Александр Яшин - Рычаги

Вечером в правлении колхоза сидело четверо. Бородатый животновод Ципышев, кладовщик Щукин,бригадир полеводческой бригады Иван Коноплев и председатель колхоза Петр Кузьмич Кудрявцев.Ждали начала партсобрания, да запаздывала учительница Акулина Семеновна, пятый членпарторганизации. В ожидании беседовали.«Вот сказали — планируйте снизу, пусть колхоз сам решает, что сеять, — высказал наболевшеепредседатель. — А в районе нам наш план не утверждают. Районный-то план спускают сверху. Был я наднях в районе, у самого (так Петр Кузьмич называл первого секретаря райкома). Что ж, говорю, вы снами делаете. А он говорит. «Надо план перевыполнять, активно внедрять новое. Вы, говорит, теперьнаши рычаги в деревне». «Он здесь долго не усидит, — сказал Ципышев.

— Людей не слушает, все самрешает. Люди для него — только рычаги. Без строгости не может. На собрании как оглядит всех, какбуркнет — душа в пятки уходит». «Нас не только учить, нас и слушать надо, — добавил Коноплев. — А товсе сверху да сверху. Планы сверху, урожайность сверху. Не выполнишь, значит, вожжи распустил. Аразве мы не за одно дело болеем, разве у нас интересы разные?» Взяв обеими руками горшок с окурками,Коноплев пошел к порогу и вывалил окурки в угол. И вдруг из-за широкой русской печи раздалсяповелительный старушечий окрик. «Куда сыплешь, дохлой. Не тебе подметать. Пол только вымыла, опятьзапаскудили весь».От неожиданности мужики вздрогнули и переглянулись. Оказывается, в избе все время присутствовалеще один человек.

Разговор оборвался. Долго молчали, курили… Один Щукин не выдержал и наконецгромко захохотал. «Ох и напугала же нас проклятая баба!»Петр Кузьмич и Коноплев переглянулись и тоже засмеялись. «Вдруг из-за печки как рявкнет. Ну,думаю, сам приехал, застукал нас…»Смех разрядил напряженность и вернул людям их нормальное самочувствие.«И чего мы боимся, мужики. — раздумчиво и немного грустно произнес вдруг Петр Кузьмич. — Ведьсамих себя боимся!»Наконец пришла учительница. Надо было открывать партсобрание. Но что произошло с Ципышевым?Голос его приобрел твердость и властность, глаза посуровели. Тем же сухим, строгим голосом, какимговорил перед началом собраний секретарь райкома, он произнес те же слова. «Начнем, товарищи. Все всборе?»А их и было всего-навсего пятеро.

Лица у всех стали сосредоточенными, напряженными и скучными.Собрание началось. И началось то самое, о чем так откровенно только что говорили они между собой,понося казенщину и бюрократизм.«Товарищи. — сказал председатель. — Райком и райисполком не утвердили нашего производственногоплана. Это не к лицу нам. Мы не провели разъяснительной работы с массой и не убедили ее».Суть доклада сводилась к тому, что план севооборота колхоза следует исправить согласноуказаниям райкома и райисполкома. Расхождений во мнениях не обнаружилось, в резолюции решилинаписать так. «В обстановке высокого трудового подъема по всему колхозу развертывается…»Неожиданно заговорил радиоприемник. Передавались материалы о подготовке к XX съезду.

Вся надеждау мужиков была теперь на съезд. На нем определят, как жить.И когда по дороге домой у Кудрявцева и Коноплева возобновился разговор — тот самый, который шелдо собрания, — это снова были сердечные, прямые люди. Люди, а не рычаги..