Лесков

ЛЕСКОВ Николай Семенович (1831-1895) - русский писатель. Р. В селе Горохове Орловской губ. В семье выслужившего дворянское звание выходца из духовенства. В 1847, после смерти отца и гибели от пожара всего небольшого имущества, бросает гимназию и поступает на службу канцеляристом в Орловскую палату уголовного суда. В 1849 переводится помощником столоначальника рекрутского присутствия в Киев, где много занимается самообразованием. После Крымской кампании в 1857 поступает на частную службу, сначала в Русское общество пароходства и торговли, а затем агентом по управлению имениями Нарышкина и Перовского. Служба эта, связанная с разъездами по России, обогащает Лескова запасом наблюдений. Печататься Лесков начинает на 30-м году жизни, в 1860 (статья в «СПБ ведомостях», № 135, «Почему в Киеве дороги книги?» - о продаже Евангелия по повышенным ценам - и ряд статей в киевской «Современной медицине» и «Указателе экономическом» на публицистические темы.

«о рабочем классе», о «полицейских врачах», об «ищущих коммерческих мест в России», о «распивочной продаже хлебного вина» и пр.). В 1861 Лесков переезжает в Петербург и начинает сотрудничать в ряде журналов. «Отечественных записках», обновленной «Северной пчеле», «Времени», «Русской речи» и др. В этот период Л. Держится относительно либеральных воззрений, сотрудничает наряду с Г. З. Елисеевым, А. П. Щаповым и Н. А. Серно-Соловьевичем в журнале «Век» (1862) и пр. В 1866 в делах канцелярии СПБ полицеймейстера в записке «О литераторах и журналистах» читаем. «Елисеев, Слепцов, Лесков. Крайние социалисты. Сочувствуют всему антиправительственному. Нигилизм во всех формах» (Щукинский сборник, V). В действительности Л. Относился отрицательно к крайним политическим, демократическим течениям, всецело стоя на почве буржуазных реформ 60-х гг.

И причисляя себя к «постепеновцам». Лесков не видел никаких общественных сил, на которые могла бы опираться революция. «Социально-демократическая революция в России быть не может по полному отсутствию в русском народе социалистических понятий и по неудобству волновать народ против того, кого он считает своим другом, защитником и освободителем» («Северная пчела», 1863, № 166). Идее революции и радикального переустройства социального строя Лесков противопоставлял идею личного совершенствования, развития культурных навыков в народе, проповедь «малых дел», «нравственного манчестерства». Относясь не без сочувствия к идеям нигилизма, Лесков делит нигилистов на «настоящих», «постепеновцев» и «фразерствующих беспочвенных Рудиных», «пустых ничтожных людишек», исказивших здоровый тип Базарова и «опрофанирующих идеи нигилизма» («Сев.

Пчела», 1863, № 142, «О Чернышевском и его романе Что делать. »). Во время петербургских пожаров в 1862 Лесков выступил в «Северной пчеле» со статьей, муссировавшей слухи о том, что в пожарах виновны студенты, и требовал от полиции или категорического опровержения этих слухов или наказания виновных. Статья вызвала бурю негодования и обвинений Л. В науськивании полиции на студентов. Л. Напрасно старался оправдаться и разъяснить истинный смысл статьи. Имя Стебницкого (псевдоним Л.) стало бранным словом. Ожесточенный бойкотом либеральной печати, порвав с демократическими увлечениями юности, Л. В течение всех 60-х гг. Уже ведет упорную борьбу с «нигилизмом», т. Е. С революционной демократией того временя. В 1864 он выступает в «Биб-ке для чтения» с романами «Некуда» и затем «На ножах» (1871), занимающими видное место в ряду реакционных романов 60-70-х годов («Марево» Клюшникова, «Взбаламученное море» Писемского, «Панургово стадо» Вс.

