Чаадаев

Петр Яковлевич (1794-1856), рус.религиозный мыслитель. Род. В Москве в дворянской семье. После нескольких лет учебы в Московском ун-те поступил в гвардию. Во время Отечеств. Войны 1812 участвовал в Бородинском и др. Крупных сражениях. Богатство, знатность, боевые заслуги обеспечили Ч. Блестящую карьеру, но в 1821 он оставил службу. Поездка в Европу, знакомство с *Шеллингом, дружба с декабристами и А.С.Пушкиным - все это постепенно сформировало Ч. Как оригинального мыслителя. Фактически он стал одним из первых самостоят. Историософов в России. Внутренний переворот, пережитый Ч. В 20-х гг., придал его воззрениям глубоко религиозную, христ. Направленность. Писал Ч. Мало. Гл. Его идеи были изложены в "Философических письмах", написанных (по-французски) в 1829-30-х гг.

Попытка опубликовать их закончилась трагически. Первая же глава (или письмо), напечатанная в журнале "Телескоп" (1836), вызвала острые дискуссии в обществе и правительств. Репрессии. Ч. Был объявлен сумасшедшим, и за ним был установлен надзор. Такая реакция была вызвана беспощадной критикой, к-рой Ч. Подверг современную ему российскую действительность. Его обвиняли в антипатриотизме и идеализации Запада. Второй упрек имел под собой основания, но первый был результатом недоразумения. Если бы книга вышла в печати целиком, критики бы убедились, что Ч. Выступает в ней как человек, искренне преданный своей стране. Он считал, что великая миссия России заключается в соединении созерцательности Востока и активности Запада.

Ориентиром для такого соединения, по мысли Ч., лучше всего является универсальная католич. Церк. Система. Философ утверждал, что христианство призвано преобразовывать жизнь общества, а не только отдельные души. В этом он был единомышленником *Ламенне и предшественником Вл.*Соловьева. Чаяние Царства Божьего принимало у Ч. Оттенок *хилиазма. "Истина едина, - писал он, - Царство Божие, небо на земле, все евангельские обетования - все это не иное что, как прозрение и осуществление соединения всех мыслей человечества в единой мысли. И эта единая мысль Самого Бога, иначе говоря, - осуществленный нравственный закон. Вся работа сознательных поколений предназначена вызвать это окончательное действие, к-рое есть предел и цель всего, последняя фаза человеческой природы, разрешение мировой драмы, великий апокалиптический синтез".

Свой взгляд на историю как на духовное становление Ч. Противопоставлял идеям декабристов о внешнем переустройстве общества. Философ утверждал, что вера, в широком смысле слова, есть важнейший двигатель обществ. Развития и что религиозная вера не противоречит науке. Наука познает Бога в творении, и поэтому она, как и вера, идет к познанию Бога, но своим путем. "Это познание развивалось в человечестве постепенно. Проблески истины появились уже в язычестве, "ранее, чем мир созрел для восприятия новых истин". "Первоначальное откровение" завершилось "двумя великими откровениями - Ветхого и Нового Завета". Эти откровения Ч. Не отделяет от *Церкви, избегая *библиолатрии. "Никогда, - говорит он, - Божественное Слово не могло быть заточено между двумя досками какой-либо книги.

Весь мир не столь обширен, чтобы объять его. Оно живет в беспредельных областях Духа, оно содержится в неизреченном таинстве Евхаристии, на непреходящем памятнике Креста оно начертало свои мощные глаголы". Ч. Настаивает на *богочеловеческой природе Свящ. Писания. "Дух Святой, говоря устами Своих пророков, не переделывал человеческой природы". "Работа здравой экзегезы научила меня различать в святой книге то, что является прямым воздействием Св. Духа, и то, что есть дело рук человеческих. Поэтому боговдохновенность, покоящаяся на этом дивном произведении, не сможет сделать в моих глазах одинаково святым и ненарушимым каждое слово, каждый слог, каждую букву, к к-рым люди прибегли, чтобы передать мысль, к-рую Дух Святой вложил в сердца их.

