Тургеневи.с. - Записки Охотника: Контора

Бродя осенью с ружьем по полям, охотник добрался до большого села. Он еще издали заметил избу повыше других и решил, что это жилище старосты. Открыв дверь, он увидел несколько столов, заваленных бумагами, два красных шкафа, чернильницы, песочницы, длинные перья. На одном из столов сидел "малый лет двадцати" в сером кафтане, сообщивший, что здесь "главная господская контора". Потом из соседней комнаты явился человек лет пятидесяти, толстый, низкого роста, с "бычьей шеей" и "глазами навыкате"." — Чего вам угодно?- Обсушиться.- Здесь не место.- Я не знал, что здесь контора. А, впрочем, я готов заплатить".- После этого толстяк, главный конторщик, как выяснилось позднее, пригласил охотника, (автора "Записок") в третью комнату, отделенную от конторы перегородкой, предложил раздеться и отдохнуть." — А нельзя ли чаю со сливками?- Извольте, сейчас".Имение принадлежало госпоже Лосняковой.Охотник подошел к окну.

Грязь на улице была страшная. Около господской усадьбы "шныряли девки в полинялых ситцевых платьях. Брели по грязи дворовые люди. Махала хвостом привязанная лошадь. Кудахтали куры. Перекликались индейки.Тот же малый в сером кафтане, конторский дежурный, притащил самовар, чайник, стакан с разбитым блюдечком, горшок сливок… Автор "Записок" стал расспрашивать и выяснил, что в имении есть немец — управляющий, но распоряжается сама барыня, а в конторе сидят шесть человек — главный кассир и конторщики." — Ну, что ж, ты хорошо пишешь?"Малый заулыбался и принес исписанный листок." — Вот мое писанье"." — На четвертушке сероватой бумаги красивым и крупным почерком" было написано:"Приказ от главной господской домовой ананьевской конторы бурмистру Михайле Викулову, №209.Приказывается тебе немедленно по получении сего разыскать.

Кто в прошлую ночь, в пьяном виде и с неприличными песнями, прошел по Аглицкому саду, и гувернантку мадам Энжени француженку разбудил и обеспокоил. И чего сторожа глядели, и кто сторожем в саду сидел. И таковые беспорядки допустил. Обо всем выше прописанном приказывается тебе в подробности разведать и немедленно конторе донести.Главный конторщик Николай Хвостов".К приказу была приложена огромная гербовая печать с надписью. "Печать главной господской ананьевской конторы", а внизу стояла приписка. "В точности исполнить. Елена Лоснякова"." — Это сама барыня приписала, что ли. — спросил я.- Как же-с, сами. Оне всегда сами. А то приказ действовать не может.- Ну, что ж, вы бурмистру пошлете этот приказ?- Нет-с, сам придет да прочитает.

То есть, ему прочтут. Он ведь грамоте у нас не знает… А что-с, прибавил он, ухмыляясь. — ведь хорошо написано-с?- Хорошо.- Сочинял-то, признаться, не я. На то Коскенкин мастер.- Как?.Разве у вас приказы сперва сочиняются?- А как же-с. Не прямо же набело писать".Потом гость пару часов поспал, а проснувшись, услышал тихий разговор в конторе за перегородкой. Толстяк, главный конторщик договаривался о чем-то с неким купцом." — Тэк-с, тэк-с, Николай Еремеич, — говорил один голос. — тэк-с. Эвтого нельзя в расчет не принять-с. Нельзя-с, точно…- Уж поверьте мне, Гаврила Антоныч, — возразил голос толстяка. — уж мне ли не знать здешних порядков, сами посудите".Они долго торговались.- Так уж и быть, Николай Еремеич, так уж и быть,.

