Островский А.н. - Свои Люди - Сочтемся

Купеческая дочь на выданье, Олимпиада Самсоновна (Липочка) Большова, сидит одна у окна с книжкой и, рассуждая, «какое приятное занятие эти танцы», начинает вальсировать. Она уже полтора года не танцевала и боится, если что, «оконфузиться». Танцует плохо. Входит мать, Аграфена Кондратьевна. «Ни свет ни заря, не поемши хлеба Божьего, да и за пляску тотчас. Мать и дочь скандалят, видимо, привычно. «Все подруги с мужьями давно, а я словно сирота какая. Слышите, найдите мне жениха, беспременно найдите. Я уж и так, как муха какая, кашляю. (Плачет.)» Приходит сваха УСТИНЬЯ Наумовна. Липочка хочет жениха «из благородных», отец — богатого, мать — купца, «да чтоб лоб крестил по-старинному», Приходит Сысой Псоич Рисположенский, стряпчий, выгнанный из суда за пьянство.

Над ним трунят. Но пришедшему хозяину, Большову, стряпчий нужен всерьез. Он подумывает, не объявиться ли несостоятельным должником (первое название комедии было «Банкрот»). Женщины уходят, и хозяин со стряпчим углубляются в эту тему. Стряпчий советует переписать все имущество на приказчика Лазаря Елизарыча Подхалюзина. Входит и он, рассказывая, как учит продавцов в лавке надувать покупателей «поестественнее». БОЛЬШОВ читает газету. В Москве — цепь банкротств, в основном, судя по всему — «злостных», намеренных. И каждое, каждый отказ от уплаты долгов естественно влечет следующие. «Да что они, сговорились, что ли. Тут их не пересчитаешь…» И купец решается. Главный вопрос. Можно ли доверять тому, на кого перепишешь свое добро, чтоб укрыть от описи за долги.

Подхалюзин шлет мальчишку Тишку за рябиновкой для Рисполо-женского, к которому у него дело, и предается мыслям вслух. «Я человек бедный. Если и попользуюсь в этом деле чем-нибудь лишним, так и греха нет никакого, потому он сам против закона идет!» Лазарь влюблен в Липочку и строит уже новые планы, включающие женитьбу на ней. «Да от эдакого удовольствия с Ивана Великого спрыгнуть можно». И, угощая стряпчего, спрашивает, сколько ему обещал БОЛЬШОВ за «всю эту механику», и сам обещает не тысячу, а две. Приходит сваха, он и ей обещает столько же да соболью шубу в придачу — «из живых сошьем», — если она отвадит уже намеченного «благородного» жениха. Пусть скажет ему, что Большов разорен. Приезжает домой сам БОЛЬШОВ, в доме паника по ошибке.

Показалось, что он «хмельной». Лазарь заводит с ним разговор о женитьбе — не прямо заводит, но, услыхав в третий раз о том, что Липочка «барышня, каких в свете нет», Большов берет быка за рога. Лазарь скромничает. «Где же мне с суконным-то рылом-с. — Ничего не суконное. Рыло как рыло». Конечно, перевести побольше добра не на приказчика, а на будущего зятя — в интересах Большова. В доме готовятся к сватовству. По-своему торжественно настроен и Самсон Силыч, но появляется УСТИНЬЯ Наумовна с плохими вестями. Якобы жених капризничает. «А, лягушка его заклюй, нешто мы другого не найдем. — Ну, уж ты другого-то не ищи, а то опять то же будет. УЖ другого-то я вам сам найду», — говорит сам БОЛЬШОВ и знает, что говорит. К компании присоединяются ключница Фоминишна, Рисположенский, Лазарь, и БОЛЬШОВ торжественно объявляет Лазаря женихом.

Переполох. Липочка просто скандалит. «Велю, так и за дворника выйдешь!» — цыкает на дочку БОЛЬШОВ. «Маменька-с. Вам зятя такого, который бы вас уважал и, значит, старость вашу покоил — окромя меня не найтить-с. Вы, маменька, вспомните это слово, что я сейчас сказал», — говорит Лазарь вслед хозяйке и, оставшись с глазу на глаз с разъяренной Липочкой, сообщает ей, что дом и лавки теперь — его, а «тятенька-то ваш. Банкрут-с. Да что же это такое со мной делают. Воспитывали, воспитывали, потом и обанкрутились!» И Липочка, помолчав, соглашается, с условием. «Мы будем жить сами по себе, а они сами по себе. Мы заведем все по моде, а они как хотят». Тут же зовут «их» и начинается семейное торжество. И БОЛЬШОВ объявляет. «Тебе, Лазарь, дом и лавки пойдут вместо приданого, да из наличного отсчитаем.

