Фарн

[восходит к древнеиран. *hvarnah-, обычно трактуемому как обозначение солнечного сияющего начала, божественного огня, его материальной эманации (ср. Вед. Svar, «свет», «сияние», «блеск», «солнце»), возрастающей, прибывающей, расширяющейся силы (ср. Индоевроп. *suer ð/-nes'), нечто желанное, достигнутое, откуда - «хорошая (благая) вещь», «желанная вещь», «благо», «имущество». Авест. Х¢аðnаh, «слава», «величие», «блеск», «сияние», «харизма» и т. П., согд. Ргn, «слава», «знамение» и т. П., осет. Farn, «обилие», «счастье», «мир», др.-перс. Farna, ср.-перс. Xvarrah, «царская слава», «царское величество», перс. Farr, «блеск», «великолепие», «пышность» и т. П., согд. Prn, frn, сакск. Phârra, «положение», «ранг», «достоинство», «звание» и т.

Д.], в иранской мифопоэтической традиции божественная сущность, приносящая богатство, власть и могущество. Державная сила. Видимо, Ф. Выступал и как неперсонифицированное сакральное начало абстрактного или конкретного (материальный символ) характера, и как персонифицированный божественный персонаж. В «Авесте» Ф. - обычно некая сакральная благая доля, «хорошая вещь» («Яшт» XVII 6). Им могут владеть божественные персонажи, дарующие его людям («Датастан-и-деник»), сами люди, для которых Ф. Обычно воплощается в богатстве («Яшт» Х 8, «Ясна» 60, 2, 4), доме, жене, детях, скоте, здоровье («Яшт» XV 56, известна формула пожелания Ф. Для сохранения здоровья в поздних зороастрийских текстах). Ф. Имеет общие атрибуты с едой, пищей, которая в иранских языках может обозначаться тем же словом, что и Ф., или его производными (авест.

¢хаrðnah, ¢xarðnti, x¢arðtay, x¢arðθa, x¢arðna и т. П.). Ф. Выступает и как добрый дух - охранитель дома, в случае смерти хозяина он покидает дом, если не соблюдены некоторые условия (ср. Отражения в осетинской традиции. Пословица «тише, не забывай о Ф. Дома», представление о том, что отцовский Ф. Не уходит в царство мёртвых). Особым Ф. Обладает селение, область, страна, народ. В ряде случаев говорится о Ф., скрытом в глубине вод («Яшт» XIX 51-64), о Ф., связанном с водами и реками, с солнцем, выступающим как даритель Ф. («Денкарт»). Иногда Ф. Реализуется не столько в материальном виде, сколько символически - как счастье, доля, судьба (в этом смысле он сопоставим с греческой Тихе, римскими Фортуной, гением и т. П.). Именно такой Ф.

Свойствен, видимо, ариям в целом, жрецам-кави, Заратуштре («Яшт» Х 105). Тот, у кого есть Ф., - «обладатель благой судьбы». Ф. - объект восхвалений («Яшт» XIX), он непобедим и могуществен. Он спутник победы, являющийся в виде сияющего огня («Перед Митрой летит пылающий огонь, могущественный фарн кави», «Яшт» Х 127). Образ сияющего Ф., высшей божественной доли, находящейся в обладании верховной власти (царя), получил воплощение в царском нимбе. Более поздняя традиция усвоила образ Ф. Как символ незыблемости шахской власти в Иране. Ф. Как доля, судьба связывался с брачными и похоронными обрядами. Ср., например, отражения в поздней традиции. Свидетельства армянских авторов Фавстоса Бузанда (5 в., «История Армении», IV 24) и Мовсеса Хоренаци (кон.

5 - нач. 6 вв., «История Армении» III 27), согласно которым царская гробница - это место, где находится Ф. Царя после его смерти. Таджикское представление о том, что душа барана (связываемого с Ф.) помогает душе человека перейти через мост, ведущий в рай, и т. П. У осетин при введении жениха в дом шаферы возглашают «Ф. Шествует!», поются свадебные песни Ф. И т. П. Иранской религиозно-мифологической традиции не было чуждо и представление о плохом Ф., откуда авестийское duš-х¢аrðnah-, «обладающий плохим Ф.». Основная мифологема о том, как Ф. Оставляет своего обладателя, связана с Иимой, от которого Ф. Отлетел в облике птицы варэгца (уârðγna, «Яшт» XIX 32). Тот же мотив встречается и позже. Ф. Не только связан с животными, но и нередко трансформируется в зооморфные образы.

О связи Ф. С птицей варэгна (сокол Варган, инкарнация Веретрагны), возможно, свидетельствует упоминание в «Яште» (XIV 36) об амулете из птичьих перьев, который приносит почтение, дарует Ф. Реконструируется (Г. В. Бейли) представление о Ф. В виде газели. Широкое распространение, особенно в сасанидском искусстве, получил образ барана как воплощённого Ф. Это связывает Ф. С Веретрагной, чьим атрибутом был баран (уже в «Видевдате» 19, 17 Веретрагна в образе ветра называется «несущим x¢arðnah-», где х¢аrðnah- толкуют как божественное знамя, знак). Начиная с Шапура II изображение барана как символа бога Ф. Получает широкое распространение, а Аммиан Марцеллин сообщает, что в одном из сражений Шапур II имел на голове богато украшенный убор в виде бараньей головы (Res gestae XIX 1, 3).

Сходные изображения известны на кушано-сасанидских монетах, предметах посуды и утвари. В пехлевийском сочинении 6 в. «Карнамаки Ахтахшери Папакан» образ барана на лошади выступает как воплощение царственного кейянидского Ф. Ср. Использование образа барана в структуре царского трона. В «Шахнаме» Кай Кавус дарит Рустаму трон в виде барана. Видимо, эта символика имела и более глубокие корни. Уже на луристанских бронзах, на стеле из Унташгала, на ещё более ранних печатях отмечены персонажи с короной, украшенной бараньими рогами. Изображения барана присутствуют на многочисленных зооморфных ручках сосудов в среднеазиатской и сарматской керамике первых веков н. Э. (иногда вместо барана выступают козёл, вепрь, собака и т.

Д.). Б. А. Литвинский толкует их как зооморфные символы Ф. - охранителя сосуда. Не исключена связь Ф. В образе барана с осетинским «властителем спальни», награждающим новобрачных потомством (своего рода субститутом «властителя спальни» является «святой баран», к которому в брачном обряде обращаются с просьбой, чтобы рождались мальчики. Ср. Связь Ф. С брачными обрядами). С персонифицированным образом божественного Ф., возможно, следует связывать находку на Кубани золотого амулета с надписью, содержащей имя Уатафарнес, толкуемое рядом исследователей как Ф. (божество) жилища. В иранской традиции есть немало примеров, когда Ф. Изображался в человеческом облике. В согдийско-манихейской версии сказки о Кесаре и ворах вор, облачившийся в царские одежды, обращается к лежащему в гробнице Кесарю, объявляя, что он его Ф.

Вероятно, Ф. Как особое божество входил в состав согдийского пантеона (по реконструкции В. Б. Хеннига). В Бактрии у кушан Ф. Изображался в виде человека в царской одежде. Широко известны изображения мужского божества Фар(р)о на кушанских монетах.Иранские производные от Ф. - *hvarnah оказали влияние на формирование сходных понятий у соседних народов (ср. Древнетюркское qut или слав. *slava), а в некоторых случаях заимствовались ими (ср. Тохарские иранизмы perne, param или, возможно, славянское «парни, парень» как обозначение социально-возрастной категории мужчин, готовых к вступлению в брак).Особый престиж, который связывался с понятием Ф., предопределил чрезвычайно широкое использование слова «Ф.» в ономастике (в частности, царской).

Ср. Скифско-сарматские [Φάρνης (ср. Осетинскую фамилию Fœrniatœ), Φάρνάχης, Φαρνοξαρθος, Χοφαρνος, Πιτφαρνάχης, Σαιταφάρνης и др.], согдийские (βγyprn=Bagçfarn, Nanefarn, Wγašefarn и др.), парфянские (Mtrprn=Mihrafarn, Prnbg= Farnbag, Brzprn=Burzfarn и др.), хорезмийские (šy'wršprn) имена, а также ещё более древние наименования, например в ассирийских клинописных источниках. Awarparnu (713 до н. Э.), Sitirparna==Èiθrafarnah-, Iparna. Характерна семантика элементов, составляющих сакрально отмеченные формы. Ф. И baga-/baγa-, «доля», «бог», arta-, «истина», xšaθra-, «царская власть», агуа, «арийский» и т. П. (ср., например, священные огни Farnbag, Aturfarnabaγ и др.).Лит. Миллер В. Ф., Осетинские этюды, ч. 2, М., 1882. Его же, О сарматском боге Уата-фарне.

В кн. Древности Восточные, т. 1, в. 2, М., 1891, г. 129-34. Тревер К. В., Золотая статуэтка из селения Хаит, в кн. Труды Государственного Эрмитажа, т. 2, Л.-М. 1958. С. 142--43;Литвинский Б. А., Квнгюйско-сарматский фарн, Душ., 1968. Топоров В. Н., О происхождении нескольких русских слов (К связям с индоиранскими источниками), в кн. Этимология. 1970, М., 1972, с. 23-37. Nyberg Н. S., Die Religionen des Alten Iran. Lpz., 1938. Widengren G., Hochgottglaube im Alten Iran, Uppsala, [1938]. Его же, The Sacral Kingship of Iran, в сб. La regalita sacra, Leiden, 1959, p. 242- 257. Его же. Die Religionen Irans, Stuttg., [1965]. Bailey Н. W. Zoroastrian problems in the ninth-century books, Oxf., 1971. Его же. Armeno-Indoiranica, в кн. Transactions of the philological society, L., 1956.

Его же, Iranian arya- and daha-, в сб. Transactions of the philological society, L., 1960. Lentz W., Yima and Khvarenah in the Avestan Gathas, в кн. A Locust's Leg. Studies in honour of S. Н. Tagizadeh, L., 1962, p. 131-134. Duchesne-Guillemin J., Le «Xârðnah», «Annali dell' Istituto Universitario Orientale di Napoli. Sezione linguistica». 1963. V. 5. P. 19-31. Bussagli М. Painting of Central Asia, Geneva, 1963. Мo1e М., Culte, mythe et cosmologie dans I'lran ancien, P., 1963, p. 434-68. Henning W. В., A Sogdian God, «Bulletin of the School of Oriental and African Studies», 1965, v. 28, № 2. Asmussen J. P., [рец. На кн.] Binder G., Die Aussetzung des Konigskindes Kyros und Romulus. Melsenheim am Glan, 1964, «Orientalistische Literaturzeitung», 1967, Jg.

62, № 5-6, Gobi R., Dokumente zur Geschichte der iranischen Hunnen in Bakterien und Indien, Bd. 1, Wiesbaden, 1967 [Katalog]. Rosenfield J. М., The Dynastic arts of the kushans, Berk.-Los Angeles, 1967.В. Н. Топоров.(Источник. «Мифы народов мира».).