Франц Кафка - Превращение

Происшествие, случившееся с Грегором Замзой, описано, пожалуй, в одной фразе рассказа.Однажды утром, проснувшись после беспокойного сна, герой внезапно обнаружил, что превратилсяв огромное страшное насекомое…Собственно, после этого невероятного превращения большеуже ничего особенного не происходит. Поведение действующих лиц прозаично, будничнои предельно достоверно, а внимание сосредоточено на бытовых мелочах, которые для героявырастают в мучительные проблемы.Грегор Замза был обычным молодым человеком, живущимв большом городе. Все его усилия и заботы были подчинены семье, где он был единственнымсыном и потому испытывал повышенное чувство ответственности за благополучиеблизких.Отец его обанкротился и по большей части сидел дома, просматривая газеты.

Матьмучили приступы удушья, и она проводила долгие часы в кресле у окна. Еще у Грегора быламладшая сестра Грета, которую он очень любил. Грета неплохо играла на скрипке, и заветноймечтой Грегора — после того как ему удастся покрыть отцовские долги — было помочьей поступить в консерваторию, где она могла бы профессионально учиться музыке. Отслуживв армии, Грегор устроился в одну торговую фирму и довольно скоро был повышен от мелкогослужащего до коммивояжера. Он работал с огромным усердием, хотя место было неблагодарным.Приходилось большую часть времени проводить в командировкам, вставать на зареи с тяжелым саквояжем, полным образцов сукон, отправляться на поезд. Хозяин фирмыотличался скупостью, но Грегор был дисциплинирован, старателен и трудолюбив.

К томуже он никогда не жаловался. Иногда ему везло больше, иногда меньше. Так или иначе, егозаработка хватало на то, чтобы снимать для семьи просторную квартиру, где он занималотдельную комнату.Вот в этой-то комнате он проснулся однажды в виде гигантскойотвратительной сороконожки. Спросонья он обвел взглядом знакомые стены, увидел портретженщины в меховой шляпе, который он недавно вырезал из иллюстрированного журналаи вставил в золоченую раму, перевел взгляд на окно, услышал, как по жести подоконникастучат капли дождя, и снова закрыл глаза. «Хорошо бы еще немного поспать и забыть всюэту чепуху», — подумал он. Он привык спать на правом боку, однако ему теперь мешалогромный выпуклый живот, и после сотни безуспешных попыток перевернуться Грегор оставил этозанятие.

Он в холодном ужасе понял, что все происходит наяву. Но еще больше ужаснуло егото, что будильник показывал уже половину седьмого, в то время как Грегор поставил егона четыре часа утра. Неужели он не слышал звонка и опоздал на поезд. Мысли эти привелиего в отчаяние. В это время в дверь осторожно постучала мать, которая беспокоилась,не опоздает ли он. Голос матери был, как всегда, ласковый, и Грегор испугался, услыхавответные звуки собственного голоса, к которому примешивался странный болезненныйписк.Далее кошмар продолжался. В его комнату стучали уже с разных сторон —и отец, и сестра беспокоились, здоров ли он. Его умоляли открыть дверь, но он упорноне отпирал замок. После невероятного труда ему удалось повиснуть над краем кровати. В этовремя раздался звонок в прихожей.

Узнать, что случилось, пришел сам управляющий фирмы.От страшного волнения Грегор рванулся изо всех сил и упал на ковер. Звук падения былуслышан в гостиной. Теперь к призывам родных присоединился и управляющий. И Грегорупоказалось разумнее объяснить строгому начальнику, что он непременно все исправити наверстает. Он начал взволнованно выпаливать из-за двери, что у него лишь легкоенедомогание, что он еще успеет на восьмичасовой поезд, и наконец стал умолятьне увольнять его из-за невольного прогула и пощадить его родителей. При этом емуудалось, опираясь о скользкий сундук, выпрямиться во весь рост, превозмогая больв туловище.За дверью наступила тишина. Из его монолога никто не понял ни слова.Затем управляющий тихо произнес.

«Это был голос животного». Сестра со служанкойв слезах бросились за слесарем. Однако Грегор сам ухитрился повернуть ключ в замке,ухватившись за него крепкими челюстями. И вот он появился перед глазами столпившихсяу двери, прислонившись к её створке.Он продолжал убеждать управляющего, что скоро всевстанет на свои места. Впервые он посмел излить ему свои переживания по поводу тяжелойработы и бесправности положения коммивояжера, которого любой может обидеть. Реакция на егопоявление была оглушительной. Мать безмолвно рухнула на пол. Отец в смятении погрозил емукулаком. Управляющий повернулся и, поглядывая назад через плечо, стал медленно удаляться. Этанемая сцена длилась несколько секунд. Наконец мать вскочила на ноги и дико закричала.

Онаоперлась на стол и опрокинула кофейник с горячим кофе. Управляющий тут же стремительнобросился к лестнице. Грегор пустился за ним, неуклюже семеня своими ножками. Ему непременнонадо было удержать гостя. Однако путь ему преградил отец, который стал заталкивать сына назад,издавая при этом какие-то шипящие звуки. Он подталкивал Грегора своей палкой.С большим трудом, поранив о дверь один бок, Грегор втиснулся назад к себе в комнату,и дверь за ним немедленно захлопнули.После этого страшного первого утра для Грегоранаступила приниженная монотонная жизнь в заточении, с которой он медленно свыкся.Он постепенно приспособился к своему уродливому и неповоротливому телу, к своим тонкимножкам-щупальцам. Он обнаружил, что может ползать по стенам и потолку, и даже полюбилвисеть там подолгу.

