Федотов Георгий Петрович

(1.10.1886, Саратов - 1.9.1951, Бэкон, шт. Нью-Джерси, США) - христианский мыслитель, церковный историк культуры, публицист. Родился в семье управляющего канцелярией саратовского губернатора Петра Ивановича Ф. После его кончины всю заботу о детях (Георгию - старшему из них, было всего 1 1 лет) взяла на себя мать, Елизавета Андреевна (урожд. Иванова), бывшая учительница музыки. Несмотря на материальные трудности, она сумела дать детям приличное образование. Георгий поступил в 1-ю воронежскую гимназию. В средних и старших классах он вынужден был обучаться за казенный счет и даже один год провести в интернате. Не отличавшийся крепким здоровьем, тихий и скромный по натуре, мальчик не мог вполне разделять увлечения своих сверстников.

Однако он выделялся необычайными способностями, особенно к гуманитарным наукам. В гимназии Ф. Зачитывался произведениями Белинского, Добролюбова, Писарева, Щедрина, Михайловского, Шелгунова и властителей дум тогдашней молодежи - Горького, Андреева, Чехова, Скитальца, а в старших классах увлекся марксизмом и сблизился с социал-демократами, Приверженность неписанному кодексу русской интеллигенции и озабоченность социальной проблемой сохранились у Ф. На всю жизнь. После окончания в 1904 с золотой медалью гимназии Ф. Отправился в Петербург, где в явном противоречии со своими наклонностями к гуманитарным наукам по «идейным» соображениям поступил на механическое отделение Технологического института. Карьера инженера, по его мнению, дала бы возможность сблизиться с рабочими и вести среди них пропаганду.

Революция 1905и прекращение занятий в институте вынудили Ф. Уехать в Саратов, где он участвовал в митингах и собраниях рабочих. Вскоре Ф. Был арестован за революционную деятельность и приговорен к ссылке в Архангельскую губернию. Однако благодаря общему смягчению полицейского режима при П.Святополк-Мирском и семейным связям (дед Ф. Был некогда полицмейстером) ссылку заменили высылкой на два года за границу. В это же время наметился глубокий поворот в духовном становлении одаренного юноши, прошедшего, как и многие интеллигенты того времени, путь от марксизма к православию. В июле 1906 Ф. Подал прошение о зачислении его на историко-филологический факультет Петербургского университета. В 1906-8 учился в университетах Берлина и Йены, посещал лекции и семинары по истории и философии.

После возвращения в Россию продолжал учиться в Петербургском университете, специализируясь по истории средних веков. Значительное влияние на становление Ф. Как ученого оказали семинары известного русского медиевиста профессора И.Гревса. Освоившись в петербургской культурной среде, Ф. Серьезно увлекся поэзией. Особенно заметным на его эстетические вкусы было влияние символизма (А.Блок, Вяч.Иванов) и акмеизма (М.Зенкевич, О.Мандельштам). Занятия в университете продвигались весьма успешно. В выпускном 1910 Ф. Написал сочинения «Исповедь» Св.Августина как исторический источник», удостоенное золотой медали. Гревс, опубликовавший небольшую рецензию, был весьма высокого мнения об этой работе своего ученика. Для завершения курса в университете Ф.

Оставалось лишь сдать государственные экзамены, однако неожиданные обстоятельства помешали осуществлению намеченных планов. Как свидетельствуют архивные документы, и после возвращения Ф. Из ссылки он не оставлял активной революционной работы, продолжал сотрудничество с социал-демократами. Во время пребывания Ф. В Саратове на каникулах летом 1910 полиция предприняла попытку повторного ареста за распространение прокламаций.Ф. Вынужден был покинуть родной город и эмигрировать. Около года он находился в Италии, кое-как перебиваясь случайными заработками. В 1911 возвратился в Петербург и продолжил подготовку к государственным экзаменам в университете. В течение года Ф. Жил по чужому паспорту, постоянно находясь под угрозой ареста.