Крестовского, «Бесы» Достоевского и др.). «Новых людей» Л. Изображает морально несостоятельными и беспочвенными. Памфлетно-карикатурное изображение деятелей 60-х гг. (в образе Белоярцева выведен писатель Слепцов, в маркизе де Лаваль - писательница Евгения Тур) сделало Л. Мишенью самых яростных нападок со стороны так наз. Разночинской критики. «Найдется ли теперь в России, - спрашивал Писарев в Прогулке по садам российской словесности , - кроме Русского вестника хоть один журнал, который осмелился бы напечатать на своих страницах что-нибудь выходящее из-под пера Стебницкого и подписанное его фамилией».Издеваясь над движением 60-х гг., Лесков окончательно порвал связь с революционно-демократическими кругами, от некоторого влияния которых он не свободен был в первый период своей деятельности.

Разоряемое кризисом крепостного хозяйства мелкое дворянство, теряя под ногами социальную почву и недостаточно четко определив себя политически, в середине и конце 50-х гг. Нередко выступало против старой, дореформенной системы попутчиком нигилистов - «разночинского» революционно-демократического движения. Но уже к 1861-1862, в годы развертывающихся буржуазных реформ, в процессе все обострявшейся социальной диференциации и растущих классовых противоречий, часть этих мелкопоместных слоев дворянства в основном выступает в защиту «прусского пути» развития, означавшего для нее процесс буржуазного перерождения. Тем самым они противопоставляют себя защитникам интересов освобожденного от земли крестьянства, сторонникам «американского пути» развития русского капитализма, последовательным революционерам-демократам, «нигилистам» и примыкают к правительственному дворянско-буржуазному блоку.

В этой сложной социально-политической обстановке 60-х годов становятся понятными как резко-антинигилистическая позиция Л., изживавшего свою деклассацию в переходе на позиции средних слоев буржуазии, так и последующий разрыв его с правыми кругами в период крутой реакции 80-х гг. Эта эволюция Л. Нашла свое полное отражение в его творчестве. В нем сказались настроения именно этих средних слоев пореформенной буржуазии, враждебно настроенных к последовательному революционно-демократическому движению шестидесятых и семидесятых годов, которое угрожало не только устоям крепостного хозяйства, но и всему их жизненному укладу и патриархальной морали этих социальных группировок.Характерная для Лескова антинигилистического периода героиня - это Женни Гловацкая, стоящая в стороне от политического оживления шестидесятых годов.

Женни Гловацкая создала в бедном домике своего отца, уездного смотрителя училищ, крепкий мещанский уют. «Ее пленяли и Гретхен, и Пушкинская Татьяна, и мать Гракхов, и та женщина, кормящая своею грудью отца, для к-рой она могла служить едва ли не лучшей натурщицей в целом мире. Она не умела мыслить политически, хотя и сочувствовала Корде и брала в идеалы мать Гракхов. Ей хотелось, чтобы всем было хорошо. Ну, как достичь этого скромного желания. Жить каждому в своем домике ...» Излюбленным героем Л. Является провинциальный протопоп Савелий Туберозов, добрый, простой, подвижнически выполняющий свои пастырские обязанности и страдающий за свои религиозные убеждения, когда злонамеренные враги русского народа (из поляков или из властвующей бюрократии) затевают против него заговор.

Лесковские симпатии неизменно принадлежат людям, живущим патриархально-буржуазным бытом. Он изображает их неподдающимися перенесенным с Запада социальным теориям, которые пользуются такой популярностью в столичных «салонах».С 70-х годов тема нигилизма становится для Лескова неактуальной. Если она еще сильно звучит в «Соборянах» (1872), то в следующих вещах - «Запечатленный ангел» (1873), «Очарованный странник» (1873), «На краю света» (1876) и других - интерес Лескова направляется почти всецело в сторону церковно-религиозных и моральных вопросов.К этому периоду относится сближение Лескова с правыми общественными кругами. Славянофилами и правительственной партией Каткова, в журнале которого («Русский вестник») он печатается в 70-х годах.

