Ходасевичв.ф. - Избранная Критика

Гумилев и БлокЭто люди разных поэтических поколений. Блок — символист, Гумилев — враг символизма. Для Блока его поэзия — духовный подвиг, неотделимый от его жизни, для Гумилева — форма литературной деятельности. Блок — поэт всегда, Гумилев- лишь когда писал стихи. Гумилев обладал отличным литературным вкусом, было что то ребяческое в его стриженной голове, в его выправке, скорее гимназической. Блок считал свое слово о Пушкине последним. Он завещал обществу и русской литературе хранить пушкинское наследие — свободу. Гумилев хорошо разбирался в поэзии и ценил Блока, его «сокрытый двигатель» и душевно-духовный смысл были вроде Гумилеву чужды. Блока же в Гумилеве задевала «пустоватость, ненужность, внешность». Акмеизм казался Блоку разложением «брюсовщины».

Ведь влияние Гумилева на литературную молодежь росло и это влияние Блок считал пагубным. Вскоре вражда пробилась наружу. «Цех поэтов» — первоначально был в литературном смысле беспартийным. Но акмеисты завладели им, когда акмеизм кончился «Цех» заглох. В 1921 году Гумилев хочет его воскресить. Из слов Мандельштама я понял, что «перевыборы» были подстроены некоторыми членами «Цеха», которые хотели встать на путь коммерции, Блоку не понравились эти выборы и в первом номере «Литературной газеты» Блок пишет статью, направленную против Гумилева и «Цеха».Московский литературно-художественный кружокПервый вторник посвящен поэзии Фета, доклад читал Брюсов. Оживленная часть вечера прошла в столовой. В кружке проходили бои молодой литературы со старой.

Была у кружка библиотека с читальней, где имелось много ценных изданий. Брюсов захотел издавать «Известия» кружка.ПролеткультВ 1918 году я читал лекции о Пушкине студенческой пестрой аудитории. Я могу засвидетельствовать ряд прекрасных качеств русской рабочей аудитории- подлинное стремление к знанию и интеллектуальную честность. Нам начали мешать. При Пролеткульте хотели издавать журнал «Горы» под редакцией студентов.О символизмеБыл на лекции Аненнского, где лектор дал краткий обзор русского символизма. Все сказанное было исторически верно, но лектор знал символизм по книгам, символизм не изучен и не прочитан. Тот кто дышал воздухом символизма, навсегда уже чем-то отмечен. Слишком многое сознательно строилось на перекличке переживаний, мыслей, тем.

Написанное всегда было или становилось для символистов реальным жизненным событием. Писатель не отчуждается от человека, часть творческой энергии и часть внутреннего опыта воплощалась в творчестве, а часть — недовоплощалась, утекала в жизнь, подобно тому как утекает электричество при плохой изоляции. Это и есть недовоплощенность символизма, для символиста писатель и человек суть окружность и многоугольник, одновременно и описанные и вписанные друг в друга..