Грамматика

(греч. Grammatike, от grâmma — буква, написание) часть лингвистики (См. Лингвистика), изучающая закономерности образования и употребления форм слов. Нередко Г. Понимается и более общо — как синоним лингвистики. Такое расширение значения термина «Г.» было известно уже древним грекам и сохранилось до наших дней в сочетаниях сравнительная Г., историческая Г., стратификационная Г. И др. В современном языкознании термин «Г.» чаще употребляется в более узком значении, хотя круг явлений, относящихся к Г., очерчивается разными лингвистическими школами не вполне одинаково. Наиболее общепринятым является деление науки о языке на фонологию (См. Фонология), грамматику и лексикологию (См. Лексикология). Согласно традиционному подходу, первые два раздела имеют дело с общими категориями (типа Гласные, Согласные, Глагол, Сказуемое и т.п.), в то время как лексикология занимается отдельными словарными единицами.

Именно на этом основании фонология и собственно Г. Иногда объединяются (под общим названием «Г.») и вместе противопоставляются лексике («словарю»). Более обычным в современной лингвистике является, однако, исключение фонологии из сферы Г. Термин «Г.» иногда употребляется при этом в широком смысле и определяется как «всё в языке за вычетом фонологии», соответственно как «наука, занимающаяся знаками, в противоположность фонологии, занимающейся составными элементами знаков» (см. Пражский лингвистический кружок). К Г. В более специальном смысле относится только часть явлений знакового уровня. Эта часть выделяется на основе различных критериев, применение которых иногда, однако, ведёт к совпадающим в общем результатам.

Так, широко принятое противопоставление Г. Лексике (внутри «знакового уровня») основано в некоторых лингвистических концепциях на признаке «протяжённости» соответствующих единиц. Лексика занимается словами как целостными единицами словаря, а Г. — меньшими либо большими, чем слова, единицами. Соответственно сохраняется традиционное деление Г. На два раздела. Морфологию (См. Морфология) (этимологически «наука о формах») и Синтаксис (этимологически «соположение, сочетание»), первый из которых исследует внутреннюю структуру слов, а второй — правила сочетания слов в предложении. Такое деление Г. Связано с признанием слова основной грамматической единицей. В традиционной Г. Считалось само собой разумеющимся, что «формы», изучаемые Г., являются формами слова и словами же являются следует ли относить к Г.

Всю морфологию единицы, которые сочетаются друг с другом. Многие представители современной лингвистики считают базисной единицей Г. Не слово, а минимальный значимый элемент, обычно называемый морфемой (См. Морфема) или монемой, и не склонны считать принципиальным различие между сочетаниями морфем, образующими «слова», и комбинациями, образующими более сложные синтаксические единства (словосочетания (См. Словосочетание), предложения (См. Предложение)). При таком понимании снимается необходимость деления Г. На морфологию и синтаксис и Г. Определяется как «значимая аранжировка форм» (Л. Блумфилд), как «морфотактика» (т. Е. Закономерности сочетаемости морфем), противопоставляемая «фонотактике» (т. Е. Закономерностям сочетаемости фонем, изучаемым фонологией) (Ч.

Хоккет), и т. И. Границу между лексикой и Г. Некоторые лингвисты проводят в этом случае на основе принадлежности соответствующих единиц к неограниченному или ограниченному инвентарю. Иногда противопоставление Г. Лексике аргументируется тем, что категории Г. Являются общими, так что утверждения о соответствующих явлениях относятся к целому классу грамматически однородных единиц, тогда как лексикологические утверждения носят специальный характер, имея отношение к каждой индивидуальной единице словаря в отдельности, Так, «неграмматичность» сочетаний типа «круглого столу под лежишь толстый книга» (вместо «под круглым столом лежит толстая книга») определяется их несоответствием общим правилам сочетаемости единиц русской грамматической системы, в то время как констатация ограниченной сочетаемости прилагательного «пеклеванный» (только с существительным «хлеб») является утверждением лексикологического порядка.

Представлению об общем характере грамматических правил соответствует употребление терминов «грамматикализация» для явлений дальнейшего распространения правил с более узкой ранее сферой действия и Лексикализация для противоположного процесса. Критерием разграничения лексической и грамматической сферы является критерий, относящийся к характеристике выражаемых соответствующими единицами значений. Так, лексическим значениям приписывают вещественный, конкретный характер, а грамматическим значениям — формальный, абстрактный характер. Во многих случаях, однако, трудно интерпретировать различие между этими двумя типами значений в терминах «конкретности/абстрактности». Так, сомнительной является большая абстрактность обозначения количества по сравнению с обозначением качества или величины.

Однако различие между значениями форм «дом» и «дома» считается грамматическим, а различие между значениями слов «хороший» — «плохой» или «домик» — «домище» признаётся лексическим. Многие лингвисты предпочитают поэтому говорить о различии между лексическим (или номинативным) и синтаксическим (или реляционным) значениями и о независимом от этого различия противопоставлении грамматического значения неграмматическому. Различие между номинативными синтаксическим значением сводится к тому, что первое непосредственно отражает («называет») внеязыковую действительность (предметы, события, признаки, отношения и т.д.), тогда как второе отражает лишь способность данной словоформы (См. Словоформа) вступать при построении фразы в определённые типы синтаксические связи с определёнными классами словоформ.

