Георгий Владимов - Большая Руда

Виктор Пронякин стоял над гигантской овальной чашей карьера. Тени облаков шли по земле косяком,но ни одна не могла накрыть сразу весь карьер, все пестрое, движущееся скопище машин и людей внизу.«Не может быть, чтобы я здесь не зацепился», — думал Пронякин. А надо было. Пора уже где-то осесть.За восемь лет шоферской жизни он помотался достаточно — и в саперной автороте служил, и кирпич наУрале возил, и взрывчатку на строительстве Иркутской ГЭС, и таксистом был в Орле, и санаторскимшофером в Ялте. А ни кола ни двора. Жена по-прежнему у родителей живет. А как хочется иметь свойдомик, чтоб и холодильник был, и телевизор, а самое главное — дети. Ему под тридцать, а жене и тогобольше. Пора. Здесь он и осядет.Начальник карьера Хомяков, посмотрев документы, спросил.

«На дизелях работал?» — «Нет». — «Взятьне можем». — «Без работы я отсюда не уйду», — уперся Пронякин. «Ну смотри, есть в бригаде Мацуева«МАЗ», но это адская работа».«МАЗ», который показал Виктору Мацуев, напоминал скорее металлолом, чем машину. «Ремонтироватьеё надо только сможешь ли. Подумай и приходи завтра». — «Зачем завтра. Сейчас и начну» , -сказалПронякин. Неделю с утра до вечера возился он с машиной, в поисках запчастей даже свалки обшарил. Носделал. Наконец-то, он смог приступить к работе на карьере. Его «МАЗ» хоть и обладал хорошейпроходимостью, но для того чтобы выполнить норму, Виктору нужно было сделать на семь ездок больше,чем всем остальным в бригаде, работающим на мощных «ЯАЗах». Это было непросто, но первый же деньработы показал, что как профессионал Пронякин не имеет соперников в бригаде, а может, и на всемкарьере.«А ты, как я погляжу, лихой, — сказал ему бригадир Мацуев.

— Ездишь, как Бог, всех обдираешь». Инепонятно было Пронякину, с восхищением это сказано или с осуждением. А через некоторое времяразговор имел продолжение. «Торопишься, — сказал бригадир. — Ты сначала здесь пуд соли съешь снами, а потом и претендуй». Претендуй на что. На хорошие заработки, на лидерство — так понялПронякин. И еще понял, что его приняли за рвача и крохобора. «Нет уж, — решил Виктор, —подстраиваться я не буду. Пусть думают, что хотят. Я не нанялся ходить в учениках. Мне заработатьнужно, жизнь обстроить, обставить, как у людей». Отношения с бригадой не заладились. А тут еще дождизарядили. По глинистым дорогам карьера машины не ходили. Работа остановилась. «Совсем в гиблоеместо попал ты, Пронякин», — тяжело размышлял Виктор.

Ждать становилось невыносимо.И пришел день, когда Пронякин не выдержал. С утра было сухо и солнце обещало полноценный рабочийдень. Пронякин сделал четыре ездки и стал делать пятую, как вдруг увидел крупные капли дождя,упавшие на ветровое стекло. У него опять упало сердце — пропал день. И, свалив породу, Пронякинпогнал свой «МАЗ» в быстро пустеющий под дождем карьер. В отличие от мощных «ЯАЗов» «МАЗ»Пронякина мог подняться по карнизику карьерной дороги. Опасно, конечно. Но при умении — можно.Выезжая из карьера в первый раз, он увидел угрюмо стоявших у обочины шоферов и услышал чей-тосвист. Но ему было уже все равно. Он будет работать. Во время обеда в столовой к нему подошел Федькаиз их бригады. «Смелый ты, конечно, но зачем же нам в морду-то плюешь.

Если ты можешь, а мы нет, зачемвыставляешься. Если из-за денег, так мы тебе дадим». И отошел. У Пронякина появилось желание прямосейчас собраться и уехать домой. Но — некуда. Он уже вызвал к себе жену, она как раз сейчас в дороге.Пронякин снова спустился в пустой карьер. Экскаваторщик Антон вертел в руках кусок синеватогокамня. «Что это. Неужели руда?!» Вся стройка давно уже с волнением и нетерпением ждала момента,когда наконец пойдет большая руда. Ждал и волновался, что бы ни думала о нем бригада, и Пронякин. Ивот она — руда. Куски руды Виктор повез начальнику карьера. «Рано обрадовался, — остудил егоХомяков. — Такие случайные вкрапления в породе уже находили. А потом снова шла пустая порода».Пронякин ушел. «Слушай, — сказал ему экскаваторщик Антон внизу, — я все гребу и гребу, а руда некончается.

Кажется, действительно дошли». Пока только двое они и знали о случившемся. Вся стройкапо случаю дождя стояла. И Пронякин, чувствуя, что наконец-то судьба расщедрилась — именно еговыбрала везти первый самосвал с рудой из одного из величайших карьеров, — никак не могуспокоиться от радости. Он гнал перегруженную машину наверх. «Я им всем докажу» , — думал он, имея ввиду и свою бригаду, и начальника карьера, и весь мир. Когда были пройдены все четыре горизонтакарьера и оставалось чуть-чуть, Пронякин чуть резче, чем надо, повернул руль — колеса заскользилии грузовик поволокло в сторону. Виктор сжал руль, но остановить машину уже не мог — переваливаясьс боку на бок, самосвал сползал с одного горизонта на другой, переворачиваясь и ускоряя падение.Последним осознанным движением Пронякин смог выключить двигатель вконец разбитой машины.В тот же день его проведывала в больнице бригада.

«Ты на нас зуба не имей, — виновато сказали ему.— Поправляйся. С кем не случается. А ты человек с широкой костью, из таких, как ты, энергия прямопрет. Такие не умирают». Но по лицам товарищей Виктор понял. Плохо дело. Оставшись один на один сосвоей болью, Пронякин попытался вспомнить, когда он был в этой жизни счастлив, и получилось у него,что только в первые дни со своей женой да вот сегодня, когда он вез большую руду наверх.…В день, когда серый почтовый вездеход увозил тело Пронякина в морг белгородской больницы,пошла наконец руда. В четыре часа пополудни паровоз, украшенный цветами и кленовыми ветками, далторжествующе-долгий гудок и потащил первые двенадцать вагонов большой руды..