Теология

(греч. Theología, от theós — бог и lógos — слово, учение) богословие, совокупность религиозных доктрин о сущности и действии бога, построенная в формах идеалистического умозрения (См. Умозрение) на основе текстов, принимаемых как божественное откровение. Одна из предпосылок Т. — концепция личного бога, сообщающего непреложное знание о себе через своё «слово», почему Т. В строгом смысле возможна только в рамках Теизма или хотя бы в русле теистических тенденций. Вторая предпосылка Т. — наличие достаточно развитых форм идеалистической философии. Основные философские истоки традиционной Т. Христианства, иудаизма и ислама — учения Платона, Аристотеля и неоплатонизма. Хотя Т. Не может обойтись без философского понятийного аппарата (ср.

Неоплатонический термин «единосущный» в христианском «символе веры»), она по сути своей отлична от философии, в том числе и от религиозной философии. В пределах Т. Как таковой философское мышление подчинено гетерономным основаниям. Разуму отводится служебная герменевтическая (истолковательная) роль, он принимает некритически и только разъясняет «слово божие». Т. Авторитарна. В этом смысле она является отрицанием всякой автономной мысли, в том числе философии. В патристике (См. Патристика) складываются как бы два уровня. Нижний уровень — философская спекуляция об абсолюте как о сущности, первопричине и цели всех вещей (то, что называл Т. Ещё Аристотель — синоним «первой философии», или «метафизики»). Верхний уровень — не постигаемые разумом «истины откровения».

В эпоху схоластики (См. Схоластика) эти два вида Т. Получили обозначение «естественной Т. » и «богооткровенной Т.». Такая структура Т. Наиболее характерна для традиционных католических доктрин. Перенос акцента на мистико-аскетический «опыт», запечатленный в «предании», определяет облик православной Т. Единое «предание» не позволяет ни «естественной Т.». Ни библеистике вычлениться из своего состава. Протестантская Т. Иногда тяготела к отказу от понятия «естественной Т.». В 20 в. Такие тенденции стимулировались влиянием экзистенциализма, а также стремлением вывести Т. Из плоскости, в которой возможно столкновение с результатами естественнонаучных исследований и с философскими обобщениями этих результатов. Именно по вопросу о понятии «естественной теологии» резко разошлись ведущие представители диалектической теологии (См.

Диалектическая теология) — К. Барт и Э. Бруннер. Догматическое содержание Т. Понимается как вечное, абсолютное, не подлежащее какому бы то ни было историческому изменению. В наиболее консервативных вариантах Т., особенно в католической схоластике и неосхоластике, ранг вневременной истины дан не только «слову божию». Но и основным тезисам «естественной теологии». Рядом с «вечным откровением» встаёт «вечная философия» (philosophia perennis). На переходе от средневековья к новому времени оппозиционные мыслители подвергались преследованиям не только и не столько за несогласие с Библией, сколько за несогласие со схоластически истолкованным Аристотелем. Однако перед лицом смены социальных формаций и культурных эпох Т.

Вновь и вновь сталкивается с проблемой. Как ей обращаться к меняющемуся миру, чтобы на языке неизменных догматических формул выразить новое содержание. Консерватизм грозит полной изоляцией от общественного развития на современном этапе, превращением в духовное «гетто», модернизм, связанный с «обмирщением» религии — разрушением её основных устоев. В истории христианства четко проявляется систематически возвращающаяся необходимость «осовременивания» церковной мысли и практики. Подобные тенденции есть также в истории Т. Всех вероисповеданий. Современный кризис Т. Несравнимо глубже, чем какой-либо из предшествовавших кризисов. Под вопрос поставлены не только тезисы Т., оспаривавшиеся вольнодумством и атеизмом былых эпох, но и казавшиеся вечными предпосылки в общественном сознании и общественной психологии.

Т. Невозможна вне социальной организации типа христианской церкви и иудаистской или мусульманской общины, понятие «слова божия» теряет смысл вне понятия «народа божия» как адресата «слова». Это выражено в словах Августина. «я не поверил бы и евангелию, если бы меня не побуждал к тому авторитет вселенской церкви». Попытка протестантизма отделить авторитет Библии от авторитета церкви не смогла до конца лишить Т. Её институционального характера как вероучения, обращенного от тех, кто «поставлен» в церкви учить членов церкви, к этим поучаемым. Связь с прагматическими нуждами церкви как организации порождает многообразие дисциплин Т. В традиции русского православия принята такая классификация этих дисциплин. «основное» богословие излагает и защищает в апологетических спорах с иноверными и неверующими некоторую сумму исходных тезисов, «догматическое» — развёртывает и уточняет систему догматов, «нравственное» — даёт программу этического поведения члена церкви, «обличительное», или «сравнительное», — доказывает преимущество православия сравнительно с др.

Христианскими вероисповеданиями, наконец, «пасторское» — ведает практическими вопросами деятельности священника. К нему примыкают «литургика» (теория богослужения), «гомилетика» (теория проповеди), «каноника» (теория церковного права). Сущность Т. Как мышления внутри церковной организации и в подчинении её авторитетам делает Т. Несовместимой с принципами автономности философской и научной мысли. Поэтому начиная с эпохи Возрождения (См. Возрождение) не только материалистическая, но и некоторые направления идеалистической философии формировались в более или менее антагонистическом отталкивании от Т. И создали богатую традицию её критики. Эразм Роттердамский критиковал Т. Как сухую и скучную игру ума, становящуюся между человеческой личностью и евангельской «философией Христа».

Буржуазный прогресс стимулировал подчёркивание практической бесполезности теологического умозрения. Этот мотив ярко представлен у Ф. Бэкона и энциклопедистов. Критика Т. Обосновывалась также критикой Библии как основы Т. Классиком такой критики был уже Спиноза. Новый уровень антитеологической мысли был достигнут Л. Фейербахом. Поставившим вопрос о Т. Как отчуждённой (см. Отчуждение) форме человеческого сознания и систематически истолковавшим теологический образ бога как негативный и превращенный образ человека. Однако нарисованная Фейербахом драма передачи человеком своих полномочий богу как своему отрицанию разыгрывается вне социально-экономических условий. Исходя из совершенно нового взгляда на социально-экономическую обусловленность религии и Т., марксизм преодолел отвлечённость фейербахианства, а с ним и непоследовательность всей предыдущей критики Т.

Подытоживая наследие наиболее непримиримой критики Т. Со времён Просвещения (См. Просвещение), марксистский Атеизм анализирует теологические построения как отражения исторически конкретных антагонистических социальных отношений, подчиняющих человека нечеловеческому началу. См. Также Религия и литература при этой статье. С. С. Аверинцев..