Наконец, он добровольно сдался полиции, надеясь на снисхождение. В ход опять пошли семейные связи, и приговор был вновь смягчен. Вместо ссылки его выслали на год из Петербурга с правом выбрать город.Ф. Поселился в Риге, где усиленно готовился к экзаменам, которые успешно сдал осенью 1912. Блестящие способности молодого ученого не остались не замеченными, он был оставлен при университете для приготовления к профессорскому званию по кафедре всеобщей истории. В 1914-15 Ф. Выдержал магистерские испытания, после чего получил приват-доцентуру по кафедре истории средних веков. С весеннего семестра 1917 он должен был приступить к чтению лекций в университете, но не набралось необходимого числа студентов, записавшихся на курс.

Одновременно Ф. Преподавал в коммерческом училище М.Шидловской (191316) и готовил материалы к диссертации о Св.епископах Меровингской эпохи. Осенью 1917 Ф. Поступил вольнотрудящимся в отдел истории Публичной библиотеки, где познакомился с А.Карташевым и А.Мейером, сыгравшими значительную роль в духовной эволюции Ф. К христианской церковности, Вскоре после октябрьских событий 1917 вокруг активных участников петербургского Религиозно-Философского общества А.Мейера и К.Половцевой сложился религиозный кружок «Воскресение». Члены кружка, среди которых был и Ф" ставили своей целью осмысление происходящего в христианском духе и выработку практики духовного общения. Первоначально весьма аморфный кружок постепенно приобретал церковный характер, и в ноябре 1918 его ядро, куда входил Ф., образовало Братство с обетом «Христос и Свобода».

В 1918 Ф. Редактировал издававшийся кружком Мейера журнал «Свободные голоса» (вышло всего два номера). В первом номере появилось во многом программное для творчества Ф. Эссе «Лицо России», в котором историк с христианско-социалистических позиций ставил проблему переосмысления опыта исторического и культурного развития России в свете революционной катастрофы, призывал к тому, чтобы «облечь плотью великую душу России». В тяжелые пореволюционные годы Ф. Продолжал работать в библиотеке, В 1919 женился на Елене Николаевне Нечаевой, одной из участниц мейеровского кружка. В 1920 после перенесенного тифа он отправился для поправки здоровья в Саратов, где ему была предложена кафедра истории средних веков. Однако преподавательская деятельность Ф.

В Саратове не сложилась. Студентов, желавших посвятить себя медиевистике, было немного, а профессорская среда не способствовала глубокому религиозному и философскому общению, несмотря на интересные новые знакомства с философами В. Сеземаном и С. Франком и встречу со старыми друзьями по университету. Свою роль сыграло нежелание идти на идеологические компромиссы, характерные для советской высшей школы, все более испытывавшей давление новой власти. В начале 1923 ф. Покинул родной город - теперь уже навсегда - и возвратился в Петроград. Здесь он вновь стал членом мейеровского Братства, переживая небывалую полноту молитвенного общения. Вместе с некоторыми членами Братства в том же году окончательно вошел в ограду церкви и причастился Св.Даров.

Наладилась и материальная жизнь. Оживление издательской деятельности во времена нэпа позволило найти работу переводчика в частных издательствах. В 1923-25 появился ряд статей Ф. По медиевистике, где он стремился выявить идеальные основы самосознания европейской средневековой культуры. В 1924 в серии «Образы человечества», редактировавшейся Гревсом, вышла его первая и единственная на родине книга «Абеляр», в которой четко обозначен его подход к осмыслению культурно-исторической эпохи сквозь призму трагической судьбы религиозной личности, Этот же прием будет использован Ф. Позднее в работе «Святой Филипп Митрополит Московский» (1928). С постепенным угасанием нэпа таяли надежды на свободное творчество. Из-за ужесточившейся цензуры осталась неопубликованной статья Ф.

