Клюев

КЛЮЕВ Николай Алексеевич (1887-) - поэт. Родился в крестьянской семье. Литературную деятельность начал в 1912. К. Является одним из виднейших представителей кулацкого стиля в русской лит-ре, оформившегося перед войной 1914 на основе форсированного выделения «хозяйственных мужичков» (столыпинские отруба и хутора). Поэтические черты этого стиля - стремление отрицать классовую борьбу в деревне, представив ее как патриархально-идиллическое единство. Резкая вражда к городу, разрушающему эту идиллию, рисуемую в религиозно-мистических и фантастических тонах, и стремление конфликтом города и деревни (взятых вне их социального расслоения) подменить те классовые конфликты, которые развертываются в подлинной деревне (это и ведет к отрыву от реальности и фантастико-мистическому изображению несуществующей деревни).

Наконец заостренно-враждебное отношение к социалистической революции и социальной перестройке, к-рое она с собой принесла. В ряде стихотворений К. С особенным пафосом развертывает идиллические сусальные картины своей деревни, поэтизируя каждую мелочь в ней и превращая ее в совершенно особый мир. «В селе Красный Волок пригожий народ, / Лебедушки-девки, а парни, как мед, / В моленных рубахах, в беленых портах, / С малиновой речью на крепких губах».Эта «Избяная Индия» и является единственной носительницей творческого начала для К. «Осеняет словесное дерево, / Избяную дремучую Русь». В ней для К. Заключается все подлинное, ценное:«Олений гусак сладкозвучнее Глинки,Стерляжьи молоки Верлена нежней,А бабкина пряжа, печные тропинкиЛучистее славы и неба святей».Понятно, что изменение этого уклада, те новые моменты в жизни деревни, к-рые связаны в деревне с процессами, протекающими в городе, вызывают у К.

Резкую вражду. Город он трактует как носителя бесовского начала в противовес божественному началу деревни. Город для К. - «ад электрический». «Книги-трупы, сердца папиросные, ненавистный творцу фимиам», «Город-дьявол копытами бил, устрашая нас каменным зевом».Характерно, что в дни империалистической войны К. Мотивировал патриотизм своих оборонческих стихов тем, что в лице Германии на Русь ополчился мир машинной техники и городской культуры.Вся эта система отношений к действительности, четко намечающаяся еще до Октября, это прославление богатой, сытой, «божеской», деревни естественно определяет и его отношение к революции. Первоначально, поскольку окончательная ликвидация дворянства совпадала с интересами кулачества, К.

Приемлет революцию, но уже здесь у К. Выступает совершенно специфическое ее понимание:«Обожимся же, братья, на яростной свадьбеВсенародного сердца с Октябрьской грозой,Пусть на полке Тургенев грустит об усадьбе,Исходя потихоньку бумажной слезой».Революция с самого начала трактуется К. В тех же религиозных и даже монархических тонах («Боже, свободу храни, Красного государя коммуны»), понимается только как революция мужицкая. «Пробудился народ-Святогор», «ставьте свечи мужицкому спасу» и т. Д.Даже образ Ленина дается в религиозно-народнических тонах («Есть в Ленине керженский дух, игуменский окрик в декретах»).Пролетарская революция и ее вождь гримируются под кулака, происходит сусально-националистическое и византийски-церковное искажение лица революции, выраженное в максимально-реакционней форме.Это своеобразное кулацкое «приятие» буржуазно-демократических завоеваний революции органически связано еще со стихами Клюева о революции 1905, резко враждебными помещичьему строю, но расплывчатыми и религиозными, стилизованными под старинку.Однако по мере развития революции К.

Резко начинает от нее отталкиваться, снова развивая мотивы той же «особой» деревни, идущей по своим, «высшими силами» начертанным путям. Революция идентифицируется с тем же дьявольским городом, она разрушает клюевскую сусальную деревню:«Древо песни бурею разбито,Не триодь, а Каутский в углу».«Облетел цветок купальской веры,Китеж-град - ужалил лютый гад».И К. Остается только обращаться с мольбой к «Егорью» - «страстотерпец, вызволь, цветик маков». Революция разрушает старый уклад и поэтому яростно «разоблачается»:«Вы обещали нам садыВ краю улыбчиво далеком.На зов пошли - чума, увечье,Убийство, голод и разврат...За ними следом страх тлетворныйС дырявой бедностью пошли, -И облетел ваш сад узорный,Ручьи отравой потекли».«Не глухим бездушным словомМир связать в снопы овинные».«И цвести над Русью новоюБудут гречневые гении».Эта враждебность к пролетарской революции, постепенно разрушающей базу кулачества в деревне и наконец ликвидирующей его как класс, и является доминантой послеоктябрьского творчества К., она же и вызывает весь тот культ старой, красочной, патриархальной деревни, которую он дает в своих исключительно изощренных в изобразительном отношении стихах.

Эту свою установку на «старину» он демонстративно подчеркивает напр. В своем предисловии к сб. «Изба в поле» (1928), завляя, что «знак истинной поэзии - бирюза. Чем старее она, тем глубже ее зелено-голубые омуты...»Поэмы «Деревня» и «Плач по Есенину» (1927) - совершенно откровенные антисоветские декларации озверелого кулака. К. Открыто проклинает революцию за разоблачение мощей и т. Д. И предрекает, что «мужик сметет бородою» новое татарское иго. Так развертывается социальная сущность клюевской «старорусской» эстетики.Мироощущение вымирающего кулачества, цепляющегося за прошлое и отталкивающегося от революции, и выражено в творчестве К. Как одного из наиболее ярких представителей кулацкого стиля, среди к-рых следует назвать Клычкова, Орешина, раннего Есенина и др.

- см. Кулацкая литература.Библиография. I. Песнослов, кн. I, изд. ЛИТО НКП, П., 1919. То же, кн. II, П., 1919. Медный Кит, изд. Петр. Совдепа, П., 1919. Песнь солнценосца, Земля и железо, изд. «Скифы», Берлин, 1920. Избяные песни, изд. «Скифы», Берлин, 1920. Львиный хлеб, изд. «Наш путь», М., 1922. То же в изд. «Скифы», Берлин, 1922. Четвертый Рим, изд. «Эпоха», П., 1923. Мать суббота, изд. «Полярная звезда», П., 1923. Ленин, Гиз, П., 1924. Изба и поле, М., 1928.II. Каменев Ю., Литературные беседы, Н. Клюев, «Звезда», 1912, № 10. Троцкий Л., Литература и революция, изд. 2-е, М., 1924. Шапирштейн-Лерс Я., Общественный смысл русского футуризма, М., 1922. Лелевич Г., Окулаченный Ленин, сб. «На литературном посту», М., 1924. Его же, Литературный стиль военного коммунизма, «Литература и марксизм», 1928, II.

Князев В., Ржаные апостолы (Клюев и клюевщина), изд. «Прибой», П., 1924. Безыменский А., О чем они плачут, «Комсомольская правда», 5/IV. Бескин О., Кулацкая художественная литература и оппортунистическая критика, Изд. Комакадемии, 1930.III. Владиславлев И. В., Литература великого десятилетия (1917-1927), т. I, Гиз, М. - Л., 1928.