Уильям Фолкнер - Посёлок

Французовой Балкой называлась часть плодородной речной долины в двадцати милях к юго-востоку отДжефферсона, округ Йокнапатофа, штат Миссисипи. Некогда это была колоссальная плантация, останкикоторой — короб огромного дома, разрушенные конюшни и бараки для рабов, заросшие сады —именовались теперь усадьбой Старого Француза и принадлежали наряду с лучшими землями в округе,лавкой, хлопкоочистительной машиной и кузницей шестидесятилетнему Биллу Варнеру, главномучеловеку в этих местах. Соседями его были все больше небогатые фермеры, собственноручнообрабатывающие свои участки, и совсем уж бедные арендаторы. По большой своей лени распоряжениелавкой, хлопкоочистителем и наделами арендаторов Билл передоверил девятому из своих шестнадцатидетей, Джоди.К этому-то Джоди Варнеру как-то под вечер в лавку и явился невзрачный пожилой человек,представился Эбом Сноупсом и сообщил, что желает арендовать ферму.

Джоди не возражал, о чемпожалел, когда узнал, что за Сноупсом числится, хотя никто и не мог этого доказать, несколькосожженных сараев, — таким образом он вымещал обиду на почему-либо не угодивших ему хозяев. Об этомДжоди рассказал В. К. Рэтлиф, разъездной торговец швейными машинками, в своей бричке беспрестанноколесивший по всей округе и потому обладавший массой ценных сведений, благодаря которым да ещесвоей всеми признанной проницательности, помимо основного товара, небезуспешно приторговывалскотом, землей и всяким скарбом. Не желая терпеть ущерба, Джоди стал предлагать разные уступки и врезультате вынужден был взять сына старого Сноупса, Флема, приказчиком в свою лавку, чем былоположено начало победоносному нашествию Сноупсов на Французову Балку, Йокнапатофу, а затем и наДжефферсон.

Победоносному и неостановимому в силу того, что Сноупсы были людьми особенной породы— все они, за редчайшим исключением, отличались беспредельной жадностью, крепкой хваткой,упорством, а также отсутствием некоторых качеств, казалось бы, неотъемлемо присущих человеческойприроде. Вдобавок Сноупсов было очень много, и стоило одному из них подняться чуть выше пообщественной лестнице, как на освободившемся месте оказывался очередной Сноупс, который, в своюочередь, тянул за собой все новых и новых родичей.Очень скоро со стороны уже не понять было, кто — Сноупс или Варнер — являлся подлинным хозяиномлавки, а еще чуть позже в руках Флема каким-то образом оказалась кузница Варнеров, и в ней тут жеобосновались двое Сноупсов, Эк и А.

О. Прошло еще немного времени, и Флем перебрался со съемнойквартиры в Варнеров дом.Младшей дочери Билла Варнера к той поре еще не исполнилось и тринадцати, но при этом Юла менеевсего походила на угловатую девочку-подростка, — со своим совершенством форм и изобилием плотиона могла бы быть достойной участницей дионисийских шествий, впрочем, заставить её шествоватькуда-либо было задачей непосильной никому, ибо росла она неисправимой, беспредельной лентяйкой,как если бы не только не была причастна к окружающему миру, но обитала в самодостаточномвневременном одиночестве существа, изначально познавшего всю возможную мудрость. Когда Юлеисполнилось восемь, Джоди настоял, чтобы она пошла в школу, но для этого ему пришлось на занятия и сзанятий возить сестру на своей лошади, без чего, как он скоро понял, все равно нельзя было быобойтись, поскольку не нее, восьмилетнюю, уже вовсю все, как один, пялились бездельники, коротавшиедни на террасе Варнеровой лавки.

Доучиться Юле было не суждено — в один прекрасный день учительЛэбоув исчез из школы и из Французовой Балки. Лэбоув пошел в учителя только ради возможностиоплачивать учебу в университете, но по окончании её остался в школе, околдованный волоокой Юноной,одновременно предельно непристойной и неприкосновенной, хотя и отчетливо понимал, что рано илипоздно что-то произойдет, что он будет разбит и уничтожен. Так и случилось. Оказавшись после уроковнаедине с Юлой, он набросился на нее, до боли сжал в объятиях, но та молча и решительновысвободилась, облила его презрением и спокойно вышла на улицу, где её поджидал брат. Дажеубедившись, что Юла ничего не сказала Джоди, Лэбоув немедля бежал прочь, и с тех пор его никтоникогда не видел.Как осы вокруг спелого персика, вокруг Юлы беспрестанно вились сначала — когда ей исполнилосьчетырнадцать — пятнадцати-семнадцатилетние юнцы, на следующий год — уже почти взрослые мужчинылет восемнадцати — двадцати.

На семнадцатом же году жизни Юлы настал черед самостоятельных людейс собственными рысаками и пролетками. Из них она, пожалуй, выделяла молодого плантатора ХоукаМаккэрона, за что деревенские обожатели Юлы попытались было проучить его и как-то в пустынномместе остановили пролетку, в которой Маккэрон вез её домой с танцев, но он отбился от целой ихшайки, и той же ночью за сломанную в драке руку Юла принесла в дар своему рыцарю то, чего при всемжелании не могла подарить больше никому. Три месяца спустя все пролетки, в том числе и Маккэронова,как одна, бесследно пропали из окрестностей Французовой Балки, а еще через несколько дней БиллВарнер повез дочь и своего приказчика в Джефферсон, где быстро оформил брак Юлы и Флема Сноупса, атакже выправил на имя последнего дарственную на усадьбу Старого Француза.

Сразу после этогомолодые отправились в Техас. У идиота Айка Сноупса, двоюродного братца Флема, была своя волоокаяЮнона — корова Минка Сноупса, которую Билл Варнер присудил фермеру Хьюстону за то, что Минкпозволял ей из месяца в месяц пастись на Хьюстоновом выгоне. Хьюстон всякий раз прогонялвлюбленного от его пассии, и Айк увел корову, так как и идиоту свойственно стремление к счастью, нобеглецов вернули и разлучили. Видя, однако, как страдает обиженный Богом Айк, Рэтлиф уговорилХьюстона отдать корову Айку, и их обоих поселили в стойле при постоялом дворе миссис Литтлджон,для которой Айк делал кое-какую грязную работу по хозяйству. Но из этого стал извлекать выгодуновый Сноупс, Лэмп, занявший после отъезда Флема место приказчика в лавке — он выломал доску взадней стенке стойла и за умеренную плату допускал соседних фермеров полюбоваться совместнойжизнью Айка и его необычной подруги.

Рэтлифу всегда было дорого человеческое достоинство, и онрешил прекратить глумление над идиотом, для чего подсказал двум оставшимся заинтересованнымСноупсам — Эку и А. О. — якобы старый способ избавить родича от противоестественной страсти. Надобыло накормить Айка мясом этой самой коровы, но для этого её сперва следовало выкупить, и Сноупсыскрепя сердце скинулись, причем А. О., настоящий Сноупс, безбожно обставил Эка — Сноупса, как потомвыяснилось, не совсем настоящего.Сделка эта стала не единственным продолжением истории с коровой, так как Минк Сноупс,единственный из клана не обладавший умением заработать денег, но при этом, возможно, самый упорныйи ожесточенный из всех Сноупсов, не мог простить Хьюстону завладения скотиной.

В один прекрасныйдень он взял ружье и на лесной тропе уложил Хьюстона выстрелом в грудь. Труп Минк спрятал всгнившей изнутри колоде и поначалу думал, что ему нечего опасаться, поскольку Хьюстон былсовершенно одинок — его молодая жена трагически и нелепо погибла. Но оставалась еще собака,которая стала ночи напролет душераздирающе выть у места, где было спрятано тело хозяина. А к томуже жена Минка, сразу догадавшись о случившемся, ушла в поселок и там уверяла всех, что Минк ни в чемне виновен, чем, разумеется, возбудила подозрения шерифа.Несколько дней Минк сидел у себя на ферме в ожидании денег на побег, но Лэмп, на которого оннадеялся, не давал о себе знать, и тогда Минк отправился в поселок. Родич был крайне удивлен, чтоМинк еще не бежал, — в день исчезновения Хьюстона Лэмп видел в бумажнике фермера, по крайней мере,полсотни долларов и пребывал в уверенности, что Минк воспользовался этими деньгами, чтобыубраться подальше.

Осознав, что деньги все еще в кармане покойника, Лэмп пожелал вступить в долю сродичем и отправился с ним на ферму, но там Минк связал его, а сам пошел в лес, с огромным трудомизвлек Хьюстона из колоды и отнес в реку. Но когда он вернулся за отвалившейся рукой трупа, уколоды его уже ждал шериф с помощниками. В Джефферсонской тюрьме Минк повторял и повторял, что всеон сделал правильно, вот только, к сожалению, Хьюстон стал разваливаться…В конце зимы на Французову Балку возвратилась Юла с младенцем, выглядевшим старшепредполагаемого возраста. Флема же все не было, — как все думали, он не хотел тратиться навызволение Минка и пережидал, пока все с ним будет кончено. Но еще до суда он объявился, и не один, ас каким-то техасцем и табуном пестрых необъезженных техасских лошадок.

Весть о возможностисделать дешевую покупку мигом облетела всю округу, и уже на следующий день техасец начал торги.Скоро дело было кончено, техасец получил деньги и был таков, а все лошади в загоне имели своиххозяев, которым, правда, предстояло самим отловить и обкатать вновь приобретенную собственность.Стоило, однако, фермеру войти в загон, как лошади бросились из него, и в итоге все кончилосьнесколькими увечьями, ни одну же из лошадей так и не удалось поймать, и они долго еще сами по себеразгуливали по окрестным холмам. Флем здорово нажился, но на все претензии отвечал, что товар неего, а техасца. Все были убеждены, что это неправда, но доказать так никто ничего и не смог.Доказана была только вина Минка, в дело которого Флем не вмешался, и судьи в Джефферсонеприсудили его к пожизненной каторге.

Последнее же деяние Флема Сноупса во Французовой Балке,позволившее ему покинуть это место и перебраться в Джефферсон, замечательно тем, что на сей разему удалось провести самого В. К. Рэтлифа. Дело в том, что между фермерами издавна жила уверенность,что бывшие хозяева усадьбы Старого Француза перед приходом северян зарыли в саду несметныесокровища. И вот Рэтлиф с Буркрайтом и Генри Армстидом, местными фермерами, прознали, что кто-тоснова ночь за ночью роется в усадебном саду. В первый же раз, когда они сами попытали счастья,каждому из троих попалось по мешочку с двадцатью пятью полновесными серебряными долларами. Желаяизбавиться от конкурентов, товарищи прямо на следующий день уломали Флема продать им усадьбу —Рэтлифу это стоило пая в джефферсонском ресторанчике, Армстиду закладной на ферму, Буркрайтрасплатился наличными.

Уже через пару дней, однако, стало понятно, что копал в саду сам Флем иденьги подбросил он же, — среди монет не оказалось ни одной, отчеканенной до войны. Рэтлиф сБуркрайтом сразу плюнули на это дело, Армстид же совершенно ополоумел и продолжал день за днемрыть глубоченные ямы. Флем Сноупс по пути в Джефферсон заглянул полюбоваться на него за этимзанятием,.