Генрих Бёлль - Групповой Портрет С Дамой

Лени Пфайфер, урожденная Груйтен, немка. Ей сорок восемь лет, она все ещё красива —а в молодости была истинной красавицей. Блондинка, с прекрасной статной фигурой.Не работает, живет почти что в нищете. Её, возможно, выселят из квартиры, вернее,из дома, который некогда принадлежал ей и который она по легкомыслию потеряла в годыинфляции (сейчас на дворе 1970 г., Германия уже сыта и богата). Лени — странная женщина;автору, от лица которого идет повествование, доподлинно известно, что она «непризнанныйгений чувственности», но в то же время он вызнал, что Лени за всю жизнь была близкас мужчиной раз двадцать пять, не более, хотя многие мужчины и сейчас её вожделеют. Любиттанцевать, часто танцует полуголая или совсем нагая (в ванной).

Играет на фортепьянои «достигла некоторого мастерства» — во всяком случае, два этюда Шуберта играетвеликолепно. Из еды больше всего любит свежайшие булочки, выкуривает не больше восьмисигарет в день. И вот что ещё удалось узнать автору. Соседи считают Лени шлюхой, потому,очевидно, что она им непонятна. И ещё. Она чуть ли не ежедневно видит на экранетелевизора Деву Марию, «всякий раз удивляясь, что Дева Мария тоже блондинка и тожене такая уж юная». Они смотрят друг на друга и улыбаются… Лени — вдова, муж погибна фронте. У нее есть сын двадцати пяти лет, он сейчас в тюрьме.По-видимому, выяснив все это, автор и задался целью понять Лени, узнать о ней как можнобольше, причем не от нее — она слишком молчалива и замкнута, — а от её знакомых,друзей и даже врагов.

Так он и начал писать этот портрет десятков людей, в том числе тех,кто вовсе не знает Лени, но может рассказать о людях, некогда для нее важных.Одна из двух близких подруг героини, Маргарет, сейчас лежит в больнице, умираяот какой-то страшной венерической болезни. (Автор утверждает, что она куда менеечувственна, чем Лени, но просто не могла отказать в близости ни одному мужчине.)От нее мы узнаем, например, что Лени лечила слюной и наложением рук и своего сына,и его отца — единственного мужчину, которого она по-настоящему любила. Маргарет же даетпервые сведения о человеке, оказавшем сильнейшее влияние на Лени, когда она,ещё подростком, жила и училась при монастыре. Это монахиня, сестра Рахиль Гинцбург, существосовершенно феерическое.

Она проходила курс в трех лучших университетах Германии, была докторомбиологии и эндокринологии. Её много раз арестовывали ещё во время первой мировой войны —за пацифизм. Христианство приняла тридцати лет (в 1922 г.)… И представьте себе, этавысокоученая женщина не имела права преподавать, она служила уборщицей при туалетахв монастырском интернате и, против всех правил приличия, учила девиц судить об их здоровьепо калу и моче. Она видела их насквозь и воистину учила их жизни. Лени навещала еёи годы спустя, когда сестру Рахиль изолировали от мира, заперли в монастырском подвале.Почему, за что. Да потому, что общий фон группового портрета — флаг со свастикой. ВедьЛени было всего одиннадцать лет, когда наци пришли к власти, и все развитие героини прошлопод знаком свастики, как и все события вокруг нее.

Так вот, с самого начала своеговладычества наци объявили католическую церковь вторым врагом Германии после евреев, а сестраРахиль была и католичкой, и еврейкой. Потому начальство ордена отстранило еёот преподавания и спрятало под фартуком уборщицы, а затем — за дверью подвала. Еёспасали от гибели. Но после смерти сестры Рахили, как бы опровергая «коричневую»реальность Германии, реальность войны, арестов, расстрелов, Доносов, на могиле монахини самисобой вырастают розы. И цветут вопреки всему. Тело хоронят на другом месте — розы цветути там. Её кремируют — розы вырастают там, где нет земли, где один камень, и цветут…Да, странные чудеса сопутствуют Лени Пфайфер… Маленькое чудо происходит и с самим автором,когда он приезжает в Рим, чтобы узнать побольше о сестре Рахили.

В главной резиденцииордена он знакомится с очаровательной и высокоученой монахиней, она рассказывает емуисторию с розами — и вскоре покидает монастырь, чтобы стать подругой автора. Так-то вот.Но увы, для самой Лени чудеса, даже светлые, всегда имеют скверный конец — но об этомчуть позже, сначала зададимся вопросом. Кто, кроме Рахили, взращивал эту странную женщину. Отец,Губерт Груйтен — есть и его портрет. Простой рабочий «выбился в люди», основал строительнуюфирму и стал стремительно богатеть, строя укрепления для гитлеровцев. Не очень понятно,ради чего он наживал деньги — все равно «бросал их кипами, пачками», как говорит другойсвидетель. В 1943 г. Учинил совсем непонятное. Основал фиктивную фирму, с фиктивнымиоборотами и служащими.

Когда дело раскрылось, его едва не казнили — приговорилик пожизненному заключению с конфискацией имущества. (Интереснейшая подробность:разоблачили его потому, что в списках русских рабочих-военнопленных оказались именаРаскольникова, Чичикова, Пушкина, Гоголя, Толстого…) Правда, Груйтен пустился в эту эскаладупосле гибели сына Генриха, служившего в оккупационной армии в Дании. Генриха расстреляливместе с его двоюродным братом Эрхардом. Юноши пытались продать какому-то датчанину пушку;это был протест — продавали за пять марок.А Лени… Она потеряла брата, перед которым преклонялась, и жениха — она любила Эрхарда.Может быть, из-за этой двойной потери и пошла кувырком её жизнь. Может быть, потому онаи вышла внезапно замуж за человека совершенно ничтожного (он погиб через три дня послесвадьбы.

Автор тем не менее дает очень подробный его портрет).Сверх всех несчастий после осуждения отца Лени перестала быть богатой наследницей, и еёпослали отбывать трудовую повинность.Снова маленькое чудо. Благодаря какому-то высокому покровительству она попалане на военное предприятие, а в садоводство — плести венки. Венков в те годытребовалось много. Лени оказалась талантливой плетельщицей, и владелец садоводства Пельцерне мог на нее нарадоваться. А кроме тоги, влюбился в нее — как большинство еёзнакомых мужчин.И туда же, в садоводство, приводили на работу военнопленного лейтенанта Красной АрмииБориса Львовича Колтовского. Лени полюбила его с первого взгляда, и он конечно жене устоял перед юной белокурой красавицей.

Узнай власти об этом романе, обоих быказнили, но благодаря очередному чуду на влюбленных никто не донес.Автор приложил огромные усилия, чтобы выяснить, каким это образом русский офицер избежалконцлагеря «со смертностью 1:1» и был переведен в лагерь «с чрезвычайно низкойсмертностью 1:5, 8». И сверх того, из этого лагеря его не посылали, как всех, тушить горящиедома или разбирать завалы после бомбежек, а отправляли плести венки… Оказалось, что отецБориса, дипломат и разведчик, служа до войны в Германии, завел знакомство с неким«высокопоставленным лицом», обладавшим огромным влиянием и до, и после, и во времявойны. Когда Борис попал в плен, его отец ухитрился сообщить об этом знакомцу, и тотсложнейшим путем нашел Бориса среди сотен тысяч пленных, перевел его — не сразу, шагза шагом, — в «хороший» лагерь и пристроил на легкую работу.Возможно, из-за контакта с «лицом» Колтовского-старшего отозвали из его резидентурыв Германии и расстреляли.

Да, таков уж рефрен этого повествования. Расстрелян, погиб,посажен, расстрелян……Они могли любить друг друга только днем — на ночь Бориса уводили в лагерь, — и тольково время воздушных налетов, когда полагалось укрываться в бомбоубежище. Тогда Лении Борис уходили на соседнее кладбище, в большой склеп, и там, под грохот бомби свист осколков, они и зачали сына. (По ночам, дома, — рассказывает Маргарет, — Лениворчала. «Почему они не летают днем. Когда же опять прилетят среди дня?»)Опасная эта связь продолжалась до конца войны, причем Лени проявила несвойственную ейхитрость и изворотливость. Сначала нашла фиктивного отца будущему ребенку, потом все жесумела зарегистрировать дитя как Колтовского. Самому Борису заготовила немецкую солдатскуюкнижку — на тот момент, когда уйдут наци и появятся американцы.

Они пришли в марте,и четыре месяца Лени с Борисом прожили в нормальном доме, вместе, и вместе лелеялиребенка и пели ему песни. Борис не захотел сознаться, что он русский, и оказался прав:скоро русских «погрузили в вагоны и отправили на родину, к отцу всех народов Сталину».Но уже в июне его арестовал американский патруль, и Бориса послали — как немецкогосолдата — на шахты в Лотарингию. Лени исколесила на велосипеде весь север Германиии в ноябре нашла его наконец — на кладбище. В шахте произошла катастрофа, и Бориспогиб.В сущности, здесь конец истории Лени Пфайфер. Как мы знаем, жизнь её продолжается,но жизнь эта словно определяется теми, давними, месяцами, проведенными рядом с Борисом. Дажето, что её пытаются выселить из квартиры, в какой-то мере с этим связано.

И то,что её сын, родившийся в день чудовищной многочасовой бомбежки, угодил в тюрьмуза мошенничество, тоже соотносится с любовью Лени к Борису, хотя и не вполне яснымобразом. Да, жизнь продолжается. Однажды Мехмед, турок-мусорщик, стал на коленях просить Ленио любви, и она сдалась — по-видимому, из-за того, что не может вынести, когда человекстоит на коленях. Теперь она снова ждет ребенка, и её не волнует то, что у Мехмедав Турции остались жена и дети.«Нужно и впредь стараться ехать в земной карете, запряженной небесными конями» — вотпоследние слова, услышанные от нее автором..