Норман Мейлер - Нагие И Мёртвые

Вторая мировая война. Тихоокеанский театр военных действий. История высадки и захватаамериканцами вымышленного острова Анапопей, где сосредоточились японцы, развивается как бы нанескольких уровнях. Это хроника боевых действий, подробное воссоздание атмосферы будней войны,это психологический портрет человека на войне, данный через сочетание изображений отдельныхпредставителей американского десанта, это вырастающий на заднем плане и образ довоенной Америкии, наконец, это роман-эссе о власти.Композиция романа определяется существованием трех разделов. Собственно повествование —история штурма и захвата Анапопея — перебивается драматургическими вкраплениями («хор»), гдедают о себе знать голоса персонажей, без авторских комментариев, а также экскурсами в прошлоедействующих лиц (так называемая Машина времени).

Машина времени — это краткие биографии героев,представляющих самые разные социальные группы и регионы Америки. Ирландец Рой Галлахер,мексиканец Мартинес, техасец Сэм Крофт, бруклинский еврей Джо Голдстейн, поляк Казимир Женвич имногие другие предстают перед читателями как «типичнейшие представители» страны, где и вовремена мирные идет жестокая борьба за существование и выживают лишь сильнейшие.Война — привычное состояние человечества, каким изображает его автор. Американцы сражаются сяпонцами за Анапопей, и в то же время солдаты, как умеют, отстаивают свои маленькие права ипривилегии в борьбе друг с другом и офицерами, а те, в свою очередь, сражаются за чины и звания, запрестиж. Особенно отчетливо противостояние между авторитарным генералом Эдвардом Каммингсом иего адъютантом лейтенантом Робертом Хирном.История мелких удач и неудач Хирна — отражение двусмысленного положениялибералов-интеллектуалов в прагматическом мире.

До войны Хирн пытался найти себя в общественнойдеятельности, но его контакты с коммунистами и профсоюзными лидерами неплодотворны. В немнарастает чувство разочарования и усталости, ощущение, что попытка реализовать на практикеидеалы — лишь суета сует, и единственное, что остается тонкой, неординарной личности, — «жить, нетеряя стиля», каковой, по Хирну, есть подобие хемингуэевского кодекса настоящего мужчины. Онотчаянно пытается сохранить хотя бы видимость свободы и отстоять свое достоинство.Но начальник Хирна, глядящий в Наполеоны Эдвард Каммингс, обладает хорошим нюхом на «крамолу» истарается поставить на место строптивого адъютанта. Если Хирн блуждает от одной смутнойполуистины к другой, то Каммингс не ведает сомнений и, переиначивая на свой лад мыслителейпрошлого, чеканит афоризм за афоризмом.

«То, что у вас есть пистолет, а у другого нет, неслучайность, но результат всего того, что вы достигли». «Мы живем в середине века новой эры,находимся на пороге возрождения безграничной власти». «Армия действует намного лучше, если выбоитесь человека, который стоит над вами, и относитесь презрительно и высокомерно к подчиненным»;«Машинная техника нашего времени требует консолидации, а это невозможно, если не будет страха,потому что большинство людей должны стать рабами машин, а на такое мало кто пойдет с радостью».Не менее существенны для понимания образа генерала и военной машины в целом рассужденияКаммингса о второй мировой. «Исторически цель этой войны заключается в превращении потенциальнойэнергии Америки в кинетическую.

Если хорошенько вдуматься, то концепция фашизма весьмажизнеспособна, потому что опирается на инстинкты. Жаль только, что фашизм зародился не в тойстране… У нас есть мощь, материальные средства, вооруженные силы. Вакуум нашей жизни в целомзаполнен высвобожденной энергией, и нет сомнений, что мы вышли с задворок истории…»Фашизм в романе существует на двух уровнях — идеологическом и бытовом.Если Эдвард Каммингс — идеолог и даже поэт фашизма, то Сэм Крофт — фашист стихийный, получающийот насилия подлинное наслаждение. Как свидетельствует Машина времени, впервые Крофт убилчеловека, когда еще находился в рядах национальной гвардии. Он умышленно застрелил забастовщика,хотя команда была стрелять в воздух. Война дает Крофту уникальную возможность убивать наофициальных основаниях — и испытывать от этого удовольствие.