«Об утопии Данте». В конце концов под благовидным предлогом работы в иностранных библиотеках Ф. Решился навсегда покинуть родину. В начале сентября 1925 он отправился по французской визе через Берлин в Париж. Надежды на работу в частных издательствах или публикацию научных статей во французских исторических журналах оказались неосуществимыми. Но уже зимой 1926 Ф. Выступил с блестящими статьями «Три столицы» и «Трагедия интеллигенции» в евразийском журнале «Версты», хотя вовсе не разделял евразийской позиции, усматривая истоки русской культуры в ориентализированном христианстве Византии, связавшей Русь с наследием грекоримского мира, т.е. С европейским культурным типом. За этими работами, принесшими ему известность, последовали статьи, эссе, рецензии в крупнейших периодических изданиях русского зарубежья.

Бердяевском «Пути» и двухнедельнике А.Керенского «Новая Россия», «Современных записках» и «Вестнике РСХД», «Числах» и «Православной мысли» и др. Энциклопедическое разнообразие тем от социализма до поэзии В.Ходасевича, блестящий литературный талант и дар публициста, поразительная независимость, глубина и парадоксальность мысли, тонкое понимание нюансов духовных процессов в культуре, безупречная нравственная позиция христианина вскоре выдвинули ф. В число наиболее ярких мыслителей эмиграции, а его публицистику сделали заметным явлением культурной жизни русского зарубежья. В эмиграции ф. Являлся одним из активных сторонников экуменического движения и с середины 30-х неизменным участником экуменических съездов.

Участвовал он и в работе Русского студенческого христианского движения. На Клермонском съезде летом 1927 Ф. Познакомился с Е.Скобцовой (матерью Марией) и И.фондаминским, близкую дружбу с которыми поддерживал вплоть до их гибели в гитлеровских лагерях смерти. В 1931-39 Ф. Совместно с философом Ф.Степуном и Фондаминским издавал журнал «Новый Град», провозгласивший в своей программе идею конструктивного переустройства общества на принципах свободного социального и культурного строительства в духе христианства. Дальнейшая судьба историка определилась приглашением его в 1926 в парижский Православный богословский институт, где он преподавал историю Западной церкви, латинский язык и, позднее, агиологию. Исследование русской святости и, в целом, духовности вылилось в небольшие по объему, но значительные по содержанию книги «Святые Древней Руси» (1931) и «Стихи духовные» (1935).

В первой - Ф. Ставил своей задачей найти «русскую ветвь православия», основываясь на изучении русской житийной литературы, а во второй осмыслить особенности русского духовного типа, анализируя по духовным стихам нижние пласты народной религиозности. Эти работы, подготовленные отчасти исследованиями историка А.Кадлубовского, явились предварительным материалом для основного произведения Ф. - «The Russian Religious Mind», которое задумывалось как обширное сочинение по истории русской духовной культуры, охватывавшее период с Х по XX вв. Этот уникальный по масштабу и замыслу труд, к которому мыслитель приступил лишь в конце жизни, находясь в США, так и не был закончен (вышла всего одна книга, посвященная Киевской Руси.

2-й незавершенный том появился уже после смерти историка под редакцией о, И.Мейендорфа). В 1932 вышла книга Ф. «И есть, и будет», в которой он предложил свое понимание причин и развития революции, утверждал, что она отнюдь не была неизбежной. В брошюре «Социальное значение христианства» (1933) он доказывал, что, хотя христианство не содержит какой-либо социальной доктрины, тем не менее для христианской совести невозможно игнорирование социальных проблем, а социальная этика составляет неотъемлемую часть святоотеческого предания. Христианско-гуманистические ценности культурного и социального творчества противополагаются Ф. Торжеству обездушенной мощи современной цивилизации в статье «Ессе Homo» (1937). В работе «Эсхатология и культура» (1938) он настаивает на самоценности этого творчества перед лицом эсхатологических ожиданий, выдвигая смелую для ортодоксии гипотезу о воскрешении культуры, подобно человеческим телам.