Две сереньких и беленькую вашей милости, а там (он кивнул головой на барский двор) шесть с полтиной. По рукам, что ли?- Четыре сереньких, — отвечал приказчик.- Экой несговорчивый какой, — пробормотал купец. — Эдак я лучше сам с барыней покончу.- Как хотите, — отвечал толстяк…- Ну полно, полно, Николай Еремеич. Уж сейчас и рассердился. Я ведь эфто так сказал.- Нет, что ж в самом деле…- Полно же, говорят… Говорят, пошутил. Ну, возьми свои три с половиной, что с тобой будешь делать.- Четыре бы взять следовало, да я, дурак, поторопился, — проворчал толстяк.- Так там, в доме-то, шесть половиною-с, Николай Еремеич, — за шесть с половиной хлеб отдается?- Шесть с половиной, уже сказано.- Ну так по рукам, Николай Еремеич… Так я, батюшка, Николай Еремеич, теперь пойду к барыне-с… и так уж я и скажу.

Николай Еремеич, дескать, за шесть с полтиною-с порешили-с.- Так и скажите, Гаврила Антоныч.- А теперь извольте получить.Купец вручил приказчику небольшую пачку бумаги, которую тот начал разбирать.Потом приехал Сидор, "мужик огромного роста, лет тридцати, здоровый, краснощекий, с русыми волосами"." — Что ж, зачем приехал?- Да слышь, Николай Еремеич, с нас плотников требуют.- Ну, что ж, нет их у вас, что ли?- Как им не быть у нас, Николай Еремеич… Да пора-то рабочая, Николай Еремеич.- Рабочая пора. То-то, вы охотники на чужих работать, а на свою госпожу работать не любите…. Вишь, как вы избаловались. Поди ты!- Да и то сказать, Николай Еремеич, работы-то всего на неделю будет, а продержат месяц. То материалу не хватит, а то и в сад пошлют дорожки чистить.- Мало ли чего нет.

Сама барыня приказать изволила, так тут нам с тобой рассуждать нечего…- Наши… мужики… Николай Еремеич… — заговорил наконец Сидор, запинаясь на каждом слове. — приказали вашей милости… вот тут… будет… (он запустил свою ручищу за пазуху армяка и начал вытаскивать оттуда свернутое полотенце с красными разводами).- Что ты, что ты, дурак, с ума сошел, что ли. — поспешно перебил его толстяк. — Ступай, ступай ко мне в избу,… там спроси жену… она тебе чаю даст, я сейчас приду, ступай". Он, видимо, боялся, что охотник за перегородкой уже проснулся и услышит.На улице раздались крики. "Купря. Купря!" Явился низенький, тщедушный человек в стареньком сюртуке со связкой дров за плечамиЕго сопровождала шумная ватага дворовых, человек пять, все кричали.

"Купря. В истопники Купрю произвели, в истопники!"Оказывается, этот Купря, то есть Куприян, — портной. "и хороший портной, у первых мастеров в Москве обучался и на енералов шил". Но барыня приказала… А может быть, Купря еще тем провинился, что не задобрил вовремя контору. Кто знает." — А послушай-ка, признайся, Купря, — самодовольно заговорил Николай Еремеич, видимо, распотешенный и разнеженный. — ведь плохо в истопниках-то. Пустое чай, дело вовсе?- Да что, Николай Еремеич, — заговорил Куприян. — вот вы теперь главным у нас конторщиком, точно. Спору в том, точно нету. А ведь и вы под опалой находились, и в мужицкой избе тоже пожили.- Ты смотри у меня, однако, не забывайся, — с запальчивостью перебил его толстяк.

— с тобой, дураком, шутят. Тебе бы, дураку, чувствовать следовало и благодарить, что с тобой, дураком, занимаются.- К слову пришлось, Николай Еремеич, извините…- То-то же к слову.Потом толстяк отправился к барыне, шумная ватага удалилась. Остался одиндежурный конторщик, но вскоре явился главный кассир, рыжий, с бакенбардами, в старом черном фраке и мягких сапогах. Он похож был на кошку и скорее крался, чем ходил.Вдруг в контору ввалился человек совсем другого порядка. Высокого роста, с лицом выразительным и смелым." — Нет его здесь. — спросил он, быстро глянув кругом.- Николай Еремеич у барыни, — отвечал кассир. — Что вам надобно, скажите мне, Павел Андреич. Вы мне можете сказать… Вы чего хотите?- Чего я хочу?… Проучить я его хочу, брюхача негодного, наушника подлого… Я ему дам наушничать!Павел бросился на стул.- Что вы, что вы, Павел Андреич.

