Уильям Берроуз - Торчок

Уильям Ли родился и вырос в фешенебельном тихом пригороде одного из больших городовСреднего Запада. В детстве и юности он ничем особым не выделялся среди сверстников,разве что гораздо больше их читал. По окончании Гарварда Уильям с год шаталсяпо предвоенной Европе, благо стабильный ежемесячный доход в сто пятьдесят долларов избавлялего от необходимости зарабатывать на жизнь. Когда началась война, он добровольцем пошёлв армию, но там ему не понравилось, и он комиссовался с диагнозом шизофрения. Послеармии ради любопытства он перепробовал множество профессий — от частного детективадо бармена, от рабочего на заводе до конторского клерка — и именно в этовремя, в конце войны, впервые узнал, что такое наркотики.Человек пробует наркотики, а затем вырабатывается зависимость.

Это случается, как правило,когда ничто другое в жизни особого интереса не вызывает, по-настоящемуне вдохновляет хотя бы на такую ерунду, как встать с утра, побриться… Никтоне начинает колоться с намерением стать наркоманом. Просто в одно прекрасное утроты просыпаешься в тяжёлом отходняке, и это значит — всё, ты прочно подсел.В отличие от спиртного или травы, настоящая дурь — не источник кайфаи не стимулятор. Дурь — это образ жизни.У Уильяма был приятель, работавший в порту и исправно тащивший оттуда всё, что плохолежит. Как-то раз этот приятель заявился к нему с автоматом и упаковкой из пятиампул морфия — дома у него лежало ещё пятнадцать таких упаковок — и попросилпомочь найти покупателя на это «добро».

На автомат покупатель нашелся легко,с морфием же пришлось повозиться. Впрочем, довольно быстро через другого своего приятеляУильям вышел на двоих типов, Роя и Германа, которые и взяли часть товара. А несколькодней спустя он вколол себе одну из оставшихся ампул.Вслед за волной тёплой, ни на что не похожей расслабленности Уильяма охватил дикийстрах — какой-то ужасающий образ маячил рядом, никак не попадая в поле зренияи оттого становясь ещё ужаснее. А потом началось цветное кино. Громадный, залитый неоновымсветом бар и официантка, несущая на подносе череп — нагляднейшее воплощение страхасмерти… Наутро он очнулся всё с тем же ощущением ужаса. Его стошнило, полдняон чувствовал себя совершенно разбитым.За месяц Уильям понемногу использовал весь оставшийся у него морфий.

После третьей дозыприступы ужаса прекратились. Когда запас истощился, он стал покупать зелье у Роя. Тот жеРой обучил его всем техническим премудростям наркоманского быта, в том числе умению доставатьрецепты на морфий и отоваривать их в аптеках. Одни врачи ловились на симуляциюкамней в почках, для других, не имевших иной клиентуры, выписка рецептов наркоманам былаосновной статьёй дохода. Постепенно и проводить время Уильям стал в баре, где тусовалисьв основном голубые и торчки, достававшие деньги на очередную дозу, шаря по карманампьяных в подземке.Как-то приятель Роя, Герман, предложил Уильяму на пару взять целый килограммновоорлеанской марихуаны. Тот согласился. Травку они потом сбыли с помощью какой-толесбиянки из Гринич-Виллидж, представлявшейся поэтессой.

Дело было выгодное,но чересчур занудное. В отличие от нормальных наркоманов любители травы, которыеи брали-то её обычно на пару долларов за раз, непременно желали, чтобы продавецпокурил и побазарил с ними — не обламывал кайф, короче. Вообще напрасно травупричисляют к наркотикам. И привыкания к ней не бывает, и здоровью она не вредит.Вот только за руль, обкурившись, лучше не садиться, так как привычное ощущение пространстваи времени от косяка-другого теряется напрочь.Как и следовало того ожидать, со временем Уильям окончательно сел на иглу, ему теперьтребовалось колоться трижды в день, чтобы поддерживать норму. Он поселился с двумятакими же торчками. Вместе они доставали деньги и рецепты, покупали дурь, вместе ширялись.Процессом добывания наркотика и его потребления ограничивалась вся сфера их интересов,промежуток времени между дозами заполнялся исключительно ожиданием следующей.В первый раз Уильям погорел и получил срок — четыре месяца условно — за то, чтов рецептах на морфий неправильно указывал имя и адрес.