В это время определяется морально-религиозный характер его творчества, приведший его к концу жизни к сближению с Л. Толстым. Однако церковно-исторические и религиозные вопросы уживались у Л. С неугасавшим в нем интересом к общественной жизни. Все творчество Л. Дает исключительно богатый материал для широкой картины дореформенной и пореформенной России, невежество, бюрократический строй и социальный гнет к-рой Л. Раскрыл с исключительной остротой. В особенности излюбленным материалом был для Л. Быт духовенства, чиновничества и крестьян. Поразительной силы достигает сатира Л. В таких вещах, как «Смех и горе», «Загон» и др. «Мелочи архиерейской жизни», печатавшиеся в 1878-1883 очерки из быта высшего духовенства, возбуждают неудовольствие против Л.

В высших сферах, в результате которого Лесков увольняется «без прошения» из ученого комитета министерства народного просвещения, в котором он служил с 1874. Этим ознаменовался разрыв Лескова с катковской партией и новое сближение с сильно поправевшими в 80-х годах либеральными кругами. Отход от церковности и сближение с Л. Толстым довершают умственные блуждания Лескова. «Во всяком случае, теперь, - писал он Микулич-Веселитской в 1893, - я бы не стал их («Соборян» - П. К.) писать и охотно написал бы Записки Расстриги , а может быть еще напишу. Клятвы разрешать, ножи благословлять, браки разводить, детей закрепощать, выдавать тайны, держать языческие обычаи пожирания тела и крови, прощать обиды, сделанные другому, оказывать протекцию у создателя или проклинать и делать еще тысячи пошлостей и подлостей, фальсифицировать все заповеди и просьбы повешенного праведника - вот что я хотел показать людям.

Но это, небось, называется толстовство , а то, нимало не сходное с учением Христа, есть православие. Я и не спорю, когда его называют этим именем, но оно не христианство». Общественно-политические и моральные убеждения Лескова, всегда отрицательно относившегося к «чистому искусству», пронизывают все его вещи. Начав свою литературную деятельность с общественно-психологического романа («Некуда», «На ножах»), Лесков уже в нем борется с традиционными особенностями дворянского романа той поры. Эгоцентризмом его композиции, медленностью его темпов, с элегизмом описаний, - всему этому противопоставляя, с одной стороны, фабульную нагроможденность, сюжетный детектив и, с другой - широчайшую вереницу бытовых жанристских зарисовок.

Эти две, казалось бы взаимно исключающие стихии прекрасно уживаются у Л. (например «Соборяне»). Неудача «На ножах» заставляет Лескова отказаться от романа и приводит его к хронике, очерку, публицистической статье, в которых Л. Обращается к народному «сказу» («Блоха»), к использованию сюжетов древне русских прологов («Мелочи архиерейской жизни»), к стилизациям под изографическое искусство древности («Запечатленный ангел»), к легендам (о «Совестном Даниле», «Невинный Пруденций») и т. П.«Интересность» подаваемого материала с 70-х годов начинает доминировать в творчестве Л. Установка на сообщение «интересных» фактов приводит Л. К документализму и к своеобразной экзотичности материала. Отсюда же портретность героев его произведений, в которых современники не без основания усматривали памфлеты.

Л. Обращается для своих рассказов к историческим мемуарам, архивам, используя старинные народные легенды, сказания, «прологи», жития, тщательно собирая фольклорный материал, ходячие анекдоты, каламбуры и словечки.Отталкиваясь от традиций дворянской литературы по линии тематики и композиции, Лесков отталкивался от нее и по линии языка. Господствующему в литературе стершемуся языку Лесков противопоставляет тщательную работу над словом. Сказ и стилизация - основные методы лесковской стилистики. Почти во всех его рассказах повествование ведется через рассказчика, особенности говора к-рого Л. Стремится передать. Одной из своих главных заслуг он считает «постановку голоса», заключающуюся «в уменьи овладеть голосом и языком своего героя и не сбиваться с альтов на басы.