Успокойтесь… Как вам не стыдно. Вы не забудьте, про кого вы говорите, Павел Андреич. — залепетал кассир.- Про кого. А мне что за дело, что его в главные конторщики пожаловали. Вот нечего сказать, нашли кого пожаловать. Вот уж точно, можно сказать, пустили козла в огород!- Полноте, полноте, Павел Андреич, полноте. Бросьте это…- Ну, Лиса Патрикеевна, пошла хвостом вилять. А, да вот он и жалует, — прибавил он, взглянув в окно. — легок на помине…Лицо толстяка сияло удовольствием, но при виде Павла он несколько смутился.- Здравствуйте, Николай Еремеич, — значительно проговорил Павел, медленно подвигаясь к нему навстречу. — Здравствуйте.Главный конторщик не отвечал…- Что ж вы мне не изволите отвечать. — продолжал Павел.

— Впрочем, нет… нет, — прибавил он. — эдак не дело. Криком да бранью ничего не возьмешь. Нет, вы мне лучше добром скажите, Николай Еремеич, за что вы меня погубить хотите?"Толстяк притворился непонимающим, но Павел наступал." — Ну, за что вы бедной девке жить не даете. Что вам надобно от нее?- Вы о ком говорите, Павел Андреич. — с притворным изумлением спросил толстяк.- Эка. Не знаете, небось. Я об Татьяне говорюПобойтесь Бога, — за что мстите. Стыдитесь. Вы человек женатый, дети у вас с меня уже ростом, а я не что другое… Я жениться хочу. Я по чести поступаю.- Чем же я тут виноват, Павел Андреич. Барыня вам жениться не позволяет. Её господская воля. Я-то тут что?- Вы что. А вы с этой старой ведьмой, с ключницей, не стакнулись небось.

Небось. Не наушничаете, а. Скажите, не взводите на беззащитную девку всякую небылицу. Небось, не по вашей милости её из прачек в судомойки произвели. И бьют-то её и в затрапезе держат не по вашей милости. Стыдитесь, стыдитесь, старый вы человек!…- Ругайтесь, Павел Андреич, ругайтесь… Долго ли вам придется ругаться-то!Павел вспыхнул.- Что. Грозить мне вздумали. — с сердцем заговорил он. — Ты думаешь, я тебя боюсь. Нет, брат, не на того наткнулся, чего мне бояться. Я везде себе хлеб сыщу. Вот ты — другое дело. Тебе только здесь и жить, да наушничать, да воровать…- Ведь вот как зазнался, — перебил его конторщик, который тоже начинал терять терпение. Фершель просто фершель, лекаришка пустой. А послушай-ка его, — фу ты какая важная особа!..- Слушай, Николай Еремеич, — заговорил Павел с отчаянием.

— в последний раз тебя прошу… вынудил ты меня — невтерпеж мне становится. Оставь нас в покое, понимаешь?..Толстяк расходился.- Я тебя не боюсь, — закричал он. — слышишь ли ты, молокосос. Я и с отцом твоим справился, я и ему рога сломил — тебе пример, смотри!- Не напоминай мне про отца…- Вона. Ты что мне за уставщик!- Говорят тебе, не напоминай!- А тебе говорят, не забывайся… А девке Татьяне поделом… Погоди, не то ей еще будет!Павел кинулся вперед с поднятыми руками, конторщик тяжко покатился на пол.Автор "Записок" в тот же день вернулся домой, а через неделю узнал, что госпожа Лоснякова "оставила и Павла и Николая у себя в услуженье, а девку Татьяну сослала. Видно, не понадобилась".В глуши, в имении помещицы — вполне бюрократическое учреждение с доморощенными, примитивными, но по-своему влиятельными чиновниками.

Конторщики пишут ненужные бумаги, посредничают, влияют на принятие решений и страшно вредят окружающим, если не получают приличную взятку. В общем, паразитируют и мешают, но, видимо, придают некий вес делам и решениям барыни.Эта контора — словно прообраз будущих неправедных в большинстве своем учреждений. Только вместо полновластной барыни появится потом начальство, и все примет иные, далеко не столь примитивные, патриархальные формы.© Вольская Инна Сергеевна, 1999 г..