Продолжать и дальше бомбитьпьяных было слишком рискованно, и он решил заняться уличной торговлей, благо одиниз приятелей, Билл Гейне, свёл его с хорошим оптовым продавцом героина. Разбогатетьна этом деле не разбогатеешь, разве что всегда заработаешь на нужное тебе количествозелья, а постоянный наличный его запас избавляет от страха в один прекрасный моментне получить дозы. Скоро они с Биллом обзавелись своей клиентурой, и дела у них пошлиболее или менее нормально. Беда в том, что среди клиентов рано или поздно оказываютсяненадёжные типы. Одни то и дело норовят выклянчить в долг, другие не соблюдаютэлементарной осторожности, третьи готовы при малейшей опасности заложить продавца. Из-затаких вот ненадёжных типов полиция в конце концов обложила их с Биллом со всех сторон.Надо было рвать из Нью-Йорка.Билл Гейне отправился на лечение в Лексингтон, а Уильям Ли поехал в Техас, гденаходилась принадлежащая ему ферма.

Наркотическую зависимость он думал переломитьсамостоятельно, пользуясь так называемым китайским методом. После каждой инъекции бутылкас раствором доливается дистиллированной водой, доза постепенно понижается,и по прошествии какого-то времени ты уже гоняешь по венам чистую воду. Этот методне сработал, началась дикая ломка. Бывают другие непереносимые боли — зубная илив гениталиях, — но им и близко не сравниться с теми, что испытываешь, когдавдруг перестаёшь колоться. Ведь ломка — это та же смерть, смерть всех за висящихот наркотика клеток. Пока эти клетки не погибнут, а на их месте не народятсяздоровые, ты корчишься в аду.Бросив машину на стоянке, Уильям на поезде добрался до Лексингтона. Лечение в этомзакрытом заведении сводилось к недельному курсу синтетического суррогата морфия, дозукоторого понижали от укола к уколу.

От следующего за курсом реабилитационного периодаполного воздержания от наркотиков Уильям уклонился и вышел ещё больным. С помощью колёсон кое-как перебился и потом несколько недель жил без наркотиков. Даже двинувв Новый Орлеан, он первое время вёл там существование нормального человека — пил, чегонаркоманы никогда не делают, шлялся по кабакам, но как-то по пьянивсё-таки разок ширнулся, и всё вернулось на круги своя. Если у тебя однажды уже былазависимость, совсем немного надо, чтобы она вернулась, — и снова сутки за суткамипроходили в ритме доз и пауз между ними, заполненных вознёй с клиентами, теми же,в сущности, подонками, что и в Нью-Йорке.Жизнь торчков и тем более торговцев изо дня в день делалась всё более стрёмной.

Полициялютовала, а по новому закону тебя могли повинтить даже за следы от уколов на руках.Однажды Уильям с партнерами основательно влипли. Ему светил большой срок, и адвокатнамекнул, что благоразумнее плюнуть на залог, под который его выпустили из тюрьмы,и оказаться по ту сторону мексиканской границы.В Мехико выяснилось, что всю торговлю дурью здесь держит некая особа по имени Люпита,которая так хорошо ладила с полицией, что та не только закрывала глаза на её бизнес,но и исправно устраняла конкурентов. Так что Уильяму пришлось не только отказатьсяот мысли о собственном деле, но ещё и покупать у Люпиты поганого качестваи безбожно дорогое зелье. Со временем, правда, стали выручать рецепты.За год, что он в Мехико просидел на игле, Уильям раз пять пробовал завязать,но из этого ничего не выходило.

В последний раз он выкарабкивался на смесиспиртного и колес и от наркоты таки избавился, зато на несколько недель неимовернозапил. Прочухавшись как-то утром, он чуть не задохнулся от запаха мочии с ужасом понял, что вонь эта исходит от него самого. Как люди умирают от уремии, Уильямвидел. Осмотревший его врач сказал, что ещё бы одна бутылка текилы — и конец.Так или иначе, но уже несколько месяцев Уильям не кололся. Кайф, который давал как развошедший в моду кактус-пейот, ему как-то не пришёлся. В Штаты возвращатьсябыло совершенно без мазы. Там его ждал суд, а кроме того, страну охватила настоящаяантинаркотическая паранойя, из старых знакомцев кто сел, кто куда-то исчез, ктокинулся… Короче, оставалось двигать дальше на юг, в Колумбию, где, говорят,из какой-то амазонской зелени научились делать новый наркотик, обостряющийтелепатическую восприимчивость, — им даже заинтересовались русские и использовали дляконтроля за миллионами рабов в лагерях.

Уильяма проблемы телепатии тоже всегда занимали..