Ойратская литература

ОЙРАТСКАЯ ЛИТЕРАТУРА. - О. Л. Принято называть литературу на ойратском письменном языке .В середине XVII в. Образовалось мощное независимое феодально-кочевое ойратское государство. Этот период характеризуется значительным усилением феодальных элементов и проникновением к ойратам в широком масштабе буддизма. В создании отдельной письменности были заинтересованы как светско-феодальные элементы, господствовавшие в то время, так и феодальное духовенство, стремившееся к распространению и закреплению буддизма. Новая ойратская письменность, так называемая зая-пандитская письменность, являлась с самого начала орудием светских феодалов и феодального духовенства для экономического, политического и духовного порабощения широких масс.

Ойратская литература данной эпохи, созданная господствующим классом, служила тем же целям.Зая-Пандита является не только создателем нового алфавита и автором правил орфографии нового литературного яз., но также одним из самых выдающихся переводчиков, перу к-рого принадлежит ряд переводов с тибетских оригиналов буддийских сочинений на ойратский язык. Зая-Пандитой и его учениками переведены также некоторые книги с монгольского языка. Как и монгольская, ойратская лит-pa является гл. Обр. Переводной. В ней преобладают буддийские сочинения. Помимо переводных сочинений О. Л. Дала конечно также ряд оригинальных. К таким принадлежит например составленная одним из учеников Зая-Пандиты биография последнего, содержащая ряд ценных указаний по истории ойратов.Страница из рукописного сб.

Рассказов о «Волшебном мертвеце».       О. Л., являясь орудием господствующего класса, отразила чаяния и стремления феодалов к дальнейшему расширению своих владений. Любопытны произведения эпического характера, возникшие и развивавшиеся исключительно в аристократической феодальной среде, щедро оплачивавшей знаменитых рапсодов, авторов и исполнителей героических эпопей, в к-рых воспевались походы и пиры витязей. Большинство эпич. Произведений ойратов представляет собой устное творчество, но многие произведения были написаны, как напр. Сказания об Убаши Хун Тайджи, о Хане Харангу, эпопея Джангар, сохранившаяся у волжских калмыков, и т. П. Большой популярностью пользовалась среди ойратов эпопея «Гесериада», части которой переведены на ойратский язык с монгольского.

Эпопея эта, имеющая несомненно тибетское происхождение, широко распространилась среди всех монгольских народностей вплоть до северных бурят, среди к-рых она породила целый цикл сказаний и былин. Все эти произведения преследовали одну лишь цель. Возвеличение феодального строя, прославление великих легендарных царей прошлого и буддийских святынь Тибета.Книгопечатания ойраты почти не знали. До сих пор известны только две книги, напечатанные ксилографическим способом, столь распространенным среди монголов и бурят.В настоящее время ойраты Монгольской народной республики всецело перешли на монгольский письменный язык, а калмыки, создав новую письменность на основе русского, а затем латинского алфавита, тоже окончательно порвали со старой письменностью, совершенно не удовлетворявшей требованиям широких трудовых масс как в период антифеодальной революции в МНР, так и в период социалистического строительства в калмыцкой автономной области.История О.

Л. Заканчивается переходом с языка ойратской письменности на монгольский письменный яз. В МНР, латинизацией алфавита и переходом на новый литературный яз. На основе разговорного в Калм. Автономной области. Так обр. О. Л. Уже принадлежит прошлому. Продолжением ойратской литературы является калмыцкая на территории СССР. Поскольку ойратская письменность являлась одним из орудий господства феодалов, она естественно отражала идеологию господствовавшего класса феодального периода. О фольклоре, а тем более о других видах творчества трудящихся масс той эпохи мы в настоящее время судить не можем, так как не располагаем материалом.Библиография. Владимирцов Б., Монгольская литература, Сб. «Литература Востока», вып. II, П., 1920. Его же, Монголо-ойратский героический эпос, П., 1923.

Лауфер В., Очерк монгольской литературы, перевод В. А. Казакевича, Ленинград, 1927.