Чтобы стать понятным для человеческого разума, Божественное Слово должно было пользоваться человеческим языком, а следовательно, и подчиниться несовершенствам этой речи. Подобно тому, как Сын Божий, став Сыном Человеческим, принял все условия плоти, Дух Божий, проявляясь в духе человеческом, также должен был принять все условия человеческой речи. Но подобно тому, как Спаситель не в каждом из актов Своей жизни торжествует над плотью, но во всей Своей жизни в ее целом, Св. Дух также торжествует над человеческой речью не в каждой строчке Писания, но в его целом". В этой мысли мы находим первую попытку связать учение о *боговдохновенности с Халкидонским догматом. Толкуя сказание *Шестоднева о сотворении человека, Ч.

Подчеркивал, что сущностью *теоморфизма является свобода. В этом даре проявилась кенотическая тайна, ибо, дав человеку свободу, Бог "отказался от части Своего владычества в мире". Это владычество вновь станет полным при наступлении на земле Царства Божьего. Путь к нему отражен в Свящ. Писании. Его образы настолько могущественны и ярки, что способны оставить неизгладимый след в сознании, "производя впечатление людей, с к-рыми мы жили в близком общении". Среди этих образов в ВЗ на первом месте стоит Моисей. Самым поразительным в нем, согласно Ч., было сочетание человеческой немощи с величием провозглашенных им истин. "С одной стороны - это величавое представление об избранном народе, то есть о народе, облеченном высокой миссией хранить на земле идею единого Бога.

С другой стороны - человек простодушный до слабости, умеющий подавлять свой гнев только в бессилии, умеющий приказывать только путем усиленных увещаний, принимающий указания от первого встречного. Странный гений, вместе и самый сильный и самый покорный из людей!". Ч. Один из первых в рус. Религ. Мысли утверждал, что книги *пророков ценны не только тем, что предвозвещали будущее. "В них, - писал философ, - заключается учение. Учение, относящееся ко всем временам. Столь же важная часть вероисповедания, как и все прочие". Ч. Первый в России выступил против *мифологической теории происхождения христианства, выдвинутой в 18 в. Ш.Дюпюи и Вольнеем. Божественное происхождение христианства философ связывал с той удивительной силой, к-рую оно проявило в истории.

"Было ли это простым человеческим действием - придать жизнь, действительность и власть всем этим разрозненным и бессильным истинам, разрушить мир, создать другой. Выразить всю совокупность рассеянных в мире нравственных истин на языке, доступном всем сознаниям, и, наконец, сделать добро и правду осуществимыми для каждого?" Даже если рассматривать христианство чисто исторически как "еврейскую секту", опирающуюся на ВЗ, к-рый был лишь дополнен Иисусом Христом, оно все равно остается великим явлением и "носит на себе печать независимого действия высшего Разума, что не может быть объяснено приемами человеческой логики". Незадолго до написания "Философических писем" рус.общество волновало толкование Апокалипсиса.

Оно пыталось найти в нем указания на конкретные события Нового времени (см. Ст. Юнг-Штиллинг) Ч. Считал эти поиски "смешными". "Мысль Апокалипсиса, - писал он, - есть беспредельный урок, применяющийся к каждой минуте вечного бытия, ко всему, что происходит около нас. Превосходная поэма Иоанна есть драма вселенной, ежедневная, вечная, и развязка ее не так, как в драмах, произведенных нашим воображением, но по закону бесконечности продолжается во все веки и началась с самого начала действия". Этот взгляд на Откр стал впоследствии наиболее распространенным в библ. Экзегетике. Соч. И письма, под ред. М.Гершензона, т.1-2, М., 1913. Статьи и письма, со вступ. Статьей и комм. Б.Н.Tарасова, M., 1987. Lettres philosophiques adressees .

Une dame, Р., 1970. Г е р ш е н з о н М.О., П.Я.Ч. Жизнь и мышление, СПб., 1908. Прот.З е н ь к о в с к и й В., История русской философии, Париж, 1948, т.1. К о в а л е в с к и й М., Ранние ревнители философии Шеллинга в России - Ч. И Иван Киреевский, "Русская Мысль", 1916, ( 12. Л а з а р е в В.В., Ч., М., 1986. Л е б е д е в А., Ч., М., 1965. Т а р а с о в Б.Н., Ч., М., 1986 (с библиогр.). Прот.Ф л о р о в с к и й Г., Пути русского богословия, Париж, 19812. См. Также КЛЭ, т.8. ФЭ, т.5. ФЭС..