В себе я старался развивать это уменье и достиг кажется того, что мои священники говорят по-духовному, мужики - по-мужицкому, выскочки из них и скоморохи - с выкрутасами и т. Д. От себя самого я говорю языком старинных сказок и церковно-народным в чисто лит-ой речи». Все это делало вещи Л. - «музеем всевозможных говоров».Одним из излюбленных приемов языка Л. Были искажения речи и «народная этимология» непонятных слов. Мелкоскоп, долбица умножения, популярный советник, вексельбанты, хап-фрау, непромокабли, укушетка, верояции и пр. Встречаются у Л. На каждой странице, оскорбляя пуристское ухо его современников и навлекая на него обвинения в «порче языка», «вульгарности», «шутовстве», «вычурности» и «оригинальничании».

Причудливость и антикварная манера письма вместе с богатством фабульных моментов и остротой сюжетных ситуаций делают Л. Мастером новеллы, вносящим в «высокую» литературу элементы своеобразного изысканного лубка (см. В особенности «Сказ о тульском косом Левше и о стальной блохе», «Леон дворецкий сын», «Заячий ремиз» и др.). Все эти элементы его стиля делают Л., стоявшего особняком в современной ему литературе, продолжателем и обновителем традиций буржуазной литературы тридцатых - сороковых годов (Вельтман, Даль), сближают его с работой таких этнографов-беллетристов, как П. Якушкин, П. Мельников-Печерский и др.Не получив при жизни заслуженной им лит-ой оценки, презрительно трактовавшийся критиками как «писатель-анекдотист», Л.

Получает полное признание только в буржуазной литературе XX в., культивировавшей орнаментальную работу над языком, сказ, тягу к фольклору. Его стилистическая система сказалась в творчестве Ремизова , Замятина , в прозе А. Белого и через них в работе «Серапионовых братьев» и в особенности у Зощенко . В наши дни нового подъема «проблемного» романа, выдвинувшего на первый план общественно-политические задачи социалистического строительства, неизбежно падает интерес к Л., чуждому ведущим тенденциям совет. Литературы. За автором «Левши» остается однако значение бытописателя определенной среды и одного из лучших мастеров русской прозы.Библиография. I. Наиболее полное, но далеко не охватывающее написанное Лесковым и разбросанное по журналам Собрание сочинений Н.

С. Лескова, издание 3-е, А. Ф. Маркса, 36 тт., СПБ, 1902-1903 (приложение к «Ниве»). В последнее время опубликованы. Оскорбленная Нетэга, «Невский альманах», кн. II, П., 1917. Евреи в России, Гиз, П., 1919. Заячий ремиз, изд. «Круг», М. - Л., 1922. Амур в лапоточках, изд. «Время», Л., 1924. Избранные сочинения, ред. Текста и комментарии В. Эйхенбаума, вступит. Статья Л. Цырлина, «Academia», М. - Л., 1931. «Очарованный странник», иллюстрир. Изд. С вступ. Статьей В. И. Невского, «Academia», М. - Л., 1932.II. Фаресов А. И., Против течения, П., 1904. Волынский А. Л., Н. С. Лесков, «Эпоха», Петроград, 1923. Эйхенбаум Б. М., Лесков и современная проза, в сборн. «Литература», Л., 1927. Эйхенбаум Б. М., Лесков и литературное народничество, в его сборнике «Мой временник», Л., 1929.

Плещунов Н. С., Заметки о стиле повестей Лескова, Баку, 1928. Елеонский, Чортовы куклы Лескова, «Печать и революция», 1928, № 8. Цейтлин А. Г., Сюжетика антинигилистического романа, «Литература и марксизм», 1929, кн. II.III. Библиографию произведений Лескова см. У Быкова Н. В., Собр. Сочин. Лескова, СПБ, 1890, т. X, и у Шестерикова С. П., К библиографии сочин. Лескова, «Известия Отд. Русского яз. И словесности Росс. Академии наук», т. XXX, 1925. Венгеров С., Источники словаря русских писателей, т. IV, П., 1917. Мезьер А. В., Русская словесность с XI по XIX ст. Включительно, ч. 2, СПБ, 1902. Владиславлев И., Русские писатели XIX-XX вв., изд. 4-е, Л., 1924. Его же, Литература великого десятилетия, том I, Гиз, Москва - Ленинград, 1928.