Станислав Лем - Солярис

В будущем — очень далеком от нас «космическом будущем» человечества — послышатся этипрощальные слова. «Кельвин, ты летишь. Всего хорошего!» Психолог Кельвин в неимоверном отдаленииот Земли десантируется с космолета на припланетную станцию — это огромный серебристый кит,парящий над поверхностью планеты Солярис. Станция кажется пустой, она странно замусорена,Кельвина никто не встречает, а первый же человек, увидевший психолога, пугается чуть лине до смерти. Человека зовут Снаут, он заместитель начальника станции Гибаряна. Он хрипитс отвращением. «Я тебя не знаю, не знаю. Чего ты хочешь?» — хотя станция была извещенао прибытии Кельвина. А потом, опомнившись, говорит, что Гибарян, друг и коллега Кельвина, покончилс собой и что новоприбывший не должен ничего делать и не должен нападать, если увидит кого-тоещё, кроме него, Снаута, и третьего члена экипажа, физика Сарториуса.

На вопрос. «Кого я могуувидеть?!« — Снаут, в сущности, не отвечает. И очень скоро Кельвин встречает в коридоре огромнуюголую негритянку, «чудовищную Афродиту» с огромными грудями и слоновьим задом. Её не может бытьна станции, это похоже на галлюцинацию. Мало того, когда новоприбывший приходит к Сарториусу,физик не пускает его в свою каюту — стоит, заслоняя спиною дверь, а там слышна беготня и смехребенка, потом дверь начинают дергать, и Сарториус кричит неистовым фальцетом. «Я сейчас вернусь!Не надо. Не надо!» И кульминация бреда — Кельвин входит в холодильную камеру, чтобы увидеть телоГибаряна, и обнаруживает рядом с мертвецом ту самую негритянку — живую и теплую, несмотряна ледяной холод. Ещё одна поразительная деталь.

Её босые ступни не стерты и не деформированыходьбой, кожа их тонка, как у младенца.Кельвин решает было, что сошел с ума, но ведь он — психолог и знает, как в этом убедиться.Устраивает себе проверку и резюмирует. «Я не сошел с ума. Последняя надежда исчезла».Ночью он просыпается и видит рядом с собою Хэри, свою жену, погибшую десять лет назад, убившуюсебя из-за него, Кельвина. Живую, во плоти и крови, и совершенно спокойную — словно онирасстались вчера. На ней памятное ему платье, обыкновенное платье, но почему-то беззастежки-молнии на спине, и ступни у нее, как у той негритянки, — младенческие. Кажется, онапринимает все как должное и всем довольна, и хочет только одного. Ни на час, ни на минутуне расставаться с Кельвином.

Но ему надо уйти, чтобы как-то разобраться в ситуации. Он пытаетсясвязать Хэри — обнаруживается, что она сильна не по-человечески… Кельвин в ужасе. Он заманиваетфантом жены в одноместную ракету и отправляет на околопланетную орбиту. Казалось бы, с этимбредом покончено, однако Снаут предупреждает Кельвина, что через два-три часа «гость» вернется,и рассказывает наконец, что, по его мнению, происходит. Неотвязных «гостей» насылает на людейОкеан планеты Солярис.Океан этот уже больше сотни лет занимает умы ученых. Он состоит не из воды, а из протоплазмы,странным и чудовищным образом перемещающейся, вспучивающейся и создающей гигантские —бессмысленные на вид — сооружения, в недрах которых время изменяет свое течение.

Их окрестили«городревами», «долгунами», «ми моидами», «симметриадами», но никто не знал, отчего и зачем онисоздаются. У этого живого Океана, кажется, есть единственная функция. Он поддерживаетоптимальную орбиту планеты вокруг двойного Солнца. И вот сейчас, после исследовательского ударажестким излучением, он стал подсылать к людям фантомов, извлекая их облик из глубинчеловеческого подсознания. Кельвину ещё повезло. Ему «подарена» женщина, которую он некогдалюбил, а другим подсылаются их тайные эротические желания, даже не реализованные. «Такиеситуации… — говорит Снаут, — о которых можно только подумать, и то в минуту опьянения, падения,безумия… И слово становится плотью». Так полагает Снаут. Ещё он говорит, что «гость» чаще всегопоявляется, пока человек спит и сознание его выключено.