Вершиной публицистики Ф. Этого периода явились три статьи, объединенные общим названием «Письма о русской культуре». Столь свойственная мыслителю историческая интуиция достигает тут особой остроты. Переосмысливая прошлое и настоящее России, он стремится заглянуть в «завтрашний день», понять резкую грань, проведенную через русскую историю и культуру революцией. Солидаризируясь с Н.Бердяевым в признании противоречивого дуализма национальной души, которая «не дана в истории», а является сменой исторических форм, подобно чередованию звуков в музыке, Ф. Показывает, что революция смела верхний европеизированный слой русской культуры, обнажив ее «московские» основания. Этот духовный тип оказался легко вовлеченным в тоталитарную цивилизацию Запада, нивелировавшую все национальные культурные различия («Русский человек», 1938).

Поэтому «Завтрашний день» (1938) русской культуры безрадостен, если нация не найдет в себе силы к духовному возрождению и исполнению своей культурноисторической миссии. Это, в свою очередь, станет возможным, по мнению Ф., если интеллигенция примет на себя роль духовной аристократии, способной обеспечить движение культурных токов («Создание элиты», 1939). Некоторые из неоднозначных публицистических высказываний Ф. В «Новой России» в конце 30-х вызывали возмущение и осуждение профессоров Богословского института, давно указывавших на непозволительно левый уклон его статей. Разразился скандал, на Ф. Обрушился шквал критики. В статье «Есть ли в православии свобода мысли и совести» Бердяев выступил на защиту Ф., подчеркивая политический аспект порицания профессорами института высказываний своего коллеги.

Сам Ф. Не участвовал в публичной полемике (он находился тогда в Англии) , не желая подводить под удар институт, но в отставку не подал и в «Новой России» писать не перестал. После начала 2-й мировой войны и оккупации Парижа нацистами Ф. Вынужден был перебраться на юг Франции. Здесь он оказался на острове Олероне, занятом немцами. Однако не терял присутствия духа, отдавшись давно задуманной работе - переводу Псалмов на русский язык. Неожиданно, благодаря помощи Американского Еврейского рабочего комитета, представилась воможность перебраться в США. Путешествие в Новый Свет затянулось почти на 8 месяцев, во время которых он то и дело был на краю гибели. Однако все окончилось благополучно, и 12.9.1941 Ф. Вступил на американский берег.

Вначале Ф. Жил два года в Нью-Хейвене. Сразу найти подходящую работу оказалось непросто. В 1943 он принял предложение занять должность профессора истории в открывшейся Свято-Владимирской семинарии в Нью-Йорке, где оставался до конца своих дней. Последнее американское десятилетие жизни и творчества русского мыслителя .отмечено рядом статей в одном из крупнейших периодических изданий эмиграции - «Новом журнале». Эти работы относятся, по свидетельству Степуна, к лучшему, но и наиболее спорному, что было написано Ф. («Новое отечество», 1943. «Загадки России», 1943. «Рождение свободы», 1944. «Россия и свобода», 1945. «Запад и СССР», 1945. «Между двух войн», 1946. «Судьба империй», 1947. «Народ и власть», 1949. «Христианская трагедия», 1950 и др.).

Одновременно он выступал с публичными лекциями в «Обществе друзей Богословского института в Париже», публиковался в эсеровском журнале «За свободу», составлял антологию «A Treasury of Russian Spirituality», сотрудничал в ряде американских изданий (в частности, журнале «Christianity and Crisis», редактировавшемся Р.Нцбуром), Даже прогрессирующая сердечная болезнь не заставила его отказаться от напряженной творческой работы. После двухнедельного пребывания в госпитале города Бэкон (шт. Нью-Джерси) Ф. Скончался за чтением «Вильгельма Мейстера» Гёте,.