Вольный стих

ВОЛЬНЫЙ СТИХ (freie Verse, vers libere), как и белый стих, представляет собою модификацию силлабо-тонического стиха , принципиально от него не отличающуюся, но дающую частные отклонения. Такие модификации возникают внутри данной общей стиховой системы благодаря выключению из нее какого-либо компонента, что определяет некоторое их своеобразие как частных стиховых систем внутри общей. Так белый стих является (у нас) силлабо-тоническим стихом, из которого выключена рифма, В. С. - тем же стихом, из которого выключена равносложность и следовательно «равностопность». Его ритмические единицы состоят из одинаковых «стоп» (т. Е. Распределяют ударения по слогам в определенных отношениях. Через слог, как «ямбы» и «хореи», или через два слога, как «дактили», «анапесты», «амфибрахии»), но число «стоп» в каждой единице различно.

Это между прочим резко отличает В. С. От «свободного стиха» , с которым его часто путают и который хотя и неравносложен, но не делится на «стопы». Т. К. Из системы выключен один из компонентов ритма, то равновесие остальных нарушается и восстанавливается на измененной основе - создающаяся таким образом модификация используется обычно (в пределах данного стиля) для прикрепления к тому или иному жанру , и своеобразие ее является не только формальным, но и по существу. Она и возникает потому, что данный жанр приспособляет к своим нуждам общую систему стиха и выделяет те ее особенности, которые особенно для него подходят. Сам по себе стих является системой выразительных средств , определенной в своем строении стилем и - уже - жанром.

Установив связь стиховой системы с жанром, мы тем самым приходим к возможности социологического объяснения характера данной стиховой системы (через жанр), т. Е. Вопреки формальному стиховедению рассматриваем стих не изолированно, а в связи со всем литературным стилем и социальными условиями, его определившими. В. С. (как и белый стих) тем и интересен, что на нем можно отчетливо проследить как особенности его формального строения определяются указанными причинами. В. С. Чаще всего пишется ямбом, причем строки его не равны друг другу по числу слогов, а колеблются от 1 до 15, чаще от 2 до 13 слогов (т. Е. От одностопного до шестистопного ямба), напр.:«Какого дерева почесть ее не знают,Кто говорит,Что палка та кленова,Другой твердитДубова,И ощупью слепцы хотят о том судить»и т.

Д. (Хемницер).Эта разновеликость строк в В. С. Очень ослабляет его ритмичность - главнейшие показатели этого. Отказ от закономерного чередования рифм и клаузул (что видно из очень высокого процента тройных, четверных и более рифм, появляющихся случайно, а не закономерно. У Хемницера их, например - 27,0%), отсутствие членения на строфы, включение в ямб хореических и односложных строк («Минерва / напилась, как стерва» - Сумароков. «Где сборы / Там и воры» - Хемницер. «Но что родилось бишь / Мышь» - Сумароков и т. П.) и т. Д. В то же время гораздо большее значение получает в В. С. Смысловая нагрузка его единиц, рифма становится преимущественно глагольной (Хемницер, 67,0%), чрезвычайно растет значение синтаксического членения стиха (выражающееся в почти полном отказе от enjambement и в появлении «ритмического enjambement», т.

Е. В разрыве ритморяда, по требованиям смысла и синтаксиса, например. «Я эту ношу / Сброшу» - Хемницер, где трехстопный ямб разорван ради смысловой выразительности), строфа заменяется периодом, к которому подгоняется рифмовка, и т. Д. Короче, детальный анализ В. С. Позволяет его определить как стих с повышенной смысловой нагрузкой, которая деформирует его ритм и усиливает синтаксис, приближая его к разговорному языку, развивая в нем сказовую, выразительную интонацию, выделяя при помощи коротких строк наиболее выразительные места. Например:«Ты, роза, хороша в едином только лете,А мойПриятен вкус и летом и зимой»(Майков).Все эти и ряд других особенностей В. С. Делают его наиболее пригодным для такого жанра, который нуждался бы в стихе, максимально передающем малейшие смысловые оттенки.

Этим жанром был жанр дидактический, в первую очередь басенный, т. Е. Именно такой жанр, который всегда имеет определенный сюжет и, главное, нравоучительную установку, выражающуюся в тех или иных кратких сентенциях, изречениях и т. П. (см. Басня), и к-рый именно в В. С. Нашел подходящую для себя систему выражения. Вернее, он ее создал, потому что исторически в России B. C. Возникает и развивается параллельно басне, которая постепенно приспособляет к своим нуждам лирический стих и обращает его в В. С.Частично В. С. Употреблялся и другими жанрами, тяготевшими к разговорному яз. (эпическим - «Душенька» Богдановича, драматическим - «Горе от ума» Грибоедова, «Маскарад» Лермонтова), но основная линия его развития - это басня. Одновременно с ее развитием в XVIII в., снижением в XIX в.

И возрождением в XX в. В творчестве Д. Бедного - развивается, снижается и возрождается В. С. Он таким образом и в своем строении и в своем развитии не самостоятелен, а тесно слит с жанром, им определен. Следовательно причины, вызвавшие его развитие, нужно искать в тех социальных условиях, которые определяли развитие жанра. Мы здесь уже целиком отрываемся от узко формальной трактовки стиха и переходим к социологическому его объяснению (которое при данном состоянии стиховедения не может еще, конечно, претендовать на исчерпывающую полноту). Плеханов («История русской общественной мысли») в особенности подчеркивает тот «просветительский» характер русской литературы XVIII века, который определялся своеобразными общественными условиями того времени.