В это время области мозга, ответственныеза память, более доступны неведомым лучам Океана.Ученые могли бы покинуть станцию, но Кельвин хочет остаться. Он думает. «Пожалуй, об Океанемы не узнаем ничего, но может быть, о себе…» Следующей же ночью Хэри появляется снова, и, какв былые времена, они становятся любовниками. А утром Кельвин видит, что в каюте лежат два«совершенно одинаковые белые платья с красными пуговицами» — оба разрезанные по шву. За этимшоком следует другой. Хэри случайно остается взаперти и с нечеловеческой силой, раня себя,выламывает дверь. Потрясенный Кельвин видит, как изувеченные её руки почти мгновенно заживают.Сама Хэри тоже в ужасе, ведь она ощущает себя обычным, нормальным человеком…Пытаясь понять, как «устроена» Хэри, Кельвин берет у нее кровь для анализа, но под электронныммикроскопом видно, что красные тельца состоят не из атомов, а как бы из ничего — по-видимому,из нейтрино.

Однако «нейтринные молекулы» не могут существовать вне какого-то особого поля…Физик Сарториус принимает эту гипотезу и берется построить аннигилятор нейтринных молекул,чтобы уничтожать «гостей». Но Кельвин, оказывается, этого не хочет. Он уже оправился от шокаи любит вновь обретенную жену — кем бы она ни была. Со своей стороны, Хэри начинает пониматьситуацию, весь её трагизм. Ночью, пока Кельвин спит, она включает магнитофон, оставленныйГибаряном для Кельвина, прослушивает рассказ Гибаряна о «гостях» и, узнав правду, пытаетсяпокончить с собой. Выпивает жидкий кислород. Кельвин видит её агонию, мучительную кровавую рвоту,но… Излучение Океана восстанавливает нейтринную плоть за считанные минуты. Ожившая Хэрив отчаянии — теперь она знает, что мучит Кельвина, «А что орудие пытки может желать добраи любить, этого я представить себе не могла», — кричит она.

Кельвин в ответ говорит, что любит её,именно её, а не ту, земную женщину, которая убила себя из любви к нему. Это правда, и он в полнойрастерянности. Ведь ему предстоит возвращение на Землю, а любимая женщина может существоватьтолько здесь, в таинственном поле излучения Океана, Он ни на что не может решиться, однакосоглашается на предложение Сарториуса записать токи своего мозга и передать их в виде пучкарентгеновского излучения Океану. Может быть, прочитав это послание, жидкое чудовище перестанетподсылать к людям своих фантомов… Луч бьет в плазму, и как будто ничего не происходит, толькоу Кельвина начинаются мучительные сновидения, в которых его словно бы изучают, то разбираяна атомы, то составляя вновь.

«Ужас, пережитый в них, нельзя сравнить ни с чем на свете»,— говорит он. Так проходит несколько недель, Хэри и Кельвин привязываются друг к другу всесильнее, а Сарториус тем временем проводит какие-то страшные эксперименты, пытаясь избавитьсяот «гостей». Снаут говорит о нем. «Наш Фауст наоборот ищет средство от бессмертия». Наконецв одну из ночей Хэри дает Кельвину снотворное и исчезает. Сарториус втайне от Кельвина все-такисоздал аннигилятор фантомов, и Хэри из великой любви к Кельвину решилась на гибель — каккогда-то, давным-давно… Ушла в небытие, ушла навсегда, ибо нашествие «гостей» кончилось.Кельвин в горе. Он мечтает отомстить мыслящей протоплазме, выжечь её дотла, но Снауту удаетсяуспокоить товарища.

Он говорит, что Океан не хотел ничего дурного, напротив — стремился делатьлюдям подарки, дарить им самое дорогое, то, что глубже всего запрятано в памяти. Океан не могзнать, каково истинное значение этой памяти… Кельвин принимает эту мысль и успокаивается — какбудто. И в последней сцене он сидит на берегу Океана, ощущая его «исполинское присутствие,мощное, неумолимое молчание», и прощает ему все. «Я ничего не знал, но по-прежнему верил, что ещёне окончилось время жестоких чудес»..