М. Ю. Лермонтов - Демон

С космической высоты обозревает «печальный Демон» дикий и чудный мир центрального Кавказа. Какгрань алмаза, сверкает Казбек, львицей прыгает Терек, змеею вьется теснина Дарьяла — и ничего,кроме презрения, не испытывает. Зло и то наскучило духу зла Все в тягость. И бессрочноеодиночество, и бессмертие, и безграничная власть над ничтожной землей. Ландшафт между темменяется. Под крылом летящего Демона уже не скопище скал и бездн, а пышные долины счастливойГрузии. Блеск и дыхание тысячи растений, сладострастный полуденный зной и росные ароматы яркихночей. УВЫ, и эти роскошные картины не вызывают у обитателя надзвездных краев новых дум. Лишь намгновение задерживает рассеянное внимание Демона праздничное оживление в обычно безмолвныхвладениях грузинского феодала.

Хозяин усадьбы, князь Гудал сосватал единственную наследницу, ввысоком его доме готовятся к свадебному торжеству.Родственники собрались загодя, вина уже льются, к закату дня прибудет и жених княжны Тамары —сиятельный властитель Синодала, а пока слуги раскатывают старинные ковры. По обычаю, на устланнойковрами кровле невеста, еще до появления жениха, должна исполнить традиционный танец с бубном.Танцует княжна Тамара. Ах, как она танцует. То птицей мчится, кружа над головой маленький бубен, тозамирает, как испуганная лань, и легкое облачко грусти пробегает по прелестному яркоглазому лицу.Ведь это последний день княжны в отчем доме. Как-то встретит её чужая семья. Нет, нет, Тамару выдаютзамуж не против её воли.

Ей по сердцу выбранный отцом жених. Влюблен, молод, хорош собой — чегоболее. Но здесь никто не стеснял её свободы, а там… Отогнав «тайное сомненье», Тамара сноваулыбается. Улыбается и танцует. Гордится дочерью седой Гудал, восхищаются гости, подымаютзаздравные рога, произносят пышные тосты. «Клянусь, красавица такая/ Под солнцем юга не цвела!»Демон и тот залюбовался чужой невестой. Кружит и кружит над широким двором грузинского замка,словно невидимой цепью прикован к танцующей девичьей фигурке. В пустыне его души неизъяснимоеволненье. Неужели случилось чудо. Воистину случилось. «В нем чувство вдруг заговорило/ Роднымкогда-то языком!» Ну, и как же поступит вольный сын эфира, очарованный могучей страстью к земнойженщине.

УВЫ, бессмертный дух поступает так же, как поступил бы в его ситуации жестокий имогущественный тиран. Убивает соперника. На жениха Тамары, по наущению Демона, нападаютразбойники. Разграбив свадебные дары, перебив охрану и разогнав робких погонщиков верблюдов,абреки исчезают. Раненого князя верный скакун (бесценной масти, золотой) выносит из боя, но и его,уже во мраке, догоняет, по наводке злого духа, злая шальная пуля. С мертвым хозяином в расшитомцветными шелками седле конь продолжает скакать во весь опор. Всадник, окавший в последнем бешеномпожатье золотую гриву, — должен сдержать княжеское слово. Живым или мертвым прискакать на брачныйпир, и только достигнув ворот, падает замертво.В семье невесты стон и плач.

Чернее тучи Гудал, он видит в случившемся Божью кару. Упав на постель,как была — в жемчугах и парче, рыдает Тамара. И вдруг. Голос. Незнакомый. Волшебный. Утешает,утишает, врачует, сказывает сказки и обещает прилетать к ней ежевечерне — едва распустятся ночныецветы, — чтоб «на шелковые ресницы/ Сны золотые навевать…». Тамара оглядывается. Никого. Неужелипочудилось. Но тогда откуда смятенье. Которому нет имени. Под утро княжна все-таки засыпает и видитстранный — не первый ли из обещанных золотых. — сон. Блистая неземной красотой, к её изголовьюсклоняется некий «пришелец». Это не ангел-хранитель, вокруг его кудрей нет светящегося нимба,однако и на исчадье ада вроде бы не похож. Слишком уж грустно, с любовью смотрит. И так каждую ночь:как только проснутся ночные цветы, является.