Только нас со старухой корми, да кредиторам заплати копеек по десяти. — Стоит ли, тятенька, об этом говорить. Свои люди — сочтемся!» Торжество в разгаре. Сваха льет вино за шиворот стряпчему. Начальные ремарки последнего действия. «В доме Подхалюзиных богато меблированная гостиная. Олимпиада Самсоновна сидит у окна в роскошном положении, на ней шелковая блуза, чепчик последнего фасона. Подхалюзин в модном сюртуке стоит перед зеркалом». Чета наслаждается счастьем. Липа просит купить тысячную коляску. Лазарь готов. Липа говорит французский комплимент. Лазарь в восторге. Приходит УСТИНЬЯ Наумовна за обещанным. «Мало ли, что я обещал!» — прямо говорит свахе Подхалюзин, и та уходит с сотенной бумажкой вместо обещанных тысяч и неважным платьицем от Липочки вместо собольего салопа.

«Никак тятеньку из ямы выпустили», — углядела в окно Липочка.«Ну нет-с, из ямы-то тятеньку не скоро выпустят. А надо полагать, так отпросился домой» — и Лазарь зовет тещу. БОЛЬШОВ и раньше жаловался на здоровье. «словно с того света выходец» — причитает жена. Он хочет отдать кредиторам по двадцать пять копеек за рубль долга, как сам и собирался вначале. Те согласны (в долговой тюрьме, «яме», заключенных должников содержали за счет кредиторов). Но сидеть Большову, а решать Под-халюзину. Теперь деньги — его. И он отказывается при полной Ли-почкиной поддержке. «—Я, тятенька, не могу-с. Видит Бог, не могу-с. — Выручайте, детушки, выручайте. Я у вас, тятенька, до двадцати лет жила — свет не видала. Что ж, мне прикажете отдать вам деньги да самой опять в ситцевых платьях ходить.

— Что вы, что вы. Опомнитесь. Ведь я у вас не милостыню прошу, а свое же добро. — Мы, тятенька, сказали вам, что больше десяти копеек дать не можем — стало быть, и толковать об этом нечего». Таково Липочкино последнее слово. «Ведь я злостный — умышленный… меня в Сибирь сошлют. Господи. Коли так не дадите денег, дайте Христа ради!» — уже плачет БОЛЬШОВ. Аграфена Кондратьевна в голос проклинает и зятя и дочь. Весь результат. «Я, так и быть, еще пять копеечек прибавлю» — вздыхает Лазарь. Отчаявшийся БОЛЬШОВ встает и уходит с Аграфеной Кондратьевной. «Неловко-с. Тишка. Подай старый сюртук, которого хуже нет». Подхалюзин решает сам поехать поторговаться с кредиторами. Является Рисположенский, как и сваха, за обещанными деньгами, и с ним обходятся так же, как со свахой, и еще хуже.

«Должны. Тоже, должны. Словно у него документ. А за что — за мошенничество. — Нет, погоди. Ты от меня этим не отделаешься. — А что же ты со мной сделаешь. — Язык-то у меня некупленный. — Что ж ты, лизать, что ли, меня хочешь. — Нет, не лизать, а — Я… Я вот что сделаю. Почтеннейшая публика. — Что ты, что ты, очнись. — Ишь ты, с пьяных глаз куда лезет!» Рисположенский лезет прямо в зрительный зал с криками. «Тестя обокрал. И меня грабит… Жена, четверо детей, сапоги худые!» Но последнее слово и тут — за Подхалюзиным. «Вы ему не верьте, это он, что говорил-с, — это все врет. Ничего этого и не было. Это ему, должно быть, во сне приснилось. А вот мы магазинчик открываем. Милости просим. Малого робенка пришлете — в луковице не обочтем»..