Летопись Никаноровская

Летопись Никаноровская – летопись 2-й пол. XV в., сохранившаяся в списке XVII в. (БАН, 16.17.1) и его копии. Открыта А. А. Шахматовым, назвавшим эту летопись по имени одного из владельцев ее рукописи – игумена Воскресенского Новоиерусалимского монастыря Никанора. А. А. Шахматов обратил внимание на почти полную идентичность Л. Н. С Летописью Вологодско-Пермской вплоть до 1471 г., на котором текст Л. Н. Кончается, между тем как текст Вологодско-Пермской продолжен известиями, связанными с Вологдой и севернорусскими землями. Шахматов предполагал, что в основе Л. Н. И Вологодско-Пермской лежал летописный свод 1472 г., но не давал точного определения этому своду, полагая, что лишь его заключительная часть (излагающая события XV в.) связана с великокняжеским летописанием.

М. Д. Приселков считал, что текст Л. Н. В основном отражает великокняжеский свод 1472 г., созданный после победы над Новгородом в 1471 г.В настоящее время известны два фрагментарных летописных текста, близких к Л. Н. И Вологодско-Пермской. Это – Музейный летописец, сохранившийся в двух списках (Музейный сборник – ГБЛ, Музейн. Собр., № 3271 и Воронцовский сборник – БАН, 34.2.31), и летописный текст, обрывающийся на 1469 г. И дошедший в «Летописи русской», принадлежавшей западноукраинскому историку И. Лавровскому. Характерной особенностью всех этих текстов, включая Л. Н. И Вологодско-Пермскую, является то, что, положив в основу текст, близкий к Летописи Софийской I старшей редакции, они подвергли его существенному сокращению, опустив множество новгородских известий, а также религиозных сентенций и цитат.

Наиболее последовательно обработаны во всех этих летописях известия «свода 1448 г.» (CIЛ) об изгнаниях князей из Новгорода (слова «изгнаша», «выгнаша», «выведоша (князя)», «показаша путь (князю)» последовательно заменены на «(князь) изыде», «выеха» и т. Д.). Все перемены власти в Новгороде последовательно изображаются как следствие инициативы владимирско-московских великих князей. Все эти особенности дают основание видеть в протографе Л. Н., Вологодско-Пермской и упомянутых выше фрагментарных текстов московскую великокняжескую летопись 50–70-х гг. XV в. Особая тщательность при исключении всех упоминаний об изгнании новгородских князей была связана, по-видимому, с тем, что Яжелбицкий мир 1456 г. И Коростынский мир 1471 г.

Формально не отменяли новгородской конституции и обязывали московских великих князей держать Новгород «в старине». Поэтому нежелательно было упоминать, что такая «старина» давала прежде новгородцам право выгонять неугодных князей. Тому же великокняжескому своду 50–70-х гг. Принадлежал, очевидно, и ряд развернутых рассказов о феодальной войне в Московском княжестве в 30–40-х гг., проникнутых сочувствием к Василию II, включая летописную повесть об ослеплении Василия II. Эти рассказы были заимствованы затем Летописным сводом Московским великокняжеским 1479 г. И всем последующим официальным летописанием. В отличие от Музейного летописца и летописи Лавровского общий протограф Л. Н. И Вологодско-Пермской включал еще известие о трех браках московского князя XIV в.

Семена Гордого (включение этой справки, возможно, связано с женитьбой Ивана III на Софье Палеолог в 1472 г.) и развернутый рассказ о нападении Едигея на Москву (из Летописи Троицкой), нападении Талыча на Владимир и других событиях 6916 (1408) г. (см. Повести о нашествии Едигея). Последние рассказы также были усвоены более поздним летописанием.Вопрос о взаимоотношениях Л. Н. С Вологодско-Пермской летописью спорен. Высказывалось предположение о Л. Н. Как о дефектном списке Вологодско-Пермской летописи, обрывающемся на 1471 г. Более вероятным, однако, пока представляется восхождение этих летописей к общему протографу.Изд. ПСРЛ. М. Л., 1962. Т. 27. С. 17–161..