Пребывая в этом страшном новом обличье, Грегор остался тем же, кембыл, — любящим сыном и братом, переживающим все семейные заботы и страдающим оттого, чтовнес в жизнь близких столько горя. Из своего заточения он молча подслушивал разговорыродных. Его мучили стыд и отчаяние, так как теперь семья оказалась без средств и старый отец,больная мать и юная сестра должны были думать о заработках. Он с болью чувствовалбрезгливое отвращение, которое испытывали самые близкие люди по отношению к нему. Матьи отец первые две недели не могли заставить себя войти к нему в комнату. Только Грета,преодолевая страх, заходила сюда, чтобы быстро убраться или поставить миску с едой. ОднакоГрегору все меньше и меньше подходила обычная пища, и он часто оставлял тарелкинетронутыми, хотя его терзал голод.

Он понимал, что вид его нестерпим для сестры, и потомустарался спрятаться под диван за простыней, когда она приходила убираться.Однажды егоунизительный покой был нарушен, так как женщины надумали освободить его комнату от мебели. Этобыла идея Греты, которая решила дать ему больше места для ползанья. Тогда мать впервые боязливовошла в комнату сына. Грегор покорно притаился на полу за свисающей простыней,в неудобной позе. От переполоха ему стало совсем плохо. Он понимал, что его лишилинормального жилища — вынесли сундук, где он хранил лобзик и другие инструменты, шкафс одеждой, письменный стол, за которым он в детстве готовил уроки. И, не выдержав,он выполз из-под дивана, чтобы защитить последнее свое богатство — портрет женщиныв мехах на стене.

Мать с Гретой в это время переводили дух в гостиной. Когда онивернулись, Грегор висел на стене, обхватив портрет лапками. Он решил, что ни за чтона свете не позволит его забрать — скорее вцепится Грете в лицо. Вошедшейв комнату сестре не удалось увести мать. Та «увидела огромное бурое пятнона цветастых обоях, вскрикнула, прежде чем до нее дошло, что это и есть Грегор,визгливо-пронзительно» и рухнула в изнеможении на диван.Грегор был переполненволнением. Он быстро выполз в гостиную за сестрой, которая бросилась к аптечкес каплями, и беспомощно топтался за её спиной, страдая от своей вины, В это времяпришел отец — теперь он работал рассыльным в каком-то банке и носил синиймундир с золотыми пуговицами. Грета объяснила, что мать в обмороке, а Грегор«вырвался».

Отец издал злорадный крик, схватил вазу с яблоками и с ненавистью началбросать их в Грегора. Несчастный бросился наутек, делая множество лихорадочных движений.Одно из яблок с силой ударило его по спине, застряв в теле.После полученной раныздоровье Грегора стало хуже. Постепенно сестра прекратила у него убираться — все зарослопаутиной и клейким веществом, истекавшим из лапок. Ни в чем не виноватый,но с омерзением отторгнутый самыми близкими людьми, страдающий от позора больше, чемот голода и ран, он замкнулся в жалком одиночестве, перебирая бессонными ночами всюсвою прошлую немудреную жизнь. По вечерам семья собиралась в гостиной, где все пили чай илиразговаривали. Грегор же для них был «оно», — всякий раз родные плотно прикрывалидверь его комнаты, стараясь не вспоминать о его гнетущем присутствии.Однажды вечеромон услышал, что сестра играет на скрипке трем новым жильцам — им сдали комнаты радиденег.

Привлеченный музыкой, Грегор отважился продвинуться немного дальше обычного. Из-запыли, лежавшей повсюду в его комнате, он сам был весь ею покрыт, «на спине и бокахон таскал с собой нитки, волосы, остатки еды. Слишком велико было его равнодушие ко всему,чтобы ложиться, как прежде, по нескольку раз в день на спину и чиститься о ковер».И вот это неопрятное чудовище скользнуло по сверкающему полу гостиной. Разразился постыдныйскандал. Жильцы с возмущением потребовали назад деньги. Мать зашлась в приступе кашля.Сестра заключила, что дальше так жить нельзя, и отец подтвердил, что она «тысячу разправа». Грегор изо всех сил пытался вновь заползти к себе в комнату. От слабостион был совсем неповоротлив и задыхался.

Оказавшись в знакомой пыльной темноте,он почувствовал, что совсем не может шевелиться. Боли он уже почти не ощущал,а о своей семье по-прежнему думал с нежностью и любовью.Рано утром пришласлужанка и обнаружила, что Грегор лежит совершенно неподвижно. Вскоре она радостно известилахозяев. «Поглядите-ка, оно издохло, вот оно лежит совсем-совсем дохлое!»ТелоГрегора было сухим, плоским и невесомым. Служанка сгребла его останки и выкинула вместес мусором. Все испытали нескрываемое облегчение. Мать, отец и Грета впервые за долгоевремя позволили себе прогулку за город. В вагоне трамвая, полном теплого солнца, ониоживленно обсуждали виды на будущее, которые оказались совсем не так плохи. При этомродители, не сговариваясь, подумали о том, как, невзирая на все превратности, похорошелаих дочь..