Это просветительство особенно сказалось в той струе дидактики, которая играла в XVIII в. Очень крупную роль, - отсюда понятен рост басни, которую вначале пытались писать лирическим стихом (Кантемир, Тредьяковский, Ломоносов), к-рый не был приспособлен, благодаря своей оторванности от разговорного языка, для дидактического выражения. Он постепенно и был переработан басней в В. С. В XIX в. Дидактика теряет почву, - соответственно вырождается и В. С. (Апухтин), теряющий наиболее яркие свои черты. В XX веке у истоков пролетарской поэзии опять подымается агитационная, дидактическая волна - в творчестве Д. Бедного и его школы (Батрак, Благов, авторы сатирических журналов) - и снова развертывается В. С.В. С. Дает три модификации.

Основную - неурегулированный В. С. (басенный) и две побочных. А) урегулированный строфический В. С. (Тредьяковский, Костров и др., типа «Воспоминаний в Царском селе» Пушкина или «Лиро-эпического гимна» Державина) и б) медитативный В. С. С ослабленной сказовой интонацией (Апухтин, Есенин). Урегулированный В. С. Впервые дает у нас Тредьяковский, неурегулированный - Сумароков («Притчи», 1763), после которого его культивирует ряд баснописцев XVIII и начала XIX веков (А. Майков, Аблесимов, Хемницер, Измайлов, Дмитриев, Крылов и ряд других), у которых В. С. В основной своей модификации и достигает полного развития. Таким образом на примере В. С. Особенно отчетливо видны те обусловливающие строение стиха причины, которые обычно упускаются из виду при изолированном его изучении, благодаря чему формалисты и пытаются обосновывать явно неверное положение об «имманентном» развитии стиха.Аналогичным образом обнаруживает свою связь с жанром и такая стиховая система, как белый стих - стих без рифмы.

Если оставить в стороне античный и народный стихи, вообще не знающие рифмы, и их имитации в новой поэзии, то белым стихом (reimlose Verse, vers blanc, blank verse, versi sciolti) явится стих, из к-рого рифма устранена сознательно и только иногда употребляется в той или иной композиционной мотивировке (концовка и т. П.). Устранение из системы одного из ее компонентов влечет ее перестройку. Рифма сама по себе очень связывает стих - она ограничивает лексику, т. К. Запас рифмующих слов в яз. Невелик, она ограничивает свободу в расположении стиховых клаузул , воздействует на интонацию, делая ее однообразной, подчиняет синтаксис ритмическому движению, наконец разбивает стих на замкнутые строфические единицы и т.

Д. Устранение рифмы освобождает стих от всех этих ограничений (итальянское название белого стиха - versi sciolti - и значит «несвязанные стихи»), особенно в области синтаксиса, что видно из резкого роста в белом стихе enjambements (напр. У Пушкина пятистопный ямб с римфмой - «Гаврилиада» - дает 3,1% enjambements, a пятистопный ямб белый - «Борис Годунов», - 16,3%) и из членения белого стиха уже не по строфам, а по синтаксическим периодам, что осуществляется благодаря свободному расположению стиховых клаузул. Эти два момента - игра клаузулами и enjambements и определяют в основном ритмическое своеобразие белого стиха, который, с одной стороны, благодаря своей равносложности близок к лирическому стиху (белый стих пишется чаще всего пятистопным ямбом), а с другой - благодаря свободному синтаксису близок к разговорному яз.

Белый стих получает своеобразный разговорно-патетический оттенок, благодаря чему его и культивируют такие жанры, которые нуждаются в разговорном яз., но в то же время и в известной приподнятости тона, прежде всего драматический (и отчасти и эпический) жанр. Таким образом основные причины развития белого стиха нужно искать в тех общественных условиях, которые вызывают к жизни драматический жанр. Эту связь с жанром легко показать на примере русского белого стиха. Именно в начале XIX в. С развитием русской драмы начинаются поиски стиха, «свойственного» трагедии, где поэзия облекается в язык разговорный (Одоевский). Обычный стих становился «оболочкой, тесной не для одного счастливого изречения, но и для полноты чувств и для непрерывной связи мыслей.

Белые стихи необходимы в трагедии для изложения сильных чувств во всей их обнаженной простоте» (он же). Это ощущение современника очень верно отражало тот процесс, к-рый шел в литературе. Жуковский («Орлеанская дева», 1818), Катенин («Пир Иоанна Безземельного»), Кюхельбекер, Жандр - дают ряд опытов драматического белого стиха, пока Пушкин («Борис Годунов», 1824-1825) его окончательно не закрепляет за драмой. Этот же процесс свойственен и западной литературе, где белый стих возникает (Италия - 1515, у Триссино в трагедии «Софонисба») и развивается (в Англии - Марлоу, Шекспир, в Германии - Лессинг, «Nathan der Weise» и т. Д.) параллельно драматическому (и отчасти эпическому) жанру. Здесь явно выступает связь стиха с определяющим его жанром, а через него с теми социальными условиями, к-рые определили самый жанр.

См. «Выразительные средства», «Ритмика», «Силлабо-тоническое стихосложение».Библиография. «Ученые записки Ин-та яз. И литературы», РАНИОН, II, 1928. Тимофеев Л., Из истории и теории русского стиха, «Ars poetica», II, ГАХН, 1929, ст. О вольном стихе Тимофеева Л. И Штокмара М. О западном вольном стихе. Grammont M., Le vers francais, P., 1913. О белом стихе см. Simond, Blank verse, 1895. Сб. «Поэтика Пушкина», Берлин, 1923, ст. Томашевского «Пятистопный ямб Пушкина».