Историзм

Одна из центральных категорий исторических наук, истолковывающих мир - и прежде всего социальную жизнь - как постоянное обновление (становление) и использующих временной ряд "прошлое-настоящее-будущее" ("было-есть-будет"). Из многочисленных значений термина "И." можно выделить следующие два основных. 1) определенность настоящего прошлым и/или будущим. 2) определенность прошлого и будущего настоящим. В неисторических науках, подобных физике, химии или экономической науке, мир понимается как постоянное повторение (бытие). В их основе лежит временной ряд "раньше-одновременно-позже", исключающий "настоящее" и "стрелу времени". Аналогом понятия И. В такого рода науках является понятие детерминизма, или определенности последующего предшествующим, и наоборот (см.

Детерминизм и индетерминизм).Религиозные концепции истории, как правило, настаивают на определенности настоящего будущим. В частности, история, написанная в соответствии с принципами христианства, является провиденциальной и апокалиптической. Она приписывает исторические события не мудрости людей, но действиям Бога, определившего не только основное направление, но и все детали человеческой деятельности. Для средневекового историка, пишет Р.Дж. Коллингвуд, "история была не просто драмой человеческих устремлений, в которой он принимал ту или иную сторону, но процессом, которому присуща внутренняя объективная необходимость. Самые мудрые и сильные люди вынуждены подчиниться ей не потому, что, как у Геродота, Бог - разрушительное и вредоносное начало, но потому, что Бог, будучи провидцем и творцом, имеет собственный план и никому не позволит помешать его осуществлению.

Поэтому человек, действующий в истории, оказывается втянут в божественные планы, и те увлекают его за собой независимо от его согласия. История как воля Бога предопределяет самое себя, и ее закономерное течение не зависит от стремления человека управлять ею". Теология истории длится от творения до судного дня и спасения. Поступь Бога в истории обнаруживает себя в последовательности актов сотворения мира, создания человека и изгнания его из рая, изъявления Божественной воли устами пророков, спасения, явления Бога людям на рубеже времен, предстоящего Страшного суда. Смысл исторического существования заключен в будущем и является результатом не одного познания, но и исполненного надежд ожидания.Упования на будущее воздаяние сделались инородными для исторического сознания лишь в 20 в.

Радикальные концепции прогресса, выдвигавшиеся в 18- 19 вв. Ж.А. Кондорсе, К.А. Сен-Симоном, О. Контом, К. Марксом и др., оставались эсхатологически мотивированны будущим. В частности, А. Тойнби писал о марксизме, интерпретировавшем историю как постепенную подготовку к коммунизму. "Определенно иудейский. Дух марксизма - это апокалиптическое видение безудержной революции, которая неизбежна, поскольку предписана самим Богом и которая должна изменить нынешние роли пролетариата и правящего меньшинства до полной их перестановки, которая должна возвести избранных людей в единой связке с нижайшего до высочайшего положения в царстве этого мира. Маркс возвел в своем на все способном деизме богиню "исторической необходимости" на место Яхве, пролетариат современного западного мира - на место евреев, а царство Мессии изобразил как диктатуру пролетариата.

Однако характерные черты традиционного еврейского апокалипсиса выступают здесь сквозь потертую маску. Наш философский импресарио предлагает в современном западном костюме дораввинский маккавейский иудаизм..."Вместе с тем у Маркса постепенно сложилась идея определенности настоящего не только будущим, но и прошлым. В результате его позиция оказывается двойственной. История движется не только своим притяжением к конечной цели, но и объективными историческими законами, обусловливающими переход от более низких к более высоким общественно-экономическим формациям и в конечном счете - к коммунистической формации.В 20 в. Представление о предопределенности настоящего будущим утрачивает остатки былого влияния, уступая место убеждению, что настоящее определяется прошлым и в известной мере образом того ближайшего, обозримого будущего, которое ожидает общество, культуру и т.п.