Догадываясь, что неотразимою мечтой её смущает некто-нибудь, а сам «дух лукавый», Тамара просит отца отпустить её в монастырь. Гудал гневается —женихи, один завиднее другого, осаждают их дом, а Тамара — всем отказывает. Потеряв терпение, онугрожает безрассудной проклятьем. Тамару не останавливает и эта угроза. Наконец Гудал уступает. Ивот она в уединенном монастыре, но и здесь, в священной обители, в часы торжественных молитв,сквозь церковное пенье ей слышится тот же волшебный голос, в тумане фимиама, поднимающемся ксводам сумрачного храма, видит Тамара все тот же образ и те же очи — неотразимые, как кинжал.Упав на колени перед божественной иконой, бедная дева хочет молиться святым, а непослушное ейсердце — «молится Ему».

Прекрасная грешница уже не обманывается на свой счет. Она не простосмущена неясной мечтой о любви, она влюблена. Страстно, грешно, так, как если бы пленивший еёнеземной красотой ночной гость был не пришлецом из незримого, нематериального мира, а земнымюношей. Демон, конечно же, все понимает, но, в отличие от несчастной княжны, знает то, что ейневедомо. Земная красавица заплатит за миг физической близости с ним, существом неземным, гибелью.Потому и медлит. Он даже готов отказаться от своего преступного плана. Во всяком случае, ему таккажется. В одну из ночей, уже приблизившись к заветной келье, он пробует удалиться, и в страхечувствует, что не может взмахнуть крылом. Крыло не шевелится. Тогда-то он и роняетодну-единственную слезу — нечеловеческая слеза прожигает камень.Поняв, что даже он, казалось бы всесильный, ничего не может изменить, Демон является Тамаре уже нев виде неясной туманности, а воплотившись, то есть в образе хотя и крылатого, но прекрасного имужественного человека.

Однако путь к постели спящей Тамары преграждает её ангел-хранитель итребует, чтобы порочный дух не прикасался к его, ангельской, святыни. Демон, коварно улыбнувшись,объясняет посланцу рая, что явился тот слишком поздно и что в его, Демона, владениях — там, где онвладеет и любит, — херувимам нечего делать. Тамара, проснувшись, не узнает в случайном госте юношусвоих сновидений. Не нравится ей и его речи — прелестные во сне, наяву они кажутся ей опасными. НоДемон открывает ей свою душу — Тамара тронута безмерностью печалей таинственного незнакомца,теперь он кажется ей страдальцем. И все-таки что-то беспокоит её и в облике пришлеца и в слишкомсложных для слабеющего её ума рассуждениях. И она, о святая наивность, просит его поклясться, чтоне лукавит, не обманывает её доверчивость.

И Демон клянется. Чем только он не клянется — и небом,которое ненавидит, и адом, который презирает, и даже святыней, которой у него нет. Клятва Демона —блистательный образец любовного мужского красноречия — чего не наобещает мужчина женщине, когдав его «крови горит огонь желаний!». В «нетерпении страсти» он даже не замечает, что противоречитсебе. То обещает взять Тамару в надзвездные края и сделать царицей мира, то уверяет, что именноздесь, на ничтожной земле, построит для нее пышные — из бирюзы и янтаря — чертоги. И все-таки исходрокового свидания решают не слова, а первое прикосновение — жарких мужских уст — к трепещущимженским губам. Ночной монастырский сторож, делая урочный обход, замедляет шаги. В келье новоймонахини необычные звуки, вроде как «двух уст согласное лобзанье».

Смутившись, он останавливаетсяи слышит. Сначала стон, а затем ужасный, хотя и слабый — как бы предсмертный крик.Извещенный о кончине наследницы, Гудал забирает тело покойницы из монастыря. Он твердо решилпохоронить дочь на высокогорном семейном кладбище, там, где кто-то из его предков, во искуплениемногих грехов, воздвиг маленький храм. К тому же он не желает видеть свою Тамару, даже в гробу, вгрубой власянице. По его приказу женщины его очага наряжают княжну так, как не наряжали в днивеселья. Три дня и три ночи, все выше и выше, движется скорбный поезд, впереди Гудал на белоснежномконе. Он молчит, безмолвствуют и остальные. Столько дней миновало с кончины княжны, а её не трогаеттленье — цвет чела, как и при жизни, белей и чище покрывала.

А эта улыбка, словно бы застывшая наустах. Таинственная, как сама её смерть. Отдав свою пери угрюмой земле, похоронный каравантрогается в обратный путь… Все правильно сделал мудрый Гудал. Река времен смыла с лица земли ивысокий его дом, где жена родила ему красавицу дочь, и широкий двор, где Тамара играла дитятей. Ахрам и кладбище при нем целы, их еще и сейчас можно увидеть — там, высоко, на рубеже зубчатых скал,ибо природа высшей своей властью сделала могилу возлюбленной Демона недоступной для человека..