Он будет угощать пленного японцашоколадом, разглядывать фотографии его жены и детей, но, как только возникнет нечто похожее начеловеческую общность, Крофт хладнокровно расстреляет японца в упор. Так ему интереснее.Не сумев отыскать себе места в мирной Америке, лейтенант Хирн и в условиях войны никак не можетнайти себя. Он чужой и среди солдат, и среди офицеров. Испытывая неприязнь к фашиствующему боссу,он решается на отчаянный поступок. Явившись в палатку к генералу и не застав последнего, оноставляет записку — и окурок на полу, чем повергает в ярость своего шефа. Тот спешно вызываетХирна, проводит с ним воспитательную беседу, а затем роняет на пол новый окурок и заставляетстроптивого адъютанта поднять его.

Хирн выполняет приказ генерала — и тем самым уступает еговоле. Отныне Каммингс будет обходиться без его услуг, а лейтенанта переводят в разведывательныйвзвод. Сержант Крофт, который был там до этого главным, отнюдь не в восторге и готов на все, чтобыизбавиться от ненужной опеки.Вскоре разведвзвод уходит на задание, и у Крофта возникает отличная возможность восстановитьстатус-кво и свое положение командира. Скрыв данные о японской засаде, он хладнокровно наблюдает,как лейтенант идет на японский пулемет, с тем чтобы считанные мгновения спустя погибнуть.Вроде бы сильные личности торжествуют. Лейтенант Хирн погиб, остров захвачен американцами, нопобеда эта — дело слепого случая.Тщательно разработанная Каммингсом операция по захвату Анапопея требует серьезной поддержки сморя.

Генерал отправляется в штаб, чтобы убедить начальство в необходимости выделить для его нуждбоевые корабли. Но пока он ведет переговоры, пока взвод раз ведчиков карабкается на гору Анака,чтобы выйти в тыл к противнику, бездарнейший майор Даллесон предпринимает явно ошибочную атаку.Но вместо того чтобы потерпеть позорное поражение, американцы одерживают блистательную победу.Случайный снаряд убивает японского командующего, гибнут и его ближайшие помощники. В рядахяпонцев начинается паника. Склады с боеприпасами и продовольствием становятся легкой добычейамериканцев, которые вскоре легко овладевают островом.И Каммингс, и Крофт оказываются не у дел. Победа состоялась вопреки их усилиям. Торжествует еговеличество Абсурд.

Словно потешаясь над попытками американских командиров всех уровнейнаправить жизнь в русло причинно-следственных зависимостей, он обращает в ничто потугиагрессивных прагматиков. Человек остается один на один с таинственной, непроницаемойдействительностью, где куда больше врагов, чем союзников, где бушуют темные, скрытые силы, противкоторых сопротивление бесполезно. Мораль-назидание произносит один из солдат взвода Крофтастихийный абсурдист Волсен. «Человек несет свое бремя, пока может его нести, а потом выбивается изсил. Он один воюет против всех и вся, и это в конце концов ломает его. Он оказывается маленькимвинтиком, который скрипит и стонет, если машина работает слишком быстро». Рациональное началотерпит поражение в столкновении с генералом Абсурдом.Очередное появление «хора» теперь связано с вопросом.

«Что мы будем делать после войны?» Солдатывысказываются по-разному, но никто не испытывает особой радости при мысли о том, что появитсявозможность снять военную форму, хотя и армия для большинства из них не панацея от всех бед. Резюмекороткой дискуссии подведет сержант Крофт. «Думать об этих вещах — напрасная трата времени. Войнаеще долго будет продолжаться».Война всех со всеми. За пределами Америки и на её территории..