С этой точки зрения словоформы «столы», «стол», «столик» обладают различным номинативным значением, а словоформы «столу» и «столом» (или «бегущий» и «бежит») — различным синтаксическим значением. Что касается противопоставления грамматических значений неграмматическим, то оно основано на свойстве обязательности, присущем первым и отсутствующем у вторых. Так, грамматическими являются общекатегориальные значения «частей речи» в тех языках, в которых говорящий обязан репрезентировать соответствующее внеязыковое содержание либо как «предмет», либо как «признак», либо как «действие» и т.п., т.е. Принуждён сделать тот или другой выбор из ограниченного числа возможностей грамматического представления определённого содержания — даже тогда, когда различие между тем или иным способом репрезентации является для него несущественным.

Так, одна и та же ситуация может быть выражена в рус. Языке при помощи предложений «на улице мороз», «на улице морозно», «на улице морозит» — но название явления «морозности» должно быть непременно представлено либо как «предмет», либо как «признак», либо как «действие» — ввиду невозможности обозначения данного явления без соответствующей спецификации. Выбор того или иного грамматического представления, в свою очередь, имплицирует наличие некоторых обязательных (т.е. Грамматических) значений. Например, значение числа у существительных является грамматическим в русском языке (поскольку любое русское существительное является либо формой единственного числа, либо формой множественного числа) и неграмматическим в китайском и японском — т.к.

В этих языках имя может служить названием и одного и нескольких предметов, если соответствующее уточнение не входит в намерения говорящего. В соответствии с противопоставлением номинативных значений синтаксическим предлагалось деление исследования плана содержания на теорию номинации (или лексику, или ономатологию) и синтаксис. Поскольку грамматическими могут быть как номинативные значения (например, число у существительных в русском языке), таки синтаксические (например, род — число — падеж у прилагательных в русском языке), Г. Должна занять промежуточное положение между лексикой и синтаксисом. Она изучает и лексические, и синтаксические значения, но только те из них, выражение которых обязательно в данном языке.

К морфологии при таком делении целесообразно отнести исследование способов выражения тех или иных значений. Представляется удачным сравнительно недавнее (но в общем соответствующее лингвистической традиции) предложение называть морфологическими такие способы выражения любых языковых значений, которые осуществляются в пределах слова (аффиксация, чередование, редупликация, инкорпорация и т. Д.), и неморфологическими — способы выражения значений вне пределов слова (например, при помощи служебных слов (См. Служебные слова), порядка слов и т.д.). Давние споры о том, следует ли относить к Г. Всю морфологию или только часть её (исключая, например, Словообразование), решаются, т. О., в зависимости от того, выражению какого значения — грамматического или неграмматического — служит данный морфологический способ.

Свойство обязательности выражения грамматического значения представляется наиболее универсальным (не зависящим от типа языка) критерием определения области, относящейся к Г. В собственном смысле. Можно заметить, что принадлежность грамматических единиц к ограниченному инвентарю, а также общий и регулярный характер грамматических «правил», позволяющий сводить всё многообразие языковых высказываний к ограниченным совокупностям систем и структур, в сущности, являются следствием указанного свойства. Современные методы Г. Берут своё начало в древнеиндийской филологической науке. Наиболее известным представителем её является Панини (4—3 вв. До н. Э.). Система понятий и категорий современной «школьной» Г., вплоть до терминологии (название частей речи, падежей и т.

Д.), восходит к грамматическому учению древних греков (Аристотель, стоики, александрийская школа). Из римских грамматиков виднейшим является Варрон (116—27 до н. Э.). Греко-римская грамматическая теория через позднелатинской грамматики была усвоена европейскими филологами Возрождения и эпохи Просвещения (первая Г. Русского языка — М. В. Ломоносова, 1755. Первые церковно-славянские грамматики — 1591, 1596). При этом в Г. Новых языков были перенесены и понятия и категории лат. Г. В 17—18 вв. Значительно возрастает интерес к логико-философским основам теории Г. (проблема «универсальной» или «всеобщей» Г.). Развитие типологических исследований и создание первых морфологических классификаций языков мира (начало 19 в.) дали толчок к созданию дифференцированных понятийных систем для описания языков разного строя.

Однако систематическая работа в этом направлении была начата лишь Х. Штейнмалем (См. Штейнталь) и продолжена младограмматиками. В описательные Г. Конкретных языков идея «эмансипации» Г. Новых языков от латинско-греческой грамматической системы проникла по существу только в начале 20 в. В частности, в Г. Русской была использована грамматическая система, разработанная Ф. Ф. Фортунатовым. Основные линии развития Г. В 20 в. Касались не столько методики описания конкретных языков (хотя и этой стороне уделялось достаточное внимание, например, в рамках дескриптивной лингвистики), сколько проблеме теории Г. О некоторых направлениях в трактовке Г. См. Языкознание. Лит. Смирницкий А. И., Лексическое и грамматическое в слове, в сборнике.

Вопросы грамматического строя, М., 1955. Кузнецов П. С., О принципах изучения грамматики, М., 1961. Мельчук И. А., О некоторых типах языковых значений, в кн. О точных методах исследования языка, М., 1961. Матезиус В., О системном грамматическом анализе, в сборнике. Пражский лингвистический кружок, М., 1967. Зализняк А. А., Исходные положения, в его кн. Русское именное словоизменение, Исследования по общей теории грамматики, М., 1968. Jakobson R., Boas’view of grammatical meaning, «American Anthropologist», 1959, v. 61, №5. Р. 2 (Memoir № 89). Т. В. Булыгина..