Лжедимитрий I

— царь московский (1605—1606). Происхождение этого лица, равно как история его появления и принятия на себя имени царевича Димитрия, сына Иоанна Грозного (см.), остаются до сих пор весьма темными и вряд ли даже могут быть вполне разъяснены при настоящем состоянии источников. Правительство Бориса Годунова, получив известие о появлении в Польше лица, назвавшегося Димитрием, излагало в своих грамотах его историю следующим образом. Юрий или Григорий Отрепьев, сын галицкого сына боярского, Богдана Отрепьева, с детства жил в Москве в холопах у бояр Романовых и у кн. Бор. Черкасского. Затем, навлекши на себя подозрение царя Бориса, он постригся в монахи и, переходя из одного монастыря в другой, попал в Чудов м-рь, где его грамотность обратила внимание патр.

Иова, взявшего его к себе для книжного письма. Похвальба Григория о возможности ему быть царем на Москве дошла до Бориса, и последний приказал сослать его под присмотром в Кириллов м-рь. Предупрежденный вовремя, Григорий успел бежать в Галич, потом в Муром, и, вернувшись вновь в Москву, в 1602 г. Бежал из нее вместе с некиим инок. Варлаамом в Киев, в Печерский м-рь, оттуда перешел в Острог к кн. Константину Острожскому, затем поступил в школу в Гоще, и наконец вступил на службу к кн. Ад. Вишневецкому, которому впервые и объявил о своем якобы царском происхождении. Этот рассказ, повторенный позднее и правительством царя Василия Шуйского, вошедший в большую часть русских летописей и сказаний и основанный главным образом на показании или "Извете".

Упомянутого Варлаама, был сперва всецело принят и историками. Миллер, Щербатов, Карамзин, Арцыбашев отождествляли Л. С Григорием Отрепьевым. Из новых историков такое отождествление защищают С. М. Соловьев и П. С. Казанский — последний, однако, не безусловно. Уже очень рано возникли сомнения в правильности такого отождествления. Впервые подобное сомнение было высказано в печати митроп. Платоном ("Краткая церковная история", изд. 3-е, стр. 141). Затем уже более определенно отрицали тождество Л. И Отрепьева А. Ф. Малиновский ("Биографические сведения о кн. Д. М. Пожарском", М., 1817), М. П. Погодин и Я. И. Бередников ("Ж. М. Н. Пр.", 1835, VII, 118—20). Особенно важны были в этом отношении работы Н. И. Костомарова, убедительно доказавшего недостоверность "Извета".

Варлаама. Костомаров предполагал, что Л. Мог происходить из зап. Руси, будучи сыном или внуком какого-нибудь московского беглеца. Но это лишь предположение, не подтвержденное никакими фактами, и вопрос о личности первого Л. Остается открытым. Почти доказанным можно считать лишь то, что он не был сознательным обманщиком и являлся лишь орудием в чужих руках, направленным к низвержению царя Бориса. Еще Щербатов считал истинными виновниками появления самозванца недовольных Борисом бояр. Мнение это разделяется большинством историков, причем некоторые из них немалую роль в подготовке самозванца отводят полякам и, в частности, иезуитам. Оригинальный вид приняло последнее предположение у Бицына (Н. М. Павлова), по мнению которого было два самозванца.

Один (Григорий Отрепьев) был отправлен боярами из Москвы в Польшу, другой — подготовлен в Польше иезуитами, и последний-то и сыграл роль Димитрия. Это чересчур искусственное предположение не оправдывается достоверными фактами истории Л. И не было принято другими историками. То обстоятельство, что Л. Вполне владел русским языком и плохо знал латинский, бывший тогда обязательным для образованного человека в польском обществе, позволяет с большою вероятностью предположить, что по происхождению Л. Был русский. Достоверная история Л. Начинается с появления его в 1601 г. При дворе кн. Конст. Острожского, откуда он перешел в Гощу, в арианскую школу, а затем в кн. Ад. Вишневецкому, которому и объявил о своем якобы царском происхождении, вызванный к этому, по одним рассказам, болезнью, по другим — оскорблением, нанесенным ему Вишневецким.

Как бы то ни было, последний поверил Л., равно как и некоторые другие польские паны, тем более, что на первых же порах явились и русские люди, признавшие в Л. Мнимо-убитого царевича. Особенно близко сошелся Л. С воеводой сандомирским, Юрием Мнишком, в дочь которого, Марину, он влюбился. Стремясь обеспечить себе успех, Л. Пытался завести сношения с королем Сигизмундом, на которого, следуя, вероятно, советам своих польских доброжелателей, рассчитывал действовать чрез иезуитов, обещая последним присоединиться к католичеству. Папская курия, увидав в появлении Л. Давно желанный случай к обращению в католичество московского государства, поручила своему нунцию в Польше, Рангони, войти в сношения с Л., разведать его намерении и, обратив в католичество, оказать ему помощь.

В начале 1604 года Л. В Кракове был представлен нунцием королю. 17 апреля совершился его переход в католичество. Сигизмунд признал Л., обещал ему 40000 злотых ежегодного содержания, но официально не выступил на его защиту, дозволив лишь желающим помогать царевичу. За это Л. Обещал отдать Польше Смоленск и Северскую землю и ввести в московском государстве католицизм. Вернувшись в Самбор, Л. Предложил руку Марине Мнишек. Предложение было принято, и он выдал невесте запись, по которой обязался не стеснять ее в делах веры и уступить ей в полное владение Вел. Новгород и Псков, причем эти города должны были остаться за Мариной даже в случае ее неплодия. Мнишек набрал для будущего зятя небольшое войско из польских авантюристов, к которым присоединились 2000 малороссийских казаков и небольшой отряд донцов.

С этими силами Л. 15 августа 1604 г. Открыл поход, а в октябре перешел московскую границу. Обаяние имени царевича Димитрия и недовольство Годуновым сразу дали себя знать. Моравск, Чернигов, Путивль и др. Города без боя сдались Л. Держался только Новгород-Северский, где воеводой был П. Ф. Басманов. 50000 московское войско, под начальством Мстиславского явившееся на выручку этого города, было наголову разбито Л. С его 15000 армией. Русские люди неохотно сражались против человека, которого многие из них в душе считали истинным царевичем. Поведение боярства, которое Борис при первых вестях о Л. Обвинил в постановке самозванца, усиливало начинавшуюся смуту. Некоторые воеводы, выступая из Москвы, прямо говорили, что трудно бороться против прирожденного государя.

Большинство поляков, недовольных задержкой платы, оставило в это время Л., но зато к нему явилось 12000 казаков. В. И. Шуйский разбил 21 янв. 1605 г. Л. При Добрыничах, но затем московское войско занялось бесполезной осадой Рыльска и Кром, а тем временем Л., засевший в Путивле, получил новые подкрепления. Недовольный действиями своих воевод, царь Борис послал к войску П. О. Басманова, перед тем вызванного в Москву и щедро награжденного. Но и Басманов не мог уже остановить разыгравшейся смуты. 13 апр. Умер внезапно царь Борис, а 7 мая все войско с Басмановым во главе перешло на сторону Л. 20 июня Л. Торжественно въехал в Москву. Провозглашенный перед тем царем Федор Борисович Годунов еще раньше был убит посланными Л. Вместе со своей матерью, а уцелевшую сестру его Ксению Л.

Сделал своей любовницей. Позднее она была пострижена. Через несколько дней после въезда Л. В Москву обнаружились уже замыслы бояр против него. В. И. Шуйский был уличен в распускании слухов о самозванстве нового царя и, отданный Л. На суд собора, состоявшего из духовенства, бояр и простых людей, приговорен к смертной казни. Л. Заменил ее ссылкой Шуйского с двумя братьями в галицкие пригороды, а затем, вернув их с дороги, простил совершенно, возвратив им имения и боярство. Патр. Иов был низложен, и на место его возведен архиепископ рязанский, грек Игнатий, который 21 июля и венчал Л. На царство. Как правитель Л., согласно всем современным отзывам, отличался недюжинной энергией, большими способностями, широкими реформаторскими замыслами и крайне высоким понятием о своей власти.

"Остротою смысла и учением книжным себе давно искусив", говорит о нем кн. Хворостинин и прибавляет. "самодержавие выше человеческих обычаев устрояя". Он переустроил думу, введя в нее в качестве постоянных членов высшее духовенство. Завел новые чины по польскому образцу. Мечника, подчашия, подскарбия. Принял титул императора, или цезаря. Удвоил жалованье служилым людям. Старался облегчить положение холопов, воспрещая записи в наследственное холопство, и крестьян, запрещая требовать обратно крестьян, бежавших в голодный год. Л. Думал открыть своим подданным свободный доступ в Зап. Европу для образования, приближал к себе иноземцев. Он мечтал составить союз против Турции из императора германского, королей французского и польского, Венеции и московского государства.

Его дипломатические сношения с папою и Польшей были направлены главным образом к этой цели и к признанию за ним императорского титула. Папа, иезуиты и Сигизмунд, рассчитывавшие видеть в Л. Покорное орудие своей политики, сильно ошиблись в расчетах. Он держал себя вполне самостоятельно, отказался вводить католицизм и допустить иезуитов и добился того, чтобы Марина по прибытии в Россию наружно исполняла обряды православия. Довольно индифферентный к различиям религий, в чем, может быть, сказалось влияние польского арианства, он избегал, однако, раздражать народ. Равным образом Л. Решительно отказался делать какие-либо земельные уступки Польше, предлагая денежное вознаграждение за оказанную ему помощь. Отступления от старых обычаев, какие допускал Л.

И какие стали особенно часты со времени прибытия Марины, и явная любовь Л. К иноземцам раздражали некоторых ревнителей старины среди приближенных царя, но народные массы относились к нему доброжелательно, и москвичи сами избивали немногих говоривших о самозванстве Л. Последний погиб исключительно благодаря заговору, устроенному против него боярами и во главе их — В. И. Шуйским. Удобный повод заговорщикам доставила свадьба Л. Еще 10 ноября 1605 г. Состоялось в Кракове обручение Л., которого заменял в обряде посол московский Власьев, а 8 мая 1606 г. В Москве совершился и брак Л. С Мариной. Воспользовавшись раздражением москвичей против поляков, наехавших в Москву с Мариной и позволявших себе разные бесчинства, заговорщики в ночь с 16 на 17 мая ударили в набат, объявили сбежавшемуся народу, что ляхи бьют царя, и, направив толпы на поляков, сами прорвались в Кремль.

Захваченный врасплох Л. Пытался сначала защищаться, затем бежал к стрельцам, но последние под давлением боярских угроз выдали его, и он был застрелен Валуевым. Народу объявили, что, по словам царицы Марфы, Л. Был самозванец. Тело его сожгли и, зарядив прахом пушку, выстрелили в ту сторону, откуда он пришел.Литература. Миллер, "Sammlung Russ. Geschichte". Щербатов, "Росс. Ист.". (VIII). Карамзин, "История Г. Р.". (XI). Арцыбашев, "Повествование о России". (кн. V). Погодин, "Историко-критические отрывки". (I, М., 1846). Соловьев, "История России". (VIII). Костомаров, "Кто был первый Лжедимитрий?". (СПб. 1864) и "Смутное время московского государства". (тт. IV, V и VI "Историч.

Монографий). Бицын (Н. М. Павлов), "Правда о Лжедимитрии", в "Дне". 1864 г., и полнее в "Русском Архиве". L886 г., № 8 (здесь перепечатана и полемика его с Костомаровым). Добротворский, "Кто был первый Лжедимитрий". ("Вестник Зап. России", 1866. № 6). Казанский, "Исследование о личности первого Лжедимитрия". ("Русский Вестник", 1877, №№ 8, 9 и 10). Белов, "Об историческом значении русского боярства до конца XVII в.". (СПб. 1886). Левитский, "Из истории Лжедимитрия I. Где, когда и кем был обращен, в католичество Л.?". ("Христианское Чтение", 1883, №№ 9—10). Его же, "Лжедимитрий I как пропагандист католичества в Москве". (СПб., 1886).

Pierling, "Rome et Démétrius". (Пар., 1878). Бестужев-Рюмин, "Обзор событий смутной эпохи". ("Ж. М. Н. Пр.". 1887, № 7). Платонов, "Древнерусские повести и сказания о смутном времени". (СПб. 1888). Иконников, статьи в "Киев. Унив. Известиях". (1885 г., №№ 2 и 3. 1889, №№ 5 и 7). Иловайский, "Русс. История". (т. III). В. М—н.{Брокгауз}.