И реализация которого во многом зависит от усилий человека. Отказ от идеи законов истории, действующих с "железной" необходимостью, придает определенности настоящего прошлым вероятностный, статистический характер. Такое понимание И. Лишает ценности "удобное и по существу ничего не значащее толкование истории как постижимого и необходимого поступательного движения человечества" (К. Ясперс).Идея определенности не только будущего, но и прошлого настоящим начала складываться только в кон. 19 - нач. 20 в. Еще Ф. Шлейермахер, положивший начало современной герменевтике, требовал от историка встать на позицию того исторического персонажа, действия которого описываются, и понять его лучше, чем он сам понимал себя. При этом предполагалось, что современный интерпретатор, смотрящий в прошлое из своего специфического настоящего, способен выйти из своего "теперь" и полностью идентифицироваться с прошлым.

Но уже у О. Шпенглера разные культуры не являются проницаемыми друг для друга, так что человек более поздней культуры не способен адекватно представить себя индивидом ушедшей в прошлое культуры и не может вполне понять строй мыслей и образ действий последнего. Настоящее, границы которого совпадают с границами культуры, предопределяет невозможность адекватного познания прошлого. С особой силой подчеркнул историчность бытия человека, его погруженность в настоящее и зависимость не только будущего, но и прошлого от настоящего экзистенциализм. Невозможно подняться над историей, чтобы рассматривать прошлое "беспристрастно". Объективность исторична, и она прямо связана с той позицией в истории, с которой исследователь пытается воссоздать прошлое.

"Мы ведь тоже вынуждены видеть и истолковывать прежнее мышление из горизонта определенного, т.е. Нашего, мышления, - пишет М. Хайдеггер. - ...Мы не можем выйти из нашей истории и из нашего "времени" и рассмотреть само по себе прошлое с абсолютной позиции, как бы помимо всякой определенной и потому обязательно односторонней оптики. Вопрос об истинности данного "образа истории" заходит дальше, чем проблема исторической корректности и аккуратности в использовании и применении источников. Он соприкасается с вопросом об истине нашего местоположения в истории и заложенного в нем отношения к ее событиям". Хайдеггер почти с той же силой, что и Шпенглер, настаивает на взаимной непроницаемости и принципиальной необъяснимости культур.

Единственным приближением к чужой культуре ему представляется самостоятельное (т.е. Достигаемое внутри собственной живой истории, и каждый раз заново) ее осмысление. Позиция самостоятельного мыслителя, какая бы она ни была, будет уникальной и вместе с тем окончательной полноценной интерпретацией истории.О роли настоящего в историческом исследовании Коллингвуд пишет, что "каждое настоящее располагает собственным прошлым, и любая реконструкция в воображении прошлого нацелена на реконструкцию прошлого этого настоящего. В принципе целью любого такого акта является использование всей совокупности воспринимаемого "здесь и теперь" в качестве исходного материала для построения логического вывода об историческом прошлом, развитие которого и привело к его возникновению".

По Коллингвуду, эта цель никогда не может быть достигнута. Настоящее не может быть воспринято и тем более объяснено во всей его целостности, а бесконечное по материалу прошлое никогда не может быть схвачено целиком. Желание понять полное прошлое на основе полного настоящего, нереализуемо на практике, что делает историю "стремлением к нравственному идеалу, поиску счастья".Основной парадокс науки истории состоит в том, что она, с одной стороны, ничему не учит (точнее, стремится не учить современников), а с другой - представляет интерес гл. Обр. Постольку, поскольку позволяет яснее понять настоящее и отчетливее представить будущее. Занимаясь прошлым и только прошлым, историк не делает прогнозов и не заглядывает в будущее.

Вместе с тем он осознает, что истории, написанной с "вневременной" или "надвременной" позиции, не существует, и с изменением настоящего изменится и определяемая им перспектива видения прошлого, так что потребуется новая, отвечающая новому настоящему трактовка истории. Решение парадокса - в постоянном переписывании истории, хотя прошлое как таковое, неизменно.К. Ясперс подчеркивает две основные опасности, всегда подстерегающие историческое исследование. Потерю настоящего и доминирование настоящего над прошлым и будущим. "...Мы можем потерять действительность из-за того, что мы живем как бы где-то в ином месте, живем фантастической жизнью, в истории, и сторонимся полноты настоящего. Однако неправомерно и господство настоящего момента, неправомерна жизнь данным мгновением без воспоминания и будущего.

Ибо такая жизнь означает утрату человеческих возможностей во все более пустом "теперь". Загадка наполненного "теперь", полагает Ясперс, никогда не будет разрешена, историческое сознание способно только углублять ее.В истолковании И. Особую роль играет тот смысл, который придается понятию определенности одного времени другим. Определенность настоящего прошлым может интерпретироваться по меньшей мере трояко. Как каузальная определенность (настоящее есть следствие, причина которого - прошлое), как определенность традицией и как определенность законами истории. Эти интерпретации могут комбинироваться, последняя из них получила название истори-цизма. Определенность настоящего будущим может означать телеологическую определенность (настоящее есть средство для достижения цели - будущего) или вызревание в настоящем предпосылок для будущего.

Определенность будущего настоящим может пониматься как каузальная определенность или как подготовка в настоящем некоторых, не обязательно каузальных предпосылок для будущего. Наиболее сложно истолковать определенность прошлого настоящим. Здесь не может идти речи о каузальной определенности, но можно говорить о телеологической определенности (ценности настоящего определяют, как должно истолковываться прошлое).Своеобразную трактовку И. Давали представители баденской школы неокантианства В. Виндельбанд и Г. Риккерт. Они различали генерализирующие, ориентирующиеся на формулировку научных законов номотетические науки (науки о природе) и индивидуализирующие, описывающие единичное и не повторяющееся идиографические науки (науки о культуре).

Если наука о культуре, напр. История, использует гл. Обр. Методы наук о природе, она впадает в натурализм и истолковывает культуру по чуждому ей образцу - образцу природы. Если же наука о культуре вообще не прибегает к методу наук о природе и не использует его даже в качестве второстепенного, она впадает в др. Крайность - в релятивизм, или И., представляет явления культуры как просто следующие друг за другом, но внутренне не связанные между собой.И. В истолковании Виндельбанда и Риккерта представляет собой отказ от идеи, что прошлое определяет настоящее, а настоящее, в свою очередь, задает ту оптику, в которой только и возможно видение прошлого в его цельности и внутренней связности. И. Как отрицание двусторонней связи между прошлым и настоящим действительно лишает историческое видение всякой перспективы и, значит, системы.

Он дает "историю без истории" (Хайдеггер), поскольку выбор из бесконечного множества прошлых событий становится хаотичным и произвольным. Истолкование И. Как релятивизма и оппозиции (методологического) натурализма идет, однако, вразрез с традицией, согласно которой И. Есть определенность одного времени другим, а не отказ от такой определенности.Коллингвуд Р.Дж. Идея истории. Автобиография. М., 1980. Арон Р. Введение в философию истории // Диалектика. Проблемы и поиски. М., 1988. Поппер К. Нищета историцизма. М., 1993. Трёльч Э. Историзм и его проблемы. Логическая проблема философии истории. М., 1994. Ясперс К. Смысл и назначение истории. М., 1994. Досон К. Христианский взгляд на историю // Философия истории. Антология. М., 1995. Тиллих П. История и Царство Божие // Там же.

Давыдов Ю.Н. Макс Вебер и современная теоретическая социология. М., 1998. Риккерт Г. Науки о природе и науки о культуре. М., 1998. Ивин А.А. Философия истории. М., 2000. Toynbee A.J. Study of History. London, 1936. Vol. 2. Sorokin P. The Crisis of Our Age. New York, 1941. Heidegger M. Der europaische Nigilismus. Pfulingen, 1967. A.A. Ивин.