Герцен А.и

Герцен А.И.Герцен Александр Иванович (псевдоним Искандер) (1812 - 1870) Русский политический деятель, писатель, философ, публицист.Афоризмы, цитаты -Герцен А.И. - биография• Прощение врагов - прекрасный подвиг. Но есть подвиг еще более прекрасный, еще более человеческий - это понимание врагов, потому что понимание - разом прощение, оправдание, примирение.• Умение читать хорошие книги вовсе не равносильно знанию грамоты.• Человек серьезно делает что-нибудь только тогда, когда он делает для себя.• Все религии основывают нравственность на покорности, то есть на добровольном рабстве.• __________• "Былое и думы", 1852 - 1868 *)• Наследник будет в Вятке. Наследник едет по России, чтоб себя ей показать и ее посмотреть.

Новость эта занимала всех, но всех более, разумеется, губернатора. Он затормошился и наделал ряд невероятных глупостей, велел мужикам по дороге быть одетыми в праздничные кафтаны, велел в городах перекрасить заборы и перечинить тротуары. В Орлове бедная вдова, владелица небольшого дома, объявила городничему, что у нее нет денег на поправку тротуара, городничий донес губернатору. Губернатор велел у нее разобрать полы (тротуары там деревянные), а буде недостанет, сделать поправку на казенный счет и взыскать потом с нее деньги, хотя бы для этого следовало продать дом с публичного торга. До продажи не дошло, а полы у вдовы сломали.• Верстах в пятидесяти от Вятки находится место, на котором явилась новогородцам чудотворная икона Николая Хлыновского.

Когда новогородцы поселились в Хлынове (Вятке), они икону перенесли, но она исчезла и снова явилась на Великой реке в пятидесяти верстах от Вятки. Новогородцы опять перенесли ее, но с тем вместе дали обет, если икона останется, ежегодно носить ее торжественным ходом на Великую реку, кажется, 23 мая. Это главный летний праздник в Вятской губернии. Вот этот-то народный праздник, к которому крестьяне привыкли веками, переставил было губернатор, желая им потешить наследника, который должен был приехать 19 мая. Что за беда, кажется, если Николай-гость тремя днями раньше придет к хозяину. На это надобно было согласие архиерея. По счастию, архиерей был человек сговорчивый и не нашел ничего возразить против губернаторского намерения отпраздновать 23 мая 19-го.• Дней за пять до приезда наследника в Орлов городничий писал Тюфяеву (губернатору), что вдова, у которой пол сломали, шумит и что купец такой-то, богатый и знаемый в городе человек, похваляется, что все наследнику скажет.

Тюфяев насчет его распорядился очень умно. Он велел городничему заподозрить его сумасшедшим . И представить для свидетельства в Вятку. Пока бы дело длилось, наследник уехал бы из Вятской губернии, тем дело и кончилось бы. Городничий все исполнил. Купец был в вятской больнице.• Недели через три почта привезла из Петербурга бумаги на имя "управляющего губернией". В канцелярии все переполошилось. Регистратор губернского правления прибежал сказать, что у них получен указ. Правитель дел бросился к Тюфяеву, Тюфяев сказался больным и не поехал в присутствие. Через час мы узнали, он был отставлен - sans phrase. Весь город был рад падению губернатора, управление его имело в себе что-то удушливое, нечистое, затхло-приказное, и, несмотря на то, все-таки гадко было смотреть на ликование чиновников.

Да, не один осел ударил копытом этого раненого вепря. Людская подлость и тут показалась не меньше, как при падении Наполеона, несмотря на разницу диаметров . Вчера снимавшие шляпу, завидя его карету, глядевшие ему в глаза, улыбавшиеся его шпицу, потчевавшие табаком его камердинера, - теперь едва кланялись с ним и кричали во весь голос против беспорядков, которые он делал вместе с ними. Все это старо и до того постоянно повторяется из века в век и везде, что нам следует эту низость принять за общечеловеческую черту и по крайней мере не удивляться ей.• Я изменил своей логике и забыл, как розен современный человек в мнениях и делах, как громко начинает он и как скромно выполняет свои программы, как добры его желания и как слабы мышцы.• Нет города в мире, который бы больше отучал от людей и больше приучал бы к одиночеству, как Лондон.

Его образ жизни, расстояния, климат, самые массы народонаселения, в которых личность пропадает, все это способствовало к тому вместе с отсутствием континентальных развлечений. Кто умеет жить один, тому нечего бояться лондонской скуки. Здешняя жизнь, точно так же как здешний воздух, вредна слабому, хилому, ищущему опоры вне себя, ищущему привет, участие, внимание. Нравственные легкие должны быть здесь так же крепки, как и те, которым назначено отделять из продымленного тумана кислород.• Петербургское правительство еще до того грубо и не обтерлось, до того - только деспотизм, что любит наводить страх, хочет, чтоб перед ним все дрожало, словом хочет не только власти, но сценической постановки ее. Идеал общественного порядка для петербургских царей - передняя и казармы• У нас взялось откуда-то поверье, что прусские почты хорошо устроены, - это все вздор.

Почтовая езда хороша только во Франции, в Швейцарии да в Англии. В Англии почтовые кареты до того хорошо устроены, лошади так изящны и кучера так ловки, что можно ездить из удовольствия. Самые длинные станции карета несется во весь опор. Горы, съезды - все равно. Теперь благодаря железным дорогам вопрос этот становится историческим, но тогда мы испытали немецкие почты с их клячами, хуже которых нет ничего на свете, разве одни немецкие почтальоны.• Один русский министр в 1850 г. С своей семьей сидел на пароходе в карете, чтоб не быть в соприкосновении с пассажирами из обыкновенных смертных. Можете ли вы себе представить что-нибудь смешнее, как сидеть в отложенной карете. Да еще на море, да еще имея двойной рост.

Надменность наших сановников происходит вовсе не из аристократизма, - барство выводится. Это чувство ливрейных, пудреных слуг в больших домах, чрезвычайно подлых в одну сторону, чрезвычайно дерзких - в другую. Аристократ - лицо, а наши - верные слуги престола - вовсе не имеют личности. Они похожи на павловские медали с надписью. "Не нам, не нам, а имени твоему". К этому ведет целое воспитание. Солдат думает, что его только потому нельзя бить палками, что у него аннинский крест, станционный смотритель ставит между ладонью путешественника и своей щекой офицерское звание, обиженный чиновник указывает на Станислава или Владимира - "не собой, не собой. А чином своим!"• Мне очень мало нравился тон снисходительного превосходства французов с русскими.

Они одобряют, поощряют нас, хвалят наше произношение и наше богатство. Мы выносим все это и являемся к ним как просители, даже отчасти как виноватые, радуясь, когда они из учтивости принимают нас за французов. Французы забрасывают нас словами - мы за ними не поспеваем, думаем об ответе, а им дела нет до него. Нам совестно показать, что мы замечаем их ошибки, их невежество, - они пользуются всем этим с безнадежным довольством собой..