Веды

У арьев в процессе освоения ими Индии не было письменности, а значит, и летописей, фиксировавших события внешне и внутриполитической истории Духовная же их история, восходящая к этим и еще более отдаленным временам, дошла до нас в ведах — поэтических сборниках на особой, не совпадающей с санскритом разновидности древнеиндийского языка, наиболее близкой к авестийскому языку Слово veda восходит к индоевропейской основе ved, от которой в русском произошли слова ведать», «ведьма» Это священное знание, обладание которым постигалось интуицией, внутренним взором Создатели вед были не столько жрецами, сколько провидцами, подобными не Гомеру, а его героям Орфею и Калханту, а само сочинение гимнов и их воспроизведение воспринималось как священнодействие Наиболее архаичный материал вобрал в себя огромный сборник «Ригведа» — первый по времени из дошедших до нас памятников древнеиндийской словесности К «Ригведе» примыкают два других сборника — «Самаведа» содержащая наставления об исполнении гимнов, и «Яджурведа», включающая описание деталей ритуала Особое место среди ведийских текстов занимает «Атхарваведа», сборник заклинаний и заговоров, используемых для защиты от всякого рода напастей — болезней, укусов змей, колдовства, нечистой силы Создатели гимнов прибегают и к помощи богов, но прежде всего они рассчитывают на магическую силу слова и обряда В центре, таким образом, — человек, но он живет в мире мифов, и косвенно сборник дает ценнейшую информацию о том, как воспринималось на простонародном уровне религиозно-мифологическая концепция «Ригведы» и двух ее сестер, объединенных не только содержанием, но и общим названием — «Троякое знание» Но возвратимся к «Ригведе», самой древней и самостоятельной части вед Гимны «Ригведы» образуют мандалы («круги», ср лат mundus — «мир», «мироздание») Всего их десять, при этом первая и десятая мандалы состоят из одинакового числа гимнов, явное свидетельство стадии упорядочивания, собирания собрания, возможно, совпавшей с записью гимнов Точное время последней неизвестно Первое упоминание рукописи «Ригведы» принадлежит знаменитому путешественнику XI в.

Ал-Бируни (Бируни, 1995, 143) На работу составителей указывает содержание и форма отдельных мандал Гимны мандалы VIII имеют особую строфическую структуру (объединение в одну строфу стихов разных размеров) При этом она содержит наибольшее число длинных и зачастую редких гимнов с персонажами, имена которых не поддаются толкованию на индоевропейской основе Особенностью мандалы IX является то, что все ее гимны посвящены богу Соме Мандала X выделяется новизной космогонических идей исчезновением некоторых старых и появлением новых богов — персонификаций абстрактных явлений, развитием редких в предшествующих мандалах элементов диалогического повествования На этом основании ее считают добавлением к ранее существовавшим мандалам Значительная часть гимнов имеет имя певца, обращающегося во вводной части с мольбою к богу или группе богов Но эти указания столь же недостоверны, как в библейских псалмах Подчас авторами гимнов названы сами боги, в других случаях имя риши извлекается из самого гимна.

В то же время пометки об авторстве важны для установления отдельных школ риши, которым приписывалось полубожественное происхождение. В «Ригведе» гимны отождествляются с колесницами, и за этой метафорой, которая может показаться надуманной, стоит социальная реальность. Для певцов-риши гимн был таким же признаком общественного положения, как для раджани (кшатриев) — боевая колесница. Он был единственной возможностью выявить интеллект, талант и благоволение богов. Между риши устраивались такие же состязания, как между колесничими, и поэтому можно было говорить о том, что они «запрягают свои гимны». Гимны «Ригведы», созданные разными певцами в разное время, едины в миропонимании и мироощущении. Они исходят из существования двух главных одушевленных частей вселенной — богов и людей, бессмертных и смертных.

Термин, обозначающий бога, восходит к общеевропейскому обозначению неба и дня (греч. Theos, лат. Deus, этр. Tiv, рус. «диво») и имеет форму devah. Среди смертных выделены правоверные арьи и чуждые их богам dasa (местное темнокожее население). Этот же термин прилагается к демонам. Промежуточной группой между богами и людьми были питары («отцы»), обожествленные предки, перенесенные мифами на небо, где они получали новые тела. Как и в других мифологиях, в ведийской существовало представление о поколениях богов. Старшие боги назывались асурами (asura), и отношения между ними и богами (devah) мыслились такими же, как в греческой мифологии между титанами и олимпийскими богами. В «Ригведе» мировое пространство мыслилось уже вырванным из хаоса, освобожденным от чудовищ и освоенным богами.

История этого освоения составляет содержание мифов, раскрываемых, однако, не полностью. Более того — то, что при чтении воспринимается как фрагмент повествования или отрывок диалога между людьми и почитаемыми ими богами, на самом деле есть магия. Заклинание, заговор, либо молитва с их функциональным или ритуальным назначением. Например, рассказ о подвигах Индры, разрушающего крепости дасью, завершается словами. «Умело метни в дасью дротик. Умножь арийскую силу и блеск, о Индра!» Для поющего гимн его смысл — в возбуждении ярости у призываемого бога, в умножении его сил, а рассказ о былом подвиге, служащий как бы напоминанием о его прежней удаче, не обращен к слушателям. В этом глубокое отличие ведийских мифов от греческих (гомеровских), прославляющих подвиг бога и рассчитанных на его восхваление.

Вообще ритуальный аспект главенствует над повествовательным. Однако создатели вед знали мифы, как бы держали их в уме, и по ведам, используя параллельно древнюю комментаторскую литературу и эпические поэмы, можно реконструировать мифологический сюжет, разумеется, без полной уверенности в том, что реконструкция в точности соответствует оригиналу (Кейпер, 1986, 32 и сл.). В ряде случаев ведийский миф развертывается, подобно побегу из семени, разрастается, как тропическое дерево и, сплетясь с подобными себе, наполняет шумом, шелестом и звучанием множества имен. Непостигаемое искусство создателей индийских мифо-поэтических текстов таково, что не кажется преувеличенным восторженное отношение к ним индийской традиции.

Их обозначение — риши (от глагола в значении «течь», «изливаться») — связано с Вач, владычицей речи, на том же уровне, на каком она сама связана с рекою (рус. «река» — «речь» сохранило эту семантику). Создателей гимнов называли также «кави», мудрецами, используя индоевропейскую основу «ков», от которой происходят наши ковать и ковы в смысле «чародейство». Третье их имя — качи — «восхвалители», «вдохновители». И, конечно же, среди тех, кого они восхваляли, была и Вач, провозглашенная в одном из гимнов «Ригведы» духовным началом, заполнившим небо и землю, несущим на себе богов и обладающим чувством признательности к тем, кто постиг ее законы. «Кого возлюблю, того наделю могуществом, сделаю брахманом или риши», — так о себе говорит сама Вач.

Степень древности вед не поддается точному определению. Сходство имен богов в ведах и древних религиях других индоевропейских народов приводила ученых к мысли, что некоторые части вед могут восходить даже к III тыс. До н. Э. Но для датировки вед решающий признак — не эта общность, а расхождение между религией вед и авестийской (древнеиранской) ветвью индоевропейской религии. При всей общности пантеона и культа авестийской и ведийской религий существуют и кардинальные различия. В «Авесте» дэва — злой дух, а в ведах — бог. Соответственно в первой Индра — демон, а во второй — один из главных богов. Таким образом, веды могли возникнуть лишь после того, как их создатели покинули общую индоиранскую почву, т. Е. В начале освоения ими Западной Индии.

(Источник. «Мифы древности. Индия. Научно-художественная энциклопедия.» Немировский А.И., М:., Лабиринт, 2001.).