Евгений Замятин - Уездное

Уездного малого Анфима Барыбу называют «утюгом». У него тяжелые железные челюсти, широченныйчетырехугольный рот и узенький лоб. Да и весь Барыба из жестких прямых и углов. И выходит из всегоэтого какой-то страшный лад. Ребята-уездники побаиваются Барыбу. Зверюга, под тяжелую руку в землювобьет. И в то же время им на потеху он разгрызает камушки, за булку.Отец-сапожник предупреждает. Со двора сгонит, коли сын не выдержит в училище выпускные экзамены.Анфим проваливается на первом же — по Закону Божьему и, боясь отца, домой не возвращается.Он поселяется на дворе заброшенного дома купцов Балкашиных. На огородах Стрелецкой слободы дана базаре все, что удается, ворует. Как-то Анфим крадет цыпленка со двора богатой вдовы кожевенногофабриканта Чеботарихи.

Тут-то его и выслеживает кучер Урванка и тащит к хозяйке.Хочет Чеботариха наказать Барыбу, но, взглянув на его зверино-крепкое тело, уводит в своюспальню, якобы чтоб заставить раскаяться в грехе. Однако расползшаяся как тесто Чеботариха самарешает согрешить — для сиротинки.Теперь в доме Чеботарихи Барыба живет в покое, на всем готовом И бродит в сладком безделье.Чеботариха в нем день ото дня все больше души не чает. Вот Барыба уже и на чеботаревском дворераспорядки наводит. Мужиками командует, провинившихся штрафует.В чуриловском трактире знакомится Анфим с Тимошей-портным, маленьким, востроносым, похожим наворобья, с улыбкой вроде теплой лампадки. И становится Тимоша его приятелем.Однажды видит Барыба на кухне, как молоденькая служанка Полька, дура босоногая, поливает деревцоапельсиновое супом.

Деревцо это уже полгода выращивает, бережет-холит. Выхватывает Анфим с корнемдеревцо — да за окно. Полька ревет, и Барыба выталкивает её ногой в погреб. Тут-то в его голове иповорачивается какой-то жернов. Он — за ней, легонько налегает на Польку, она сразу и падает.Послушно двигается, только еще чаще хнычет. И в этом — особая сладость Барыбе. «Что, перина старая,съела, ага?» — говорит он вслух Чеботарихе и показывает кукиш. Выходит из погреба, а под сараемкопошится Урванка.Барыба сидит в трактире за чаем с Тимошей. Тот заводит свое любимое — о Боге. Его нет, а все ж житьнадо по-Божьи. Да еще рассказывает, как, больной чахоткой, он ест со своими детьми из одной миски,чтобы узнать, прилипнет ли эта болезнь к ним, поднимется ли у Бога рука на ребят несмышленых.В Ильин день устраивает Чеботариха Барыбе допрос — о Польке.

Анфим молчит. Тогда Чеботарихабрызгает слюной, топает ногами. «Вон, вон из мово дому. Змей подколодный!» Барыба идет сначала кТимоше, потом в монастырь к монаху Евсею, знакомому Анфиму с детства.Батюшки Евсей и Иннокентий, а также Савка-послушник потчуют гостя вином. Затем Евсей, одолжив уАнфима денег, отправляется с ним и Савкой гулять дальше, в Стрельцы.На следующий день Евсей с Барыбой идут в Ильинскую церковь, где хранятся деньги Евсея, и монахвозвращает Анфиму долг. С тех пор вертится Барыба возле церкви и однажды ночью после праздничнойслужбы — шасть в алтарь за денежками Евсея. На кой ляд они монаху?Теперь Барыба снимает комнату в Стрелецкой слободе у Апроси-салдатки. Читает Анфим лубочныекнижонки. Гуляет в поле, там косят.

Вот бы так и Барыбе. Да нет, не в мужики же ему идти. И подает онпрошение в казначейство. Авось возьмут писцом.Узнает Евсей о пропаже денег и понимает, что украл их Барыба. Решают монахи напоить Анфимку-ворачаем на заговоренной воде — авось сознается. Отхлебывает Барыба из стакана, и хочется сказать. «Яукрал», но молчит он и лишь улыбается зверино. А сосланный в этот монастырь дьяконок подскакиваетк Барыбе. «Нет, братец, тебя никакой разрыв-травой не проймешь. Крепок, литой».Неможется Барыбе. На третий день только отлегло. Спасибо Апросе, выходила Анфима и стала с техпор его сударушкой.Осень в этот год какая-то несуразная. Падает и тает снег, и с ним тают Барыбины-Евсеевы денежки. Изказначейства приходит отказ. Тут-то Тимоша и знакомит Анфима с адвокатом Семеном Семеновичем,прозванным Моргуновым.

Он ведет у купцов все их делишки темные и никогда не говорит о Боге.Начинает Барыба ходить у него в свидетелях. Оговаривает, кого велит Моргунов.В стране все полыхает, в набат бьют, вот и министра ухлопали. Тимоша и Барыба с приятелями передпасхальной вечерей сидят в трактире. Портной все в платок покашливает. Выходят на улицу, а Тимошавозвращается. Платок в трактире обронил. Наверху шум, выстрелы, выкатывается кубарем Тимоша, вследкто-то стрелой и — в переулок. А другой, его сообщник — чернявенький мальчишечка, лежит на земле, ивладелец трактира старик Чурилов пинает его в бок. «Унесли. Убег один, со ста рублями убег!» Вдругподскакивает злой Тимоша. «Ты что ж это, нехристь, убить мальца-то за сто целковых хочешь?» Помнению Тимоши, Чурилову от сотни не убудет, а они, может, два дня не ели.

«Ясли бы до нашего сонногоозера дошло, в самый бы омут полез!» — говорит приятелям Тимоша о революционных событиях.Понаехали из губернии, суд военный. Чурилов во время допроса жалуется на Тимошку-дерзеца. Барыбаже вдруг говорит прокурору. «Платка никакого не было. Сказал Тимоша. Дело наверху есть».Тимошу арестовывают. Исправник Иван Арефьич с Моргуновым решают подкупить Барыбу, чтобы тотпоказал на суде против приятеля. Шесть четвертных да местишко урядника — не мало ведь!В ночь перед судом нудит внутри у Барыбы какой-то мураш надоедный. Отказаться бы, приятельвсе-таки, как-то чудно. Но жизни-то всего в Тимоше полвершка. Снятся экзамены, поп. Опять провалитсяАнфим, второй раз. А мозговатый он был, Тимоша-то. «Был?» Почему «был»?..Барыба уверенно выступает на суде.

А утром в веселый базарный день казнят Тимошу и чернявенькогомальчишечку. Чей-то голос говорит. «Висельники, дьяволы!» А другой. «Тимошка Бога забыл. Кончилосьв посаде старинное житье, взбаламутили, да».Белый новенький китель, погоны. Идет Барыба, радостный и гордый, к отцу. Пусть-ка теперь поглядит.Буркает постаревший отец. «Чего надо?» — «Слышал. Три дня как произвели». — «Слышал об тебе, как же.И про монаха Евсея. И про портного тоже». И вдруг затрясся старик, забрызгал слюной. «Во-он из моводому, негодяй. Во-он!»Очумелый, идет Барыба в чуриловский трактир. Там веселятся приказчики. Уже здорово нагрузившись,двигается Барыба к приказчикам. «У нас теперь смеяться с-строго не д-дозволяется…» Покачиваетсяогромный, четырехугольный, давящий, будто не человек, а старая воскресшая курганная баба, нелепаярусская каменная баба..