Бунин Иван Алексеевич - Последний Шмель

И ветер, и дождик, и мгла Над холодной пустыней воды.Здесь жизнь до весны умерла, До весны опустели сады.Я на даче один. Мне темноЗа мольбертом, и дует в окно.Вчера ты была у меня, Но тебе уж тоскливо со мной.Под вечер ненастного дня Ты мне стала казаться женой...Что ж, прощай. Как-нибудь до весныПроживу и один - без жены...Сегодня идут без конца Те же тучи - гряда за грядой.Твой след под дождем у крыльця Расплылся, налился водой.И мне больно глядеть одномуВ предвечернюю серую тьму.Мне крикнуть ..

Легко и бледно небо голубое,Поля в весенней дымке. Влажный парВзрезаю я - и лезут на подвоиПласты земли, бесценный божий дар.По борозде спеша за сошниками,Я оставляю мягкие следы,-Так хорошо разутыми ногамиСтупать на бархат теплой борозды!В лилово-синем море черноземаЗатерян я. И далеко за мной,Где тусклый блеск лежит на кровле дома,Струится первый зной.. ..

...И снилось мне, что мы, как в сказке,Шли вдоль пустынных береговНад диким синим лукоморьем,В глухом бору среди песков.Был летний светозарный полдень,Был жаркий день, и озарёнВесь лес был солнцем, и от солнцаВесёлым блеском напоён.Узорами ложились тениНа тёплый розовый песок,И синий небосклон над боромБыл чист и радостно-высок.Играл зеркальный отблеск моряВ вершинах сосен, и теклаВдоль по коре, сухой и жёсткой,Смола, прозрачнее стекла...Мне снилось северное море,Лесов пустынные края...Мне снила..

“Господин из Сан-Франциско — имени его ни в Неаполе, ни на Капри никто не запомнил — ехал в Старый Свет на целых два года, с женой и дочерью, единственно ради развлечения”. Этот человек был твердо уверен, что имеет право на все, потому что, во-первых, был богат, а во-вторых, был намерен посвятить оставшиеся ему годы (ему исполнилось пятьдесят восемь) отдыху и развлечениям. Он работал не покладая рук (не своих, а тех китайцев, которых он выписывал к себе на работы целыми тысячами) и вот теперь ре..