Бялик

БЯЛИК Хаим Нахман (1873-) - крупнейший представитель современной гебраистской (на древнееврейском языке) литературы. Р. На Волыни в семье бедного корчмаря. Б. Вступил на литературное поприще в 90-хгг., когда определился процесс социальной дифференциации еврейства. Одновременно с зарождением еврейского рабочего движения буржуазный политический сионизм приходил на смену палестинофильству и «духовному сионизму». Бялик связал свою литературную судьбу с ростом буржуазной сионистской идеологии, развивавшейся под лозунгом нерушимого единства еврейского народа. Это наложило на произведения Б. Печать одностороннего косного национализма. В своей поэзии Бялик звал в синагогу, хотя большей частью потрясал основы «еговизма», патетически боролся против наивно-персонифицированного Еговы.

По выражению И.М.Нусинова, «все творчество Бялика по существу является ярким, насыщенным глубокой скорбью, бунтом еврейского мещанства против своего исторического бессилия». Примитивное богоборчество поэта лишено философской значимости, а призыв в синагогу - в сущности - утверждение фетишизированной поэтом «священной книги». Тяготение Бялика к синагоге - стремление к философски прокламированной им в одной из своих статей «галахе» (законности, разуму, активному реализму в еврейской культуре (см. Агада)), которая в его поэзии потеряла свой реализм, свою активность и превратилась лишь в консервативно-охранительное, пассивно-романтическое начало. Но если в своей лирике Б. Страшился эмоционально-динамической стихии в еврейской культуре, ее «взрывчатых веществ», которые являются угрозой национализму, то в своей прозе он приблизился к иным настроениям.

В рассказе «За оградой» Бялик изображает любовь еврейского мальчика Ноя и крестьянской девочки Маринки. Он вскрывает и подчеркивает глубокую естественность подобной любви, - естественность тяготения людей разных национальностей друг к другу. В другом рассказе он дает яркие картины сближения в соответствующих бытовых условиях евреев и «не-евреев» (Петька, Явдуха). Вся проза Б. Полна глубоких жизненных инстинктов, нарастающей эмоциональной стихии, подтачивающей замкнутость нации, и категорически отрицает консервативную романтику национализма, нашедшую свое яркое выражение в его поэзии. Пассивно-романтической оказалась прокламированная поэтом «активная», «реалистическая» «галаха», и исполненной творческого активного реализма стала якобы пассивная, эмоциональная стихия - «агада» .

Изображая «последнего» корчмаря, вытесняемого полицейским режимом из деревни, Б. Одновременно выявлял углублявшиеся социальные противоречия еврейства. В образе «Арье-Балагуф» (Арье кулак) он создал тип нарождающейся кулацкой буржуазии, терроризировавшей мелкую буржуазию, к-рая все же уживалась с первой на началах шаткого компромисса. В своей поэзии Б. Воспринимал еврейскую нацию как неделимо целостный коллектив, скованный библейскими традициями. В своей художественной прозе он остро ощущал социальную дифференциацию еврейства. Это противоречие все более и более углублялось. Он долго колебался между романтическими и реалистическими элементами, неизменно подменяя их, и эти колебания достаточно выявляли неустойчивую классовую природу его творчества.

В результате - романтическая поэзия Б. Заглушила его реалистическую прозу, от которой он все более и более отдалялся. Б. - преимущественно поэт, и как таковой замкнулся в свою романтику консервативного национализма, которая по существу базируется на буржуазных позициях, завуалированных идеей национального единства.Основные темы в поэзии Бялика. Национальная катастрофа - погромы, бытовая сатира, проблема исторической судьбы еврейского народа, космическая лирика на национальном фоне и национальная лирика на космическом фоне. Б. «реставрировал» пророческий стиль, но в поэтических произведениях, связанных с бытом, эта «реставрация» потерпела полное крушение. В этом отношении особенно характерно прославившее Б. «Сказание о погроме», отклик на кишиневский погром 1903.

Б. Дал жуткую картину погрома, жалкой беспомощности евреев, избиваемых хулиганами. Но в поэме нет никакой социальной перспективы, и вся мощь библейского слова направлена не на вскрытие сущности национальной трагедии, а на бичевание жертв, бессильных оказать сопротивление громилам. Б. «пророчески» проклинает забитых лавочников, не пожелавших стать «маккавеями». Этот «пророческий» стиль здесь не оправдан, он получил неверное применение. У пророков ненависть к обреченным граничит с сильной, сокровенной любовью, у Б. - ненависть на грани истерии. Моментами поэт точно юродивый бьется в бессильной ярости и презрении к жертвам. Пророки выражали веру в будущее всего человечества, Б. Не видит никакого выхода из положения.

Поэт обобщил кишиневский эпизод в трагедию национального бессилия, не узрел медленно вскрывавшихся революционных потенций, не почувствовал нарастания еврейского рабочего движения, новой социальной силы, шедшей навстречу русской революции. В 1905 социально созревшая еврейская рабочая масса героически реагировала на волну погромов, организовала самооборону и самоотверженно отбивала не только громил, но в некоторых случаях и царские «роты». Вот этот героизм еврейских трудящихся Б. Обошел полным молчанием, он не ощутил человеческого и национального достоинства еврейской массы в периоды ее сознательных социально-политических устремлений. Ближайшие годы после кишиневского погрома, годы революции, опровергли и разоблачили «пророческий» стиль Бялика, доказали его полную несостоятельность.Художественной высоты Б.

Достигает в своих образах «вечной пустыни» и воспоминаниях детства. С образами «пустыни» связана у Б. Проблема об исторических судьбах еврейского народа. «Мертвецы пустыни» не воскресли в творчестве Б.Чем дальше, тем более суживался национальный кругозор Б., и национализм его срастался с безвыходным пессимизмом. Он остается крайним пессимистом и метафизиком, представляющим бытие еврейства лишь как статику, провидящим в мучительной безнадежности «голод о Мессии», голод и жажду, никем и ничем не утоляемые. И если у Б. Есть какой-либо выход из национальной трагедии, то это только «дедовская книга», обращенная им в религию без веры, религию, к-рую должно бесконечно изучать, когда вера иссякла. Она бальзамирована поэтом, превращена в мумию, покоится надгробным памятником «Мертвецам пустыни»...Б.

- крупный поэт с мощной языковой стихией, сложными ритмами и инструментовкой библейской речи, творчески ее преобразивший. К недостаткам его стиля следует отнести. Некоторую превыспренность в форме риторических вопросов, слишком частое употребление канонизированных библейских понятий и образов, как «святость», «ангел» и др. Это зачастую придает его стилю оттенки риторического гиперболизма. На русский яз. Б. Переводили. К.Бархин, В.Я.Брюсов, Д.Выгодский, Вл. Жаботинский, Вяч. Иванов, Л.Яффе, Ф.Сологуб, В.Ходасевич.Библиография. Х.Н.Бялик, Песни и поэмы, перев. Вл.Жаботинского, СПБ., 1914. Сборн. Рассказов Бялика издан в Москве в 1918, в изд. «Сафрут». См. ReisenZ., Lexikon fun der jidischen Literatur, Presse und Filologie, т.I, Вильно, 1926.