеческая общность, которая выступает в качестве альтернативы метафизической концепции целостности, построенной по принципу 'Все и одно'..