Камо-но Тёмэй - Записки Из Кельи

Струи уходящей реки. Они непрерывны. Но они — все не те же, прежние воды.По заводям плывущие пузырьки пены. Они то исчезнут, то свяжутся вновь, но долгопробыть — не дано им. Люди, что нарождаются, что умирают. Откуда приходят они и кудауходят. И сам хозяин, и его жилище, оба уходят они, соперничая друг с другомв непрочности своего бытия, совсем что роса на вьюнках. То роса опадет, а цветокостается, но на раннем солнце засохнет. То цветок увядает, а роса еще не исчезла.Однако хоть и не исчезла она, вечера ей не дождаться.С той поры, как я стал понимать смысл вещей, прошло уже более чем сорок весен и осеней,и за это время накопилось много необычного, чему я был свидетелем.Как-то давно в неспокойную, ветреную ночь в столице начался пожар, огонь, переходято туда, то сюда, развернулся широким краем, как будто раскрыли складной веер.

Домазаволакивались дымом, вблизи стлалось пламя, в небеса летел пепел, оторвавшиеся языки пламениперелетали через кварталы, люди же. Одни задыхались, другие, объятые огнем, умирали на месте.Мужчин и женщин, знатных сановников, простого люда погибло много тысяч, до трети домовв столице сгорело.Однажды в столице поднялся страшный вихрь, те дома, которые он охватывал своимдуновением, рушились мгновенно, крыши слетали с домов, как листья осенью, щепки и черепицанеслись, как пыль, голосов людей не было слышно от страшного грохота. Многие люди считали, чтотакой вихрь — провозвестник грядущих несчастий.В тот же год приключилось неожиданно перенесение столицы. Государь, сановники, министрыперебрались в землю Сэтцу, в город Нанива, и вслед за ними всякий спешил переехать,и только те, кто потерпел в жизни неудачу, оставался в старой, полуразрушенной столице,быстро приходившей в упадок.

Дома ломались и сплавлялись по реке Ёдогава. Городна глазах превращался в поле. Прежнее селение — в запустенье, новый город ещене готов, пуст и уныл.Затем, давно это было и точно не помню когда, два года был голод. Засуха, ураганыи наводнения. Пахали, сеяли, но жатвы не было, и моления, и особые богослуженияне помогали. Жизнь столичного города зависит от деревни, деревни же опустели, золотоми богатыми вещами больше не дорожили, по дорогам бродило множество нищих. На следующийгод стало еще хуже, прибавились болезни, поветрия. Люди умирали на улицах без счета. Дровосекив горах ослабели от голода, и не стало топлива, принялись ломать дома и разбиватьстатуи Будд" страшно было видеть на досках на базаре золотой узор или киноварь.На улицах распространилось зловоние от трупов.

Если мужчина любил женщину, он умиралраньше ее, родители — раньше младенцев, потому что отдавали им все, что имели. Так,в столице умерло не меньше сорока двух тысяч человек.Затем случилось сильное землетрясение. Горы распались и погребли под собой реки. Морезатопило сушу, земля разверзлась, и вода, бурля, поднималась из расселин. В столицени один храм, ни одна пагода не остались целыми. Пыль носилась как густой дым. Гулот сотрясения почвы был совсем что гром. Люди гибли и в домах, и на улицах — неткрыльев, значит, улететь в небо невозможно. Из всех ужасов на свете самое ужасное —землетрясение. А как страшна гибель раздавленных детей. Сильные удары прекратились,но толчки продолжались еще месяца три. Вот какова горечь жизни в этом мире, а сколькостраданий выпадает на долю наших сердец.

Вот люди, что пребывают в зависимом положении:случится радость — они не могут громко смеяться, грустно на сердце — не могутрыдать. Совсем как воробьи у гнезда коршуна. А как презирают их люди из богатых домови ни во что не ставят, — вся душа поднимается при мысли об этом. Кто беден —у того столько горя. Привяжешься к кому-нибудь, будешь полонен любовью. Будешь жить, каквсе, — радости не будет, не будешь поступать, как все, — будешь похож на безумца.Где же поселиться, каким делом заняться?Вот и я сам. Был у меня по наследству дом, но судьба моя переменилась, и я всепотерял, и вот сплел себе простую хижину. Тридцать с лишним лет я страдал от ветра,дождя, наводнений, боялся разбойников. И само собой постиг, как ничтожна наша жизнь.

Ушеля из дома, отвратился от суетного мира. Не было у меня ни близких, ни чинов,ни наград.Теперь уж много весен и осеней провел я в облаках горы Охараяма. Келья моя совсем малаи тесна. Стоит там изображение будды Амида, в шкатулках — собрание стихов, музыкальныхпьес, инструменты бива и кото. Есть столик для письма, жаровня. В садике лекарственные травы.Вокруг деревья, есть водоем. Плющ скрывает все следы. Весной — волны глициний, как лиловыеоблака. Летом слушаешь кукушку. Осенью цикады поют о непрочности мира. Зимой — снег.По утрам слежу за лодками на реке, играю, взбираясь на вершины, собираю хворост, молюсь,храню молчание, Ночью вспоминаю друзей. Сейчас мои друзья — музыка, луна, цветы. Плащ мойиз пеньки, пища проста.

Нет у меня зависти, страха, беспокойства. Существо мое — чтооблачко